От королевы Еремеев привез зелие приворотное. Сказал, мол, надо в полночь отправиться к лесу и совершить ритуал. Далее шло точное описание самого ритуала.
Правда, боярин уточнил, будто королева велела передать предупреждение, мол, за все всегда приходится платить. Царь желаемое получит, но взамен может отдать нечто более дорогое.
Герасиму в то время было плевать на все. Дюже ему хотелось Василису в полюбовницы. Он ведь ради нее даже готов был от супруги избавиться. Ну…в смысле, домой боярскую дочь отправить. Поначалу так думал поступить. Даже не пугала царя возможная боярская смута после подобных выкрутасов.
А вышло все в итоге…Сделал царь, как положено, ночной ритуал, на опушке леса. Дурак дураком по этой опушке голышом скакал. Всех жителей лесных своими плясками распугал. Вот только потом началось совсем не то, что ожидалось.
В тот же день на село, где жила Василиса, кочевники напали. Откуда взялись, не понятно. Ни степи рядом, ни места для них подходящего. Богатырь, за которым Василиса замужем была, на защиту встал, да так и сгинул. Вместе с женой. Сын еще вроде как у них имелся малолетний. Так и его не стало. А в лесу, что совсем уж ни в какие ворота не лезло, начало разрастаться Тёмное зло.
Ох, Яга и орала…Во сне она царю явилась. Требовала признаться, не он ли делов натворил. Но Герасим упёрся намертво. Мол, знать ничего не знает, никакого отношения к данному событию не имеет. А если кто-то что-то сказал, так брешут сволочи.
Вот с тех пор и пошло. Что ни год, так зло все больше становится. Лес почти весь захватило. Нечисть множится, как ненормальная. Бабка криком кричит. Мол, из последних сил держит границу. А потом, уже когда и дочь у Герасима появилась, и когда жену он…ну, в общем, когда вдовцом стал. Вот сама Яга и сказала. Мол, явится иномирец. Он Темное зло победить сможет. И помощников у него будет трое.
Царь не особо словам Яги поверил. Думал, брешет старая. Умом тронулась в одиночестве. Или нервы треплет. Запамятовал даже о том предсказании Герасим. И когда Машка, дура неумная, стала себе жениха требовать, чтоб как в книжке было, царь тоже не сообразил, все оно как-то одно к одному складывается. Это уж совсем недавно ему Еремеев напомнил. Когда они игры богатырские объявили.
— А помнишь, государь, Яга предрекала. Мол, иномирец Темное зло победит. И на то его воли не будет. Оно само так сложится. — Вот что сказал Илья Никитич.
А теперь, все и сложилось, один к одному.
Вот сидит за столом тот самый богатырь. Конь при нем Кощеев. Правда с Серым и девкой, что не жива, не мёртва пока не ясно. Вроде не бывает такого. Оно же как? Ты либо жив. Либо мертв. В общем, пока что, по мнению Герасима, все складывается удачно. Глядишь, и правда Темное зло отступит. И Машка, в общем-то, не такая уж дура оказалась. Помогла даже своими капризами да заскоками.
— Ну… Изволил накушаться, богатырь⁈ — Крикнул царь в другой конец стола, искренне надеясь, что ответ будет положительный. Серпом по сердцу была царю картина, как этот иномирец жрет дорогущее блюдо.
— Ну, так… Перекусил! — Проорал в ответ богатырь. — Слушайте, а поближе нам нельзя? Я так голос к чертовой матери сорву.
— Ах, ты ж…– Герасим покосился на Еремеева, словно спрашивая у боярина совета, а когда тот с умным видом кивнул, крикнул богатырю. — Можно. Тем более, будем дело государственной важности обсуждать.
На самом деле, имелась у царя перед этим не сильно крепким парнем какая-то робость. Все же, не шуточное дело, Темное зло победить, с которым даже Кощей не смог управиться.
— Ну, и отлично! — Иномирец вскочил на ноги, схватил стул за спинку и с отвратительным скрипом потащил его в сторону, где сидели Герасим и Еремеев.
Сказка ложь, да в ней намек…
Беседа с царём выдалась очень странная, скажем прямо. Совсем не та, как я ожидал.
Впрочем, с самого начала наша встреча пошла не по плану. Не по моему плану, само собой. Я так-то был настроен разыскать Алёну и свалить по-тихому. Особенно после многозначительного заявления стражника, что богатырские игры — и не игры вовсе. Если бы не чертов конь…
Сто процентов Кощей его Моревне отдал, дабы от головной боли избавиться. Подозреваю, даже Кащея Буян просто удолбал в смерть своими закидонами, вот он его и сплавил. Потому что это, блин, не конь. Это какая-то ходячая проблема.
Когда он самым бездарным образом спалил мое присутствие, я честно пытался отбиться от «приглашения» проследовать в царские палаты и там обсудить все тихо-мирно. Потому что имелось четкое ощущение, из царских палат я потом могу и не уйти. На своих двоих имею в виду.
Просто и Еремеев, и царь смотрели на меня с такими рожами, будто я у них самое дорогое украл. Особенно царь. У этого ушастого самодержца морда все время кривилась то в одну сторону, то в другую.
В итоге, довод со стороны «приглашающих», в виде некоторого количества стрельцов, оказался более чем убедительным и я отправился на званый ужин. Или обед…Если учитывать, что на дворе уже далеко не утро.
Буяна определили в руки конюху, который клятвенно пообещал накормить эту скотину отборным зерном. Конь выглядел вполне довольным и за каким-то хреном постоянно подмигивал одним глазом, рождая в моей душе смутные сомнения в адекватности одного из нас. Типа, мы провернули очень удачное дело, теперь все будет хорошо. Вот такой имелся намек в его внезапном нервном тике. А я как бы ничего не проворачивал. Я вообще хотел Алёну найти. Даже в какой-то момент, честно говоря, заподозрил, что у Буяна просто-напросто своя песня. Он мутит нечто, только ему понятное. Ну, или меня тут коллективно за дурака держат. Даже мой собственный, недавно обретенный конь.
Не знаю, что в башке у этой сволочи Кащеевой. Честное слово, не знаю. Мне вообще показалось, Буян меня тупо слил царю. Вот такое сложилось впечатление. Будто он сознательно спланировал финал нашей поездки в столицу.
В любом случае, в терем пришлось идти.
Царь и этот боярин, пока я ел, упорно шушукались с противоположной стороны охренеть насколько длинного стола. Причем они, похоже, искренне верили, что я не понимаю ни черта. Не замечаю, как они там пытаются аферу придумать.
Ну, и чисто из принципа, я специально на протяжении всего обеда жрал ложкой красную икру. Судя по тому, как кривилась царская рожа, ему этот факт доставлял невыносимую боль. Поэтому, чем сильнее нервничал царь, тем активнее я трескал икру. Мелочь, а приятно. Хотя, и это несколько странно, есть не хотелось вообще. Наоборот, я чувствовал наполненность во всех смыслах. Бодрость даже.
— Так и что от меня требуется?
Мы, наконец, перешли к делу. Вернее, я перешел. Эти двое так и сидели бы, перешептываясь. Просто в меня икра уже не лезла и хотелось понимания, на кой черт я тут нахожусь.
— Иномирец… — Начал царь.
— Кстати, про иномирца, — Я перебил самодержца. Не знаю, может, это, конечно, нарушение придворного этикета, но вопрос имеется, крайне для меня волнительный. — Раз уж тема зашла… Ваш этот…с бородой…Ну вон тот, Еремеев. Он с бабкой поругался. Вернее… Подрались они. А меня сюда Яга притащила. Подозреваю, по вашему же распоряжению. Вот хотелось бы понимания. Что там насчёт бабки? Есть возможность договориться? Она вроде заявила, нету такой возможности. Но Вы же типа царь. Все дела. Прикажите там, например, старой стерве. Я вообще не против договориться, если что. С меня — решение ваших проблем. С вас — решение моих. Или, как говорит отец, ваши проблемы — моя ответственность.
— Дык, конечно, договоримся! — Обрадовался царь.
Хотя его громкое заявление, похоже, Еремеева удивило. Есть ощущение, будто Еремеев уверен в обратном, что с Ягой хрен выйдет поладить. Боярин даже как-то подобрался и посмотрел на царя с выражением, ну, ты, мол, государь, трындеть горазд.
— Вот так и договоримся. — Продолжал заливаться соловьём царь. — Ты, богатырь иномирный, отправишься в лес, к самому средоточию Темного зла. Уничтожишь его. А я со своей стороны, решу вопросы относительно Яги и твоего возвращения. Честный договор?
