близости.
И чего они её все боятся? Непейводу может и не мисс вселенная, но вполне красивая женщина. Чуть высоковата. А может это вы в детстве мало морковки грызли?
— Что на словах? Перед тем как погружусь в эти перлы, — Пётр потряс машинописными листками.
— Вы были правы, Пётр Миронович. Бред сивой кобылы. Записки пациента их Бедлама. Это настолько ужасно, что я не могу понять даже, почему их сами англичане не закидывают тухлыми яйцами. Это даже читать невозможно, а уж слушать. Как они собирают целые стадионы? Куда катится мир? И наши туда же лезут! Обязательно надо это опубликовать!!!
— Успокойтесь, Иван Петрович. Обязательно опубликуем. Дайте мне пару минуток, пробегусь глазами по вашему труду.
Вот перл Ника Джаггера:
Я никогда не буду твоей ломовой лошадью,
Спина у меня широкая, но она болит,
Все, что я хочу от тебя, это чтобы ты меня любила.
Я никогда не буду твоей ломовой лошадью,
Я прошёл много миль, и мои ноги болят,
Все, что я хочу от тебя, это чтобы ты меня любила.
Достаточно ли я тверд?
Достаточно ли я резок?
Или вот ещё лучше:
Мне снилось прошлой ночью, что я вёл самолёт,
А все пассажиры были пьяны и безумны.
Я совершил жёсткую посадку в луизианских топях,
Расстрелял толпу зомби,
Но преодолел все трудности.
Что всё это значит?
Наверное, всего лишь отражает моё настроение.
Сижу в грязи,
И мне больно,
Я слышу только рок и мрак.
— божественно. Умеют же капиталисты проклятые.
Так, а что там есть у Битлов:
Раз, два, три, четыре,
Варианты есть другие?
Пять, шесть, семь, восемь,
Я тебя люблю.
Эй, Би, Си, Ди,
Друзей на ужин пригласим?
И, Эф, Джи, Эйч, Ай, Джей
Я тебя люблю.
Бом, бом, бом, бом, бо-бом,
По морю плыви, бом, бо-бом,
Ветки руби, бом, бо-бом,
Скакалку верти, бом, бо-бом,
На меня смотри!
Так и достаточно, наверное.
— Будем резать, не дожидаясь перитонита.
— Что, простите резать?
— Да, так, навеяло. Сейчас дам команду, выпустим ваш шедевр на первый раз десятитысячным тиражом. Думаю, и допечатывать потом придётся. Разбогатеете. Назовём сей шедевр: «Подводная лодка пожелтела». Не возражаете?
— «А твоя птичка может петь»? Я так хотел назвать, — потупил голову Кондаков.
— Тоже не плохо. Но про лодку тогда пусть будет подзаголовок.
— Спасибо вам, товарищ министр, — встал и руку протянул.
— За что?
— Вы мне веру в разумность человеков вернули.
— Обращайтесь.
Сижу, смотрю советское кино 70-х прошлого века. А ведь когда-то, русские сами работали на всех своих стройках!
Маляр говорит ученику:
— Иди, крась окна.
Через час ученик приходит и говорит мастеру:
— Окна покрасил, а рамы тоже красить?
Пётр Оберин привёз с собой жену, котёнка рыжего и… вагон оцилиндрованного бревна. Следом, через несколько дней должен прикатить и второй вагон с различной доской для внутренней и наружной отделки, плюс мелочь всякая типа рам, дверей, балясин для крыльца.
Ещё во время приезда борцов на спартакиаду старый дом был обследован и признан подлежащим сносу под основание. Фундамента не было. Нижние брёвна опирались на валуны. Внутри дома у председателя секции поэтов — Степана Петровича Щипачёва тоже ничего ценного кроме самодельных лавок не осталось. Вывез всё земляк. И хорошо. Самим меньше мучиться.
Легко сказать снести. Где сейчас те таджики или узбеки, что готовы на любую работу? Работают в Таджикистане или Узбекистане. Стоп. Штелле же был в Таджикистане в восьмидесятые. Крестьяне в кишлаках получали просто копейки. Пятьдесят рублей были огромными деньгами. Как вообще выживали при четырёх-пяти ребетёнках. Только пенсии родителей спасали. А в 1967 году, скорее всего, и того хуже. Может, привезти пару десятков декхан. Да и поселить в селе Захарьинские Дворики. Эти точно не пьют и перекуры двухчасовые не устраивают. Подумать надо. А вот что делать со сносом дома?
Дом не нужен. Дом деревянный. Эрго. Дом — это дрова. Дрова нужны. Всем. Ещё раз — Эрго. Нужно найти тех, кому нужны дрова. В результате на калитке появилось объявление. Отдаю дом на дрова. Нашли бывшего работника министерства культуры, что починял всё в большом здании, числясь электриком. Сейчас Тихон Валерьевич уже год на заслуженном отдыхе. За сто рублей в месяц с радостью согласился обитать на даче у Тишкова в Переделкино и смотреть за варварским разграблением соседского дома. Сам при этом тоже дрова заготавливал в меру сил своих невеликих. Старенький и хроменький. Чуть не успели. Поздновато спохватились. Но тёмные личности работы по разграблению не останавливали. Ещё пару тройку дней и только мусор останется.
Пётр-танкист пока составил компанию пенсионеру. Присматривал. Из больницы-то его выписали, но рёбра ещё побаливали. Подумал Тишков, подумал и отправил семейство Обериных в Ташкент. За кадрами. Нужны девушки в ковровый цех. Нужны строители, один дом строить и другой перестраивать, и нужны декхане в подшефный теперь колхоз. Его, понятно, снесут через пару десятков лет и Москву построят. Но ведь это двадцать лет. И тут нищенствуют русские люди. Мужиков почти нет, а те, что есть — калеки или пропойцы. Ну, не может он всей стране помочь. Вот хоть Захарьинские Дворики из нищеты вытащит и десяток узбекских семей тоже.
Просто так отправлять человека — дело бесперспективное. Потому снабдил взятками. Выдал десять своих книг с автографом автора. Кроме того выдал десять грамот министерства культуры заполненные с печатями. Оставалось только вписать ФИО. Это для хвастунов. Для корыстных было двадцать тысяч рублей. Хотел чуть советского золота отсыпать, но передумал. Это риск всё же. Деньги и книжки с грамотами можно легко объяснить, а вот изделия из золота…
Если честно, то почти не надеялся на успех. И зря. Майор случайно первый же визит совершил именно туда, куда и следовало. Жена потащила его в детдом. Ностальгия. С учителями пообщаться, перед младшенькими похвастать. А там прощание с выпускниками этого года. Результат: шестнадцать девушек и двадцать пять юношей. На уроках труда пацанок шесть лет учили вязать узелки на коврах. А пареньков на трудах строить. Ташкент ведь это сплошная стройка. С ними правда осенью или весной проблема возникнет. Армия. Ну, два пути есть. Можно и отмазать. А можно и
