листы «папоротника», складывая в кучу. Ей уже приходилось видеть такую траву на пастбище — нещадно скашиваемую. Лесной её вариант был крупнее, а листья более сочные.
— Это жгучетравник. У него сок очень едкий. Обжигает что твой уголь. Береги руки. Его сок остановит кровь.
— Ты знать? Как?
— Я видел, как раненый архи катался по жгучетравнику и кровь останавливалась. Давненько. Люди косят его, потому что сок лютый, но архи он может помочь! Их шкурам нипочём эта трава.
Ира отвернулась, стягивая камзол и снимая рубаху. Сойдёт вместо переноски. Они вдвоём набрали большую охапку и, завернув в ткань, побежали обратно. По дороге Птичка отстал, взлетев на одно из деревьев. А она, добежав до раненого, упала на колени рядом со спиной Синей Пятки.
— Ирина, что вы делаете?! Бросьте это! — воскликнул один из пастухов, рассмотрев её ношу, но она его не слушала. Лопухов рядом не было, пришлось обойтись какими-то небольшими листьями. Она начала выжимать сок жгучетравника на раны. Архи задёргался, и её буквально отшвырнули от него, но раздалось еле тихое шипение, сок пошёл пузырями, и кровь, как по волшебству, перестала идти. Глаза Румуна расширились, и он помог ей подняться, убирая в сторону тряпку, которой старался остановить кровотечение. Сок лился, шипел, делая своё дело, а архи с хрипами дышал, изо рта капала пена, дёргались ноги. Шкуре жгучетравник, конечно, что слону дробина, но вот на открытые раны… Ира чувствовала, что руки всё-таки не удалось уберечь и лекарство просочилось на ладони, обжигая, словно кипяток. Закончив, она посмотрела на кисти и увидела, что вплоть до запястий их покрывает неумолимо растекающаяся краснота, а там, где сок попал напрямую, медленно растут волдыри.
К тому моменту как, старательно перебирая тростью, на пастбище пришёл Дэкин, кровь у раненого уже не шла, но архи было всё ещё крайне плохо. Ира держалась за руки и тихо выла, пока один из пастухов помогал ей промыть их водой из фляжки.
— Рассказывай! — сказал Дэкин, обращаясь к Румуну.
Ира даже не пыталась переводить — слишком быстро тараторил старший пастух, только пару раз различила в потоке речи собственное имя. Дэкин с трудом опустился на колени у Синей Пятки, погладив того по морде. Архи фыркнул, прикрывая глаза, и снова дёрнулся.
— Не жилец, — грустно произнёс Дэкин, склоняя голову.
Он потянулся к поясу и достал нож. Ира кинулась к нему:
— Дэкин, ты делать?!
— Ирина, я знаю, ты пыталась, но раны очень… Лучше прекратить его страдания сейчас, чем он будет…
Она почувствовала, как слёзы потекли по лицу. Синяя Пятка был замечательным зверем, и ей ли не знать, что Дэкин очень любил его. Одному богу ведомо, чего стоило ему это «милосердное» решение. Эх, если бы медицина здесь была более продвинутой…
— Лоппи! — сказала она, хватая Дэкина за руку.
— А… да, конечно, мы сейчас вернёмся в дом, и она посмотрит твои руки, — ответил Дэкин, явно думая о своём.
— Дэкин! Лоппи помочь Синяя Пятка!
Хозяин вскинулся. Ира не понимала, почему он медлит, почему не сделает столь очевидное. Он колебался, сжимая кулаки, потом снова погладил морду жеребца. Дыхание вырывалось с тяжёлым хрипом.
— Если будет на то милость Хараны… И да простят меня Сёстры! Гавс! Хади! Галопом к пекарю! Приведите сюда его со старшей дочерью! Пусть возьмёт телегу и поторопится!
Потянулись долгие минуты ожидания. Туда, обратно, разбудить уже успевшую лечь спать семью, объясниться, облачить девочку во все подобающие покрывала, запрячь телегу… Когда шум колёс долетел до их слуха, все непроизвольно выдохнули. Отец помог дочери спуститься, и та сорвалась с места, побежав к раненому, словно что-то звало её туда. Дэкин поймал девчушку, чуть не запутавшуюся в подоле платья. Лоппи упала на колени рядом с архи, сразу практически погрузив пальцы в рану. Полился едва видный бледно-салатовый свет, девочка болезненно застонала, но своего занятия не прервала.
Это было долгое действо. С рук Лоппи то и дело срывалось тонкое, как нить, зелёное щупальце и проникало под кожу, впивалось в мышцы, опутывало рёбра. Ире всегда виделась магия как «раз, и всё». Но творимое дочкой пекаря колдовство приносило страдания не только исцеляемому, у которого склеивались и срастались сосуды, на глазах зарастали мышцы и кожа, но и самой целительнице. Руки тряслись, вены на них периодически вздувались, было видно, как в щели покрывала мимо глаз тёк пот. Когда всё было кончено, Лоппи повалилась на траву, и Ира подскочила, чтобы помочь ей сесть. В тот момент она уже забыла о больных руках, но девочка поймала её за запястья и опутала волшебным светом, несмотря на все попытки Иры остановить её.
— Я не больно! Стой! Сама не болеть!
Лоппи прикрыла глаза и отпустила её руки, только когда колдовство завершилось, и привалилась к Ириному плечу.
— Мы не можем не лечить, — тихо сказала она. — Нельзя пренебречь даром богини… А ты молодец.
— А?
— Молодец. Он бы не дождался милости Сестры без жгучетравника. Потерял бы кровь…
На последнем слове Лоппи уже спала.
Отец девочки тихо поднял её на руки и понёс к телеге. Румун отдёрнул Иру в сторону, когда Синяя Пятка, осознав, что больше ничего не болит, резво попытался встать на ноги. Его ещё немного шатало, но это был уже прежний здоровый, сильный зверь. Защитник табуна.
— Слава Харане Милосердной! — сказал Дэкин, и все вокруг начали делать молитвенные пасы руками, поддерживая хозяина и воздавая славу богине природы. Ира посматривала на эти жесты. Она видела их и раньше, при ней кто-нибудь нет-нет да и сделает такой, те же женщины в молитвенной комнате. Но почему-то только сейчас она вдруг осознала, что точно такие использовали дайна-ви. Например, Ринни-то у могилы Трудяги. Получается, религия тут одна на всех. Божественным Сёстрам поклоняются и жители болот, и люди. Но почему тогда за все восемь месяцев она ни разу не замечала за дайна-ви исполнения хоть сколько-нибудь похожих на людские обрядов? Или тут, как у неё дома? Библия одна, но есть католики, православные, протестанты и куча сект с объединениями?
От теологических размышлений её оторвал Дэкин, который оглядел своих притихших людей.
— Все. Румун. Варра. Шеур. Гавс. Хади. Баррик. Все до единого. Вы ничего не видели. В моём Доме нет девочки с даром Хараны. Ясно? Никто не должен знать, что Лория одарённая. Никто. Все поняли? Учтите, если узнаю, что по городу поползли слухи, выясню, кто виноват, и… — он многозначительно повёл бровью.
— Да, господин! Можете не сомневаться, наши рты на замке, — ответил за всех Румун.
В тот момент никто
