В отличие от 22-го, первый танковый уверенно продвигался вперед, и за ним следовал 26-й, они отрезали 4-ю дивизию СС 'Полицай', которая обороняла Нарву. В Кохтла-Ярви двадцать шестой корпус повернул на Тарту, по единственной дороге, чтобы помочь 22-му, забуксовавшему на берегу Чудского озера. Наступление на левом фланге двигалось рывками: от взорванного моста до следующего. Немцы отходили в порядке и оказывали очень серьезное сопротивление. И местность для танков не шибко подходящая, и взаимодействие с пехотой, авиацией и артиллерией хромало на обе ноги. Свежие корпуса и дивизии, есть свежие дивизии. Чуть заговорит пулемет - мордой в снег, и: 'Огня, дайте огня!' СУ-76 постоянно отставали, да и пожгли их немцы много. Задачу первого этапа: перерезать железную дорогу Таллин-Тарту Ленинградский фронт выполнить не смог. Началось таяние снегов и фронт встал. Сталин вывел 5-ю танковую с плацдарма, и приказал расформировать ее. 1-й танковый корпус вернули Катукову в 1-ю гвардейскую танковую армию, а 22-й и 26-й корпуса расформировали и по частям раздали в остальные армии.
Тем не менее, Ленфронт улучшил свои позиции, ликвидировал долговременную оборону немцев под Нарвой, и был переименован в 1-й Прибалтийский. С этим названием он будет до конца войны. Говорова не наказали, а отправили в Крым, на отдых, потом вернули в Ленинград командующим округом в резерве Ставки. Командующим 1-м Прибалтийским был назначен Толбухин, командовавший до этого Южным фронтом. Чем вызвана такая рокировка осталось неизвестным и непонятным для Сергея. Толбухин за все время войны, пока не провел ни одной наступательной операции. Но, оборонительные бои знал в совершенстве. Последовавшие события по освобождению Советской Эстонии показали, что выбор был совершенно обоснованным: 1-й Прибалтийский выдержал все атаки немцев, стянул на себя множество сил противника, а последовавшее наступление 2-го Прибалтийского, бывшего Северо-западного, фронта, с юга на Псков и Таллин, завершилось окружением и уничтожением всего северного крыла группы армий 'Север'. Хотя сам Сергей считал, что освобождение Пскова и Тарту с севера было потребовало бы меньших ресурсов и меньших потерь. Но, он не командовал фронтами.
Его продолжали терроризировать самоходной артиллерией, и, неожиданно для самого себя, вскоре он увидел на полигоне в Ржевке шесть опытных машин. Шасси было одно, а вот пушки на всех стояли разные: 180 мм морское орудие Б-1-ПМ, 152мм пушка БР-2, 210мм пушка Бр-17, 203мм гаубица Б-4, 280мм мортира Бр-5 и 305мм гаубица Бр-18. За пушки Сергей не очень волновался, все-таки, в основу положен корпус и приспособления 'Малки' и 'Пиона', а вот как поведет себя шасси при стрельбе из гаубиц и мортир? Там удар почти вертикальный! Первой стреляла 180 мм пушка. Чрезвычайно мощная, правда, вариант 'ПМ' имел сниженный заряд, по сравнению с вариантом 'К' для повышения живучести ствола, но, этот был 'модифицирован'. Новые пороха, сгораемая гильза, любимый конек ленинградцев, так что неизвестно, что она выкинет. Фактически новая пушка. Народу вокруг полно, все чем-то заняты, что-то измеряют и фиксируют. Ба-бах! Сергей смотрел на короткий сошник и ряд катков. Откат нормальный, накат. Шасси держит! Шесть выстрелов в минуту! При угле возвышения в 45 градусов. Присмотревшись, Сергей узнал танковый досылатель от Т-84. Чуть большего размера. Рядом заработала вторая пушка: 152 мм. Не впечатлила. Стреляет, конечно, дальше, чем 152мм САУ-152 Петрова, но та дает до пяти выстрелов в минуту, а эта один в две минуты. Сергей подошел к Горлицкому и спросил:
- Зачем поставили эту корову на такое шасси?
- Ну, во-первых, приказали, во-вторых, основное орудие МЛ-20 имеет скорость возки до 40 км/ч, а эта дура - пятнадцать. Их немного, поэтому пошли на это. Мы, даже, не стали автоматизировать заряжание. Поставили, как есть.
Сергей пожал плечами, но говорить и писать отдельное мнение не стал. Ну, а решение для гаубиц просто потрясло своей простотой и дешевизной. При стрельбе полными зарядами под корпус САУ лебедкой подтаскивали клин, сделанный из стали и обшитый деревом. После стрельбы его отсоединяли от лебедки, и машина сходила с позиции. Перевозкой клина занималась заряжающая машина и ее экипаж. Красивое решение. Временное, как сказали, кто ж им поверит! И оно позволит замерить нагрузку на катки и корпус. Пушки остались стрелять на полигоне до полного расстрела стволов, а молодые гении танково-артиллерийского дела потащили Сергея в 'Метрополь', отмечать успешное начало испытаний. Секрет скорости проектирования оказался прост: все брали готовое у ЛенАКБ. Моряки предоставили тумбы под орудия. А орудия все с цапфами. Простейший расчет прочности днища, и ребер жесткости для него. Плюс привязали тумбу к крыше корпуса шасси, которое усилено в этом районе тоже. Помучиться пришлось только с гидроцилиндрами и системой предохранителей масляной системы.
- Ну, будем надеяться, что ходовые испытания мы пройдем, но вот намучаемся мы с ней после войны.
- Это почему?
- Сейчас нам бронешланги Дюпон присылает, а перейдем на собственные, и увидите!
Опасения не совсем оправдались. В Германии оказались вполне приличные заводы по изготовлению таких шлангов. Так что выкрутились. Машина оказалась сырой. Замечаний по кабине экипажа, водительскому месту и полуавтоматам заряжания было море, доводили по мере эксплуатации. Максимальной скорости в 55 км/час она не дала. Перетяжелили. Совершенно понятно, что это вовсе не 'Пион', который создавался для весьма специфических задач, но, это единое шасси для всей крупнокалиберной артиллерии. А ее в войсках не сильно и много. Из-за нее мы не могли наступать одновременно на всех участках советско-германского фронта. Её перебрасывали туда-сюда с черепашьей скоростью. Ее холили и берегли. Ни одно орудие особой мощности в руки противника не попало, кроме Гангутских ж/д батарей. И те вернулись. Не считая, конечно, восьми гаубиц Б-4, захваченных немцами в первые дни войны, остальные, из утраченных в боях 41-го года 71 орудия Б-4, восстановлению не подлежали: выведены из строя самими артиллеристами или авиацией противника. Через месяц в Наркомат поступил план на постройку 1010 шасси для всей советской артиллерии РВГК.
Танцы с бубнами вокруг САУ продолжались более трех месяцев, фронты двинулись вперед, у немцев появилась стабильная отговорка: 'Выравниваем линию фронта'. Скорость замены башен 110/50 и орудий на 110/44 такая, что вообразить страшно, поэтому на появление 'Пантеры' никто не отреагировал. Танк как танк, высокий, заметный и слаборемонтоспособный. На замену катков уходит куча времени. У нас для этого даже гусеницу расстегивать не надо. Рембаты приспособились подкатывать под балансир домкрат, поднимать поврежденный каток, менять, и опускать домкрат. На всю операцию 15-20 минут. А у них внутренние катки 'шахматки' требовали выкатить танк с гусеницы и разобрать все соседние. Наркомат донимал, в основном, поездками на серийные заводы с целью оптимизации производственных процессов и исполнения отдельных операций. То есть, заниматься отлаживанием производства. Лишь в августе неожиданно вызвали в Ставку и показали фотографию нового немецкого танка. Захватить его не удалось. Ему сбили гусеницу артиллеристы, пока 'чухались', немцы его уперли к себе. Бросились в глаза очень широкие гусеницы, дополнительные четные катки для них и 128 мм пушка. Вес? На вид тонн 70. И это с нашими мостами? Класс!
- Что скажете, товарищ Танкист? - спросил Сталин. - В Ваше время были такие танки?
- С другим орудием, как у 'Элефанта'. Видимо, на этот раз, все-таки, победил 'Хеншель'. Его танк дешевле. 'Элефанты' Гитлер будет использовать в Африке, а этот, явно, под наше бездорожье. Вот только им придется нам все мосты починить. Такой вес не все Московские мосты выдержат. - улыбнулся Сергей.
- Как Вы считаете, наша армия готова сразиться с таким танком?
- Абсолютно. Но, судя по скорости изменений, сейчас понадобится обвешиваться активной броней и противокумулятивными экранами.
