Мы так и сидели, обнявшись, роняя слезы. А Клык, тревожно глядя на нас, жалобно поскуливал.
***
— Ну, вот мне и пора! Спасибо тебе за все, Жужун…
— Ваши вещи доставят на станцию, мэм, — эльф деловито пересчитывал чемоданы, которые он сам заботливо уложил накануне вечером.
— Нет, нет! — остановила я его. — Я возьму лишь свою сумку, а это все пусть останется здесь.
— До Вашего возращения, профессор? — понятливо рассудил домовик.
Вместо ответа я лишь грустно улыбнулась:
— Отнеси–ка ты их в какую–нибудь кладовую, пожалуйста.
Маленький эльф, спохватившись, кинулся к комоду.
— А это куда прикажите? — спросил он, торжественно неся бархатную коробку с диадемой.
На меня нахлынули воспоминания. Как же был доволен и горд Ремус, когда я в этой диадеме появилась на праздничном вечере.
— Отдай–ка ты эту коробку домовому эльфу по имени Апчхи, — неожиданно решила я.
— Для хранения? — поразился моему решению домовик.
— Для хранения, — подтвердила я, а затем добавила: — И для пользования. Разрешаю, если конечно он захочет, носить ее по праздникам! Но только аккуратно!
Глаза Жужуна в ужасе увеличились, заполнив все его лицо:
— Рад служить, мэм, — быстро пропищал он и с легким щелчком исчез, а вместе с ним и весь багаж.
***
Когда «Хогвартс–экспресс» тронулся в свой обратный путь, вслед мне махала рукой милая профессор Спраут, цветным платочком собирая слезы у глаз. Поезд набирал ход, мое купе мерно покачивалось и изредка подпрыгивало на стыках. Я глядела в окно, вспоминая весь прошедший год. Как много всего со мной произошло, сколькому удалось научиться, столько узнала… За окном мелькали деревья, по вагону грохотала тележка со сладостями, а я грустно улыбалась собственным воспоминаниям.
Неожиданно с улицы раздались несколько глухих ударов. Подняв глаза, я обнаружила за окном маленькую пташку, размером с ладонь. К лапке сычика было что–то привязано.
«Это для Гарри письмо от Сириуса», — догадалась я.
Но сова настойчиво билась в мое окно. Когда крохотная пичужка, наконец, опустилась на сидение, она с достоинством королевского почтальона протянула лапку с привязанными письмами. Их оказалось два. На одном свитке значилось имя Гарри Поттера, а на другом неровными буквами было выведено: «Зеленоглазой Банши».
С удивлением распечатав записку, я прочла: «Дементоры остались ни с чем. Я уже далеко, свободен и счастлив». Письмо было без подписи, но с боку наспех приписано несколько слов:
«Ремус, как никто другой, заслуживает счастья!».
Крылатый почтальон, довольный выполненным поручением, отправился к следующему адресату, а я со слезами на глазах прижимала к груди потертый пергамент. Волосы трепал залетающий в окно ветер, а душа моя боролась с искушением воспользоваться вещью Дамблдора, что висела сейчас у меня на шее.
Как много бы я сделала, сказала, изменила! Но ничего нельзя менять в чужом мире… Изменяя прошлое, мы изменяем будущее. Жизнь — это большой лабиринт. И так важно в нужный момент свернуть в правильном направлении! А иногда достаточно просто пропустить поворот…
Поезд замедлил ход и остановился. Мимо дверей купе медленно потянулись к выходу ученики, избавившиеся от мантий и шляп.
На знакомой мне платформе 9 и ¾ толпились счастливые родители, гомонила, прощаясь друг с другом, детвора, гремели багажные тележки.
Отойдя в сторонку, я достала маленький медальон, висевший у меня на груди. Глубоко вздохнув, я решительно открутила назад нужное количество оборотов. Мир вокруг меня замелькал. А когда кружение остановилось, то все было по–прежнему. Кроме одной детали: пассажиры не высаживались с поезда, а садились в него. Ученики запихивали чемоданы и клетки в вагоны, родители суетились на перроне, давая последние наставления своим чадам, высунувшимся в открытые окна поезда.
Я в последний раз оглянулась на ярко–алый экспресс и, зажмурившись, направилась прямо в кирпичную стену. Легкое сдавливание всего тела и вот я стою на вокзале Кингс — Кросс. Справа от меня стальной блестящий состав, слева — подземный переход. Вокруг суетились люди, язык которых я понимала без напряжения. Но это уже были обычные люди…
Этот мир вновь становился для меня единственной реальностью.
Я почувствовала, что именно сейчас наступил миг прощания. Прощания с волшебным миром, миром и удивительным, и магическим, который отныне для меня будет лишь воспоминанием, почти сном…
Кажется, на глаза навернулись слезы. Я осторожно сняла с шеи длинную цепочку, достала волшебную палочку, и, со словами: «Вот и закончилась моя сказка!», бросила все в мусорный бак.
А затем поспешила на привокзальную площадь, чтобы успеть застать уличного торговца журналами. В Кантербери в этот день я не поехала…
