Глава 24
Я же не мог оторвать глаз от ее лица. Уродливая лягушачья физиономия Зиры сменилась на прекрасное личико, свойственное девушкам из восточных засушливых земель. Кожа смуглее обычной, а глаза раскосые и миндалевидные, с легким фиолетовым отливом. Пушистые черные ресницы покрывали их, словно опахала. Зира попыталась встать, но побелела пуще прежнего - кровь и не думала останавливаться.
- Пойдем, пойдем, - я потянул девушку на себя, но боль в раненом плече заставила меня завыть. - Поднимайся и палец хватай!
- Козловолки… - пробормотала Зира.
Я схватил оторванный палец. А это что!? На тонком пальчике надето простенькое деревянное колечко цветом ровнехонько в тон кожи Зиры. Если не щупать, то никогда не приметишь его. Тем временем девушка потеряла сознание. Скрипя зубами от боли, я оторвал край сарафана и крепко обмотал обрубок. Остаток ткани пошел на растяжку, чтобы удержать руку кулаком кверху.
- Зираааа! - послышался зычный голос купца. - Доченька!
Ох, сейчас Савелий придет и избавит меня от проблем. Но купец продолжил зазывать девушку, не показывая носу из дома. Я стянул кольцо с отрубленной пальца. Скользкое от крови, оно норовило выскользнуть из рук. Сжав его в кулаке, я почувствовал, как дерево немного изгибается, словно живое.
- Ох, забыл! - я подбежал к месту, где был похоронен.
Видимо, кольцо, подаренное магом, упало с пальца, когда я разгребал землю. Вытащив украшение, я надел его на палец. Колокольный набат по-прежнему бил по ушам. Вдобавок, надрывался купец - в его голосе появились визгливые истеричные нотки.
- Девочка моя, ты где!? - почти плакал он. - Зирочка! Неужто тебя унесли проклятые твари!?
От дома шло слабое желтое сияние. Кольцо работает. Только что означает желтый цвет? Купцы славились жадностью, но и чревоугодием.
С Зирой все должно быть в порядке, потому я направился к дому. Почему Савелий не выходит? Дверь была приоткрыта так, чтобы образовалась небольшая щелочка - сквозь полутьму виднелось заросшее черной шерстью свиное рыло. Оно и кричало голосом купца. На груди свина что-то светилось, будто огонек. Стоило мне снять кольцо, как свечение пропадало. Но что стало с купцом? От поцелуев с хрюшками в свиней не оборачиваются.
Савелий-свин выставил ногу за порог, но тут же ретировался обратно в темноту, продолжая голосить. Боится выйти или не может?
Плюнув на купца, я поспешил к волхву. Может он сможет прирастить палец девушки? Старикашка обнаружился у себя в хижине вдрызг пьяный - он валялся в проходе, выставив тощий зад, - два кувшина лежали рядом. Надрался так, что даже до скамейки не добрался. Я царапнул волхва за пятку, но тот лишь сонно забурчал. Треклятый пьяница!
Колокольный звон, продолжавший литься со сторожевой башни, ему нисколько не мешал. Деревенское мужичье похватало дрыны и вилы, собираясь возле башни. Лучники проверяли тетиву и стрелы, сидя у ступенек, ведущих на широкую стену. Из-за нее доносились гортанные крики, смутно похожие на человеческую речь и блеянья козла. Воздух потяжелел от напряжения.
Каждый пробегавший считал своим долгом пнуть волхва. Я уже отчаялся. И щекотал его и за язык дергал, хлестал по щекам, веки оттягивал. Мертвецки пьян.
- Это козы, ебена мать! - вдруг крикнул один из лучников.
Все побежали смотреть. Спустя минуту послышались облегченные крики. Еще через две нашелся хозяин коз. Ему в штуку пригрозили, что пустят стадо на мясо, а тот махнул рукой и дал добро. Давшему промашку караульному - мальчишке с рыжими редкими усами и тяжелом панцире - сказали, что надерут зад. Тот только пыхтел, едва двигаясь в броне. Стражник клялся, что ясно, как днем, видел козловолков.
- Достал меня, пердун старый - выдохнул я и вывесил язык, как собака. Жарко.
Украв головешку из костра, я положил ее на задницу волхва. Тот заерзал и попытался рукой смахнуть уголек, но я крепко прижимал ее палкой.
- Еби меня медведь! - вскочил старик. Я юркнул за хижину. - Чтобы у тебя муди до колен отвисли.
- А я чего? - в ужасе остановился проходивший мимо стражник, гремевший броней. - Я ничего не сделал!
- Жопу мне прижег, выродок коварный! - не унимался старик. - Как мне нашептал Дед-медведь, яйца будут до колен висеть!
- Ох! - рыжий караульный качнулся и рухнул на спину, загрохотав латами.
- Беда, беда у нас! - я выскочил перед волхвом, решив, что тот успел выпустить пар. - Во!
- Палец кому-то оттяпал? Бывает, - пожал плечами старик, оглядываясь в поисках кувшинов.
- Дочке купеческой оторвало, Косиножка колдуном оказался, напал на нас, - я кратко поведал о случившемся. - Сможешь прирастить?
- Купцов я не шибко уважаю, но как девке без пальца прясть то? - волхв предвкушающе облизнулся. - Небось у купца медовуха получше будет. Пойдем, рогатый
Купец по-прежнему голосил, но уже заметно тише и почти пища. Старикашка быстро прошел мимо дома, но его лицо скривилось. Он сорвал с яблони плод и надкусив его, что-то быстро пробормотал. Я же все прекрасно расслышал, даже незнакомое наречие не помешало.
Чур меня от происков нечистых.
Волхв быстро осмотрел Зиру. Кровь почти остановилась, но тряпица насквозь пропиталась алым. Старик строго посмотрел на меня и велел выметаться или заключать контракт. Я принял донельзя обиженный вид, но волхв пригрозил наслать пяток чирьев на зад. Я гордо удалился в дальний конец сада.
- Выходи, рогатый, - окликнул меня старик спустя десяток минут.
На ладони Зиры красовался новехонький палец. Кожа сошлась, будто и не было никакой раны. Меня все больше интересовали способности старика, но мавка… Надо с ней разобраться.
- Не знаешь, что это такое? - будто между делом я показал деревянное колечко.
- Выбрось немедля! - страшно закричал волхв.
Он выхватил у меня колечко. Попав к старику оно обернулось серым червем, бешено извивающимся между пальцев. Раздался хруст. Червь осыпался трухой. Волхв брезгливо стряхнул руками.
- Где взял? - старик наступал на меня. Его морда покрылась коричневой шерстью.
- У нее на пальце было, - не стал я отпираться. - Как снял, то из уродины в красавицу обратилась. А сам купец свиньей обратился и шагу из дома ступить не может.
- Вот оно как, - с отросших клыков волхва капала желтая слюна.
Старик встряхнулся - с него клочьями посыпалась шерсть и кожа. Сорвав с яблони ветку, волхв стукнул ей об землю. Тонкий прут начал расти, пока не превратился в тяжелый посох с спиралевидным набалдашником.
Волхв сунул посох в щель между дверью и косяком и пнул по двери. В сенях раздался грохот падающего тела и визг. Дверь прищемила купцу копытца. Старик вошел внутрь. Я прошмыгнул следом.
В халатах и золоте на полу лежал здоровенный хряк. Маленькие глазки испуганно уставились на нас. Купец попытался вскочить, но только раскачивался, смешно дрыгая поросячьими лытками.
- Говори паскуда, что сделал!? - волхв принялся лупить купца палкой. - Откуда гадость эту притянул?
Прикладывался старик от души, смачно лупя по визжащему купцу. Когда тому удалось вывернуться, старик погнал его по всей хате, с треском и звоном сшибая мебель и посуду.
- Расскажу, все расскажу, - наконец не выдержал Савелий.
Они уселись за большим дубовым столом. Свин развалился в огромном кресле, занявшем половину комнаты. Под креслом стояло четыре тяжелых сундука. Савелий пыхтел и морщился, поглядывая на зажженную свечу:
- Воск нынче дорог, может свечку затушим?
- Я те ща как дам! - пригрозил ему старик. - Давай рассказывай.
- Да что тут… - грустно всхрюкнул купец. - Пятнадцать голов тому назад чумка у меня пошла по свиньям. А сальцем и солониной у меня основной доход почитай был. Я все пробовал - всех в забой и новых покупал, сарай перестраивал, в другой деревне свинарню ставил, а они дохнут и все тут.
- Сглаз на тебя навели из зависти, - пробурчал волхв. - Я бы живо отшептал скотинку.
