я ему безразлична. Сколько еще времени пройдет, прежде чем терпение Райнхольда кончится и он причинит мне боль, на этот раз физическую, чтобы сломить меня и добиться правды?
— С удовольствием, — оживляется Клаус, не сводящий глаз с моего лица. — Только оденься теплее, на улице сегодня особенно морозно.
Безусловно, мне очень приятна эта забота, хоть и хотела бы ее получить от совершенно другого мужчины.
— Встречаемся в холле? — спрашиваю я, стараясь намекнуть замершему Клаусу, что стоит оставить меня одну. — Я думаю, что мне понадобится не больше двадцати минут.
— Да-да, конечно, — словно из ступора выходит менталист и быстро покидает комнату.
Недолго размышляя над нарядом, облачаюсь в простое шерстяное платье темно-коричневого цвета, сверху на плечи накидываю полушубок и, стуча каблучками красивых кожаных сапожек с меховой опушкой, спускаюсь в холл.
— Ты прекрасно выглядишь, — произносит Клаус, подставляя локоть, за который я с готовностью хватаюсь. — Даже не ожидал, что ты и правда так быстро соберешься. Обычно девушкам требуется куда больше времени.
— Не хотела заставлять тебя долго ждать, — улыбаюсь я. — Может быть, прогуляемся в центр города?
— Конечно, — быстро соглашается Клаус и выводит меня за ворота особняка.
Дом Райнхольда, занимающий огромную территорию, располагается на окраине столицы Рэгнолда — Олегии, спрятанный от любопытных глаз за высоким каменным забором. Если я правильно поняла, то здесь что-то вроде элитного района, в котором землю себе могут позволить лишь очень богатые и влиятельные аристократы, приближенные королевской семьи.
Когда Фроди проводил для меня экскурсию по особняку, я узнала, что у Райнхольда есть еще одно родовое поместье, которое располагается в его личном герцогстве, на достаточном удалении от столицы. В основном, Райнхольд живет здесь, в столичном особняке, получая отчеты от наместника, который управляет делами герцогства. Примерно раз в три месяца герцог посещает собственные земли с инспекцией, чтобы лично убедиться в отсутствии происшествий. Быть может, он и сейчас отправился туда?
— Как прошел вчерашний бал? — заводит беседу Клаус, ведя меня по мощеной булыжником дороге. — Я хотел бы увидеть тебя в бальном платье, но был слишком занят служебными делами.
— Неплохо, — лаконично отвечаю я, не желая вдаваться в подробности. — Ничего интересного. Расскажи лучше о себе, я бы хотела узнать лучше, что ты за человек.
— Самый обыкновенный, — улыбается граф. — Если не считать сильнейшего в Рэгнолде ментального дара, которым я наделен, то больше ничего во мне нет особенного, Аля. Разочарована?
Клаус хитро прищуривается, а я смеюсь и качаю головой:
— Нисколечки. Ведь я тоже не могу похвастаться чем-то уникальным. Самая обычная девушка, каких множество.
— Ты не права, — возражает Клаус. — Ты очень отличаешься от других, Аля. Как же ты решилась выйти замуж за герцога Линдена? Ты же не будешь счастлива с ним.
— Почему ты так считаешь? — спрашиваю небрежно, а сердце замирает, чтобы через секунду пуститься галопом в ожидании ответа.
— Потому что он тебя не любит. Он никого не любит, не способен на это, — просто, без сомнений отвечает Клаус.
— Откуда ты можешь знать? — возражаю я, понимая, что разговор свернул совершенно не в ту сторону, в какую мне бы хотелось.
Я не собиралась с менталистом обсуждать Райнхольда, скорей, хотела забыться, переключить свое внимание на кого-то другого, потому что мысли о герцоге, который даже не взглянул на меня сегодня утром, отзываются тупой болью в сердце и душе.
— Со стороны это заметно, сильнее, чем ты думаешь. Я работаю в полиции уже три года и многое слышал о герцоге Линдене и проклятии, что лежит на его роду.
— Проклятии? — непонимающе переспрашиваю я. — О чем ты?
— Он тебе не рассказал? — менталист усмехается. — Неудивительно. Его семья была проклята самим Хольмгером множество веков назад. Мужчины рода Линден не способны на чувства, их сердце сковано льдом, а потому не бьется. Так говорят.
Осмысливаю новую информацию, рассматривая разноцветные фасады домов.
Так вот почему Райнхолд уверен, что не умеет чувствовать, но…
Почему я всегда хочу его оправдать? Может быть, потому что видела эмоции у него на лице, буквально кожей ощущала волны разных чувств, направленных на меня. Пусть порой это были раздражение и злость, но в его машинальных движениях, в васильковых глазах я видела заботу и нежность. Не хочу думать, что я ошибаюсь, выдавая желаемое за действительность. Не могу поверить, что человек может так играть, чтобы добиться своего, пусть он и сам в этом открыто признается. В конце концов, зачем это ему? Ведь полно вокруг других барышень, что с удовольствием лягут в его постель. Почему он нацелен именно на меня?
— Я напугал тебя? — спрашивает Клаус, сжимая мою ладонь.
Смотрю на наши сцепленные руки и понимаю, что ничего не чувствую. Ни мурашек, разбегающихся по телу, ни тепла, что затапливает собой все внутренности, ни учащенного сердцебиения — никаких ощущений, которые бы будоражили. Совсем не так, как с Райнхольдом. Может быть, это и хорошо?
— Нет, — улыбаюсь я, аккуратно вытаскивая свою ладонь. Вновь противоречу собственным мыслям. — Просто задумалась и поняла, что очень голодна. Я даже не позавтракала.
— Что же ты молчала? — восклицает менталист и с энтузиазмом предлагает: — В центре есть восхитительная ресторация, уверен, тебе понравится.
— Здорово, — без особого восторга говорю я, стараясь прогнать размышления о том, куда же так спешно уехал герцог. — Может быть, ты расскажешь мне о королевстве? Я совершенно ничего не помню о месте, в котором живу.
Хочу забыться, занять свою голову чем-то, чтобы вытеснить оттуда Райнхольда с его васильковыми глазами и ледяным голосом.
— Итак, королевство Рэгнолд, — с энтузиазмом начинает Клаус. — Располагается в самой северной точке Лираэллии…
Герцог Райнхольд Микаель Линден
— Монсеньор, как вы приказывали, докладываю: герцогиня в добром здравии. Она провела несколько часов наедине с графом Мякеля в своей комнате, потом они отправились на прогулку по столице, отобедали в ресторации, посетили ежегодную праздничную ярмарку, вместе вернулись и сейчас ужинают в малом зале в компании ваших сестер.
— Благодарю за службу, Андреас, — сдержанно отвечаю я. — Можешь идти. И передай Аросифу, что я закончу через десять минут.
Секретарь кивает и выходит за дверь. Стоит только остаться одному, с размаха ударяю кулаком по столу и выпускаю наружу мороз, который, расползаясь по бревенчатым стенам, покрывает ледяной коркой дешевые предметы обстановки и захватывает в плен пламя печи, укрощая его.
Значит, вместо того, чтобы поразмыслить над своим поведением и все честно рассказать мне, она просто решила прогуляться? Да еще с кем? С графом, который смотрит на нее с явным обожанием. Что она делала в комнате с ним наедине несколько часов? Я же запретил.
Разные картинки встают перед
