сложны. Страх, радость, отчаяние и надежда — все вместе.
Смех оборвался.
— Ты снова предала, Кагуя! — взревел Момошики. — Ты не видишь свою судьбу, но я вижу ее! Это ошибка, которая дорого обойдется тебе! Клан не простит ее вновь, как это было в прошлый раз! Вернись и...
Микото почувствовала, как незримая сила ударила в окутывающую ее чакру Сусаноо. Ее и остальных Учиха вместе с Кохару и Данзо потащило назад. Пылающие огромные фигуры Сусаноо тяжело упирались ногами в землю, взрывая многострадальный камень, не в силах выдержать напор чужой мощи. Слова Момошики оборвались, он завис в воздухе, словно раздавленный меж двух невидимых ладоней.
— Ты овладел Джиппо, Момошики, — слова Кагуи были холодны и бесстрастны, — но без Сенрингана техника Десяти Направлений не позволяет видеть все будущее. И даже будь у тебя Всевидящий глаз, твои угрозы остались бы пусты. Пока в мире есть Шинган, будущее не может быть предсказано.
И только после слов Кагуи Момошики, похоже, заметил, что рядом с нею есть еще кто-то. Взгляд золотых глаз Ооцуцуки упал на Орочимару. И теперь Микото уже не сомневалась в его чувствах. На лице Момошики не было ничего, кроме страха. Орочимару и Кагуя протянули к Ооцуцуки руки, чтобы ухватиться за что-то невидимое Микото. И потянуть его на себя. Рот Момошики распахнулся в беззвучном крике. Его тело задергалось в судорогах и начало растягиваться в стороны, словно раздираемое пространственно-временной техникой. Это длилось недолго. Всего пару секунд было видно, как от плоти отделяется призрачная тень души, а сама плоть сжимается в кровавый плод. Орочимару и Кагуя просто разорвали Момошики на куски, разделив его душу тело. Очень скоро от него остался лишь кровавый плод чакры в руках Кагуи, который словно втянула в себя тьма в широких рукавах ее кимоно.
Момошики был побежден также внезапно, как он и появился. Микото чувствовала растерянность остальных сквозь узы Омойкане, и сама не решалась расслабиться и развеять чакру Сусаноо, несмотря на терзающую плоть боль от техники.
— Эт что получается, Орочи... Мы победили, что ли? — первым нарушил молчание Джирайя.
Ответа сеннин не получил. Орочимару только приложил палец к губам, призывая сохранять молчание. И не сводил взгляда с Кагуи, которая сама рассеянно оглядывалась по сторонам. Она обратила внимание на почтительно склонившихся перед ней Кагуя. Микото ощутила неприятное волнение внутри, когда взгляд древней богини задержался на трех подростках, так и не покинувших парящий храм — Итачи, Наваки и Хинате. Облегчение наступило лишь, когда Кагуя перевела взгляд на парящего в небесах невозмутимого Тонери. И остановилась на недалеко от него находящейся Хикаве. В этот момент бесстрастная маска на лице Ооцуцуки словно треснула. Алые губы совершенно по-человечески задрожали, в широко распахнутых глазах навернулись слезы. Влажные дорожки пролегли на белых щеках. Кагуя нерешительно качнулась вперед и остановилась. Она открыла было рот, но с уст так и не сорвалось ни слова. Она подняла было руку, но словно не решилась потянуться ею к Хикаве.
Микото было сложно читать ее, но долгая дружба с Нами научила определять направление взгляда людей с Бьякуганом. Сейчас взгляд Кагуи упал на ее собственную ладонь. Он остановился на длинных острых ногтях, больше напоминающих когти. Ооцуцуки подняла руки к лицу и с ужасом посмотрела на них. Она опустила голову. Широкий плащ из белоснежных волос упал на ее плечи. Шелковистые локоны водопадом полились вперед, закрывая лицо. Ее спина задрожала из-за беззвучного плача.
Хикава сама сделала то, что не смогла сделать ее мать. Подлетела к ней и робко коснулась дрожащего плеча. Сейчас они казались такими похожими. Два белых призрака, парящих над землей и окутанных белыми шлейфами длинных волос. В перламутровых прядях внезапно заплясали янтарные искры. Микото оглянулась и заметила с высоты своего Сусаноо, как над горизонтом показался краешек солнца. Настоящего, а не иллюзорного. Его теплый свет залил мать и дочь. И одновременно с этим в небесах на черной тени пробежала мутная рябь — Луна словно скидывала черное покрывало и вновь обретала свой истинный блеск.
С шуршанием опал песок на землю — два шиноби из Сунагакуре приземлились на деревянный настил корабля-храма. Оттуда послышались шлепки чьих-то босых ног. Из-за борта показалось полное любопытства лицо Отохиме, которая беспардонно растолкала Наваки и Хинату. С глухим ворчанием на земле разминал тело Третий Эй, которого больше не окружал Покров Черной Молнии. Микото позволила себе отпустить чакру. Пламя Сусаноо плавно свернулось, опуская ее на землю. Боль техники медленно покидала мышцы.
Теперь, когда огонь Сусаноо не жег ее изнутри, Микото наконец смогла свободно вдохнуть свежий воздух. Он все еще был полон грозового запаха и тяжелого аромата влажной земли и пыли. Но они постепенно отступали. Начинался новый день. И война в самом деле закончилась.
***
Я с хмурым видом осмотрел со всех сторон черный сосуд в своих руках. Напоминал он ширува — обычную деревянную миску с крышкой, покрытую черным древесным лаком. Сам из таких ел мисо-суп. Да, в пропорции один к одному с майонезом, чем вызывал странное непонимание со стороны Джирайи. Ну да речь не об этом. Просто артефакт, в котором хранилась частица Ооцуцуки Шибая, выглядел очень... тривиально, что ли? Так ведь сразу и не скажешь, что это не обычная посуда, а предмет для запечатывания, во многом превосходящий тот же Янтарный Сосуд или кровавую Тыкву, которые смастерил Хагоромо.
Внутри этой миски словно собственное измерение находится. Что-то сродни Камуи или мирам Кагуи. Отличный способ что-то спрятать. Но у меня есть глаза, способные видеть сквозь такие барьеры. И я вижу, что сосуд не пустой. В нем хранится нечто похожее на Плод Чакры.
— Любопытно...
— Открыть его удалось Мадаре лишь с помощью Риннегана, — напомнил о себе мой проводник, благодаря которому я и нашел эту миску. — Он воспользовался пространственно-временной техникой. И смог выхватить лишь небольшой кусочек, который вживил в марионетку.
