он по древнеславянски не умел… как, впрочем, и понимать.
…Сзади что-то хрустнуло. Послышалось сопение, прерывистое дыхание нюхавших воздух ноздрей, и за его спиной на просёлок дороги выскочил… Лёшка. Пёс тотчас бросился к Николаю, радостно гавкнул и запрыгнул передними лапами на спину, отчего у калмыка от неожиданности едва не подкосились ноги. Это было настолько неожиданно и абсурдно, что Николай опешил не меньше, прежде чем увидел самого Ружина, собственной персоной. Тот стремительно приближался к калмыку, очевидно, нисколько не интересуясь, каким загадочным образом он оказался рядом с их проводником. Он видел перед собой только рюкзак, остальное его абсолютно не заботило. Вот он! Наконец нашёл!
Подпрыгнув к бывшему напарнику, Тимофей грозно зарычал:
- Отдай, сволочь! Не твоё!
Лёшка застыл на месте, совершенно не понимая, отчего два его хозяина схватились между собой, катаясь в пыли и, вырывая друг у друга какой-то непонятный предмет. Собаке было невдомёк, что сейчас решалась судьба обоих путешественников: кто окажется сильнее, тому и достанется несметное богатство.
Эта схватка продолжалась бы и дальше, и неизвестно, кто бы из неё вышел победителем, однако случилось то, что, в общем-то, и не должно было произойти, если бы не отчаянный лай всех встревоженных криками собак, оглашающих село своим громким лаем.
Послышалось ржание, топот копыт, и когда оба схватившихся на миг оторвались друг от друга, задрав головы в пыли, то увидели странную картину.
…Придерживая гнедую, рвущую удила лошадь, над ними возвысился незнакомец в богатой одежде, словно призрак, появившийся ниоткуда.
- Кто такие? – спросил он властным голосом, очевидно, привыкшим командовать в любых обстоятельствах.
Оба путешественника выпустили рюкзак и уставились на всадника удивлёнными глазами, в которых ещё не успел остыть боевой дух схватки. Незнакомец был одет в богатый камзол времён XVIII века, с позолоченными галунами, брыжами вместо воротника, опоясан орденской лентой и прикрыт широкополой шляпой с пышным павлиньим пером. На ногах были высокие ботфорты с блестевшими шпорами, на боку шпага с серебряным ажурным эфесом, в руке небольшой кнут, которым он слегка подстёгивал своего резвого скакуна, норовившего встать на дыбы перед незнакомой собакой. Лёшка гавкнул для приличия и укрылся за брошенным в пыль рюкзаком. Всадник придержал коня и осмотрел обоих путешественников.
- Чьих будете, я спрашиваю?
Речь его была необычна для слуха, но Ружин с Николаем уже поняли, что это не художественная инсценировка какого-то фильма, а самая, что, ни на есть реальность средневековой России, куда их занесло тоннелем Эйнштейна – Розена.
Первым в себя пришёл Николай. Ружин всё ещё пытался дотянуться до рюкзака, поглядывая снизу вверх на подъехавшего всадника.
- Мы не здешние… - сделал попытку калмык подстроиться речью под местный диалект незнакомца. То, что перед ним восседал на коне какой-то важный господин, он уже определил по одежде и манере общаться с низшим сословием.
- Вижу, что не здешние, - хмуро и свысока ответил тот, обрадовав мысленно Николая, что такая фраза есть в здешнем обиходе. – Я спросил, гербу какой фамилии служите?
- Служите? – вырвалось у Тимофея, но проводник осадил его предупреждающим взглядом. Однако, не дождавшись ответа, всадник спросил, не меняя тона:
- Карету видели?
Николай ухватился мысленно за спасательную ниточку, позволяющую увести разговор в иное русло, поскольку важный дворянин уже начинал удивлённо присматриваться к их непонятной одежде в виде ботинок, курток и часам на руках, которые Николай попытался скрыть под рукавом.
- Видели, - поспешно ответил он, кланяясь и поднимаясь с пыли.
- В какой стороне?
- Вон там, - указал калмык в сторону леса. – Навстречу солнцу поехала. Мы шли среди деревьев и заблудились.
- Что? – не понял всадник, прислушиваясь к его дивной речи. Он, видимо, хотел расспросить ещё что-то, но не хватало времени, а в его глазах всё больше нарастало подозрение.
- Говоришь ты как-то чудно, не по-нашему, - стегнул он коня, разворачиваясь к лесу. – И одеяние у вас не наше, не русское. Иноземцы, не иначе. Войдёте в село, - махнул он рукой в сторону купола церкви, - минуете погост и увидите терем бревенчатый. Покличьте кого-нибудь из дворовых, скажите, что я вас прислал, пускай оставят вас во дворе. Я вернусь и ещё побеседую с вами.
- А величать вас как? – крикнул ему вдогонку Николай.
Ответить вельможный господин не успел. На его глазах воздух вокруг заколебался, принял консистенцию спрессованного вязкого тумана, окутал незнакомцев, впитал в себя собаку, путешественников, лопнул как пузырь и пропал. Всё заняло не более пяти секунд. Ошеломлённый всадник осадил коня, вытаращил глаза в образовавшуюся пустоту, перекрестился и едва не свалился на землю, зацепившись краем кафтана за луку седла.
На этом всё и закончилось.
Что было дальше с ним самим и его лошадью, история, к сожалению, умалчивает. А вот что стало с обоими путешественниками, их собакой и злополучным рюкзаком, тут, по крайней мере, нужно ещё разбираться и разбираться, поскольку временной тоннель поглотил их в себя, что называется, без остатка.
Итак…
№ 26.
Их унесло непонятно куда, непонятно каким образом, и неизвестно какой энергетической силой. Как это произошло и когда именно у них возникло ощущение присутствия в чужом для них месте, они и сами не осознали, поскольку находились сейчас в том состоянии, когда все нейронные клетки мозга только начинали восстанавливаться после гравитационной переброски через обоюдное пространство.
Прежде всего, стоило выяснить, куда и в какую эпоху их занесло на этот раз. Короткий миг пребывания в, очевидно, крепостной России XVIII века, судя по одежде всадника и карете тех времён, проскользнули для обоих путешественников и собаки настолько стремительно, что они едва успели осознать, где именно им удалось побывать. Вместо осмотра и выяснения года, они усердно вырывали друг у друга рюкзак, а когда появился вельможа на коне, было уже поздно. Всё та же неведомая сила, продолжающая манипулировать пространствами и временными коридорами, снова, как и в прежние разы, перенесла их в мгновение ока в чужую реальность, не дав, таким образом, ни опомниться, ни прийти в себя. Бац! И Ружин, и Николай, и верный пёс оказались совсем в иной местности. Хорошо, что рюкзак сохранился. Его выплюнуло из воронки тоннеля таким же образом, как и всех остальных. Вихрь моментально утих, пелена тумана опала на землю, узел дымчатого воздуха растворился, и все трое почувствовали лёгкую тошноту после переброски, чего, впрочем, и стоило ожидать. Насчёт собаки уверенности нет (поскольку не было возможности проверить её состояние), но оба путешественника чувствовали себя довольно
