Элин на мгновение закрыл глаза, мелкой гребёнкой пройдясь по лесу, виднеющемуся на горизонте. Малая часть демонических зверей была сконцентрирована на совсем небольшом участке, и там же, скорее всего, находился и симбионт. Но в первую очередь перерождённый собирался избавиться от нападающих, давно и успешно растягивающих стражей вдоль всей восточной стены, тем самым избавив себя от необходимости беспокоиться ещё и за город.
— Начинаем. — Сказал он — и исчез, появившись в двух сотнях метров от стены, прямо между сражающимися анимусами и демоническими зверями. — Приказ: отступать!
Наглядным дополнением слов Элина стал хлынувший во все стороны бледно-зелёный туман, по мановению ока обративший всё живое вокруг в едкую гниль. Остановилась та у самых ног ещё не успевших убраться подальше анимусов, порядком их напугав. Многие стражи были наслышаны о юном гении, чей боевой потенциал не поддавался какой-либо адекватной оценке. Ну а на то, что в бой вступил именно Нойр, намекал характерный шлем, посох и изумрудный оттенок техник, уже добравшихся до первого демонического зверя. Внушительных размеров даже не заметил появления своего убийцы, моментально расставшись с жизнью.
Никто лучше Элина, исследователя и расхитителя подземелий, не знал об уязвимых местах самых разных демонических зверей. Серый губительный падальщик в частности отличался незащищёнными сочленениями клешней, через которые яд носителя Эриды попал в кровоток, в момент добравшись до сердца и крошечного мозга.
— А сейчас — уникальный концерт для обитателей пустошей… — Пробормотал Элин себе под нос, окинув взглядом не обративших внимания на смерть собрата инсектоидов. Было очевидно, что неизвестный симбионт набирал отряд в одном месте, из-за чего особым разнообразием тот не отличался: пауки, скорпионы, многоножки, восьмикрылые жуки и прочие затянутые в хитин демонические звери. Перед собой перерождённый видел семерых таких, плюс одну мускулистую гориллу высотой с трёхэтажный дом — эту, видимо, отряд подобрал где-то по пути. Она же обладала мощью алмазного ранга… правда, и использовала её исключительно по-обезьяньи, конвертируя всю свою подавляющую мощь в банальную физическую силу и крепость. По этой причине Элин не стал акцентировать на ней внимание, первым делом вбив основание посоха в почву — и выпустив вниз поток анимы, буквально смявший высокорангового червя, оказавшегося не в своей стихии. Привыкший к сухой песчаной почве демонический зверь оказался слишком медлителен и заметен в обычной, что делало его хорошей мишенью для любого анимуса алмазного ранга.
В то же время чем-то напоминающая бронированного богомола тварь приблизилась к перерождённому на расстояние удара, и, взмахнув конечностями-серпами, распорола землю там, где Элин стоял ещё мгновение назад. Но не успела пыль подняться в воздух, как страж уже сместился в сторону, а богомол увяз в сначала ставшей практически жидкой, а спустя долю секунды затвердевшей земле. Сама по себе затвердевшая земля не могла надёжно сковать демонического зверя платинового ранга, но задержать на половину секунды — вполне. А этого времени Элину сполна хватило для того, чтобы продвинуться на два десятка метров вперёд, сформировать чудовищной силы ударную технику — и отбросить гориллу на полсотни метров назад, попутно размазав оказавшегося на пути атаки паука.
Перерождённый будто танцевал в окружении врагов, изящно уходя от атак и точечными техниками отправляя их в мир иной одного за другим. Несмотря на контроль симбионта, атаковали демонические звери точно так, как требовали их инстинкты: линейно, просто и понятно. Сложности, с которыми сталкивались обычные анимусы, для Элина таковыми не являлись, так как он мало того, что знал всё о поведении тысяч видов демонических зверей, так ещё и контролировал окружение за счёт своего ментального восприятия. Мысли демонов не отличались особым разнообразием, но понять, когда очередная тварь находила его взглядом и готовилась атаковать перерождённый мог.
И уж поверьте — этого было более чем достаточно.
Всего за минуту поголовье пытающихся отступить демонических зверей уменьшилось более чем вдвое, а Элин при этом даже не запыхался. Он и потратил-то меньше пятой части резерва, показательно эффективно расходуя аниму в надежде поскорее выманить симбионта. Вот только тому, казалось, на своих подручных было наплевать… чего не скажешь о самих демонических зверях, которые, судя по всему, активно противились чужой воле, требующей отступать.
Инсектоиды стрекотали и клокотали, раз за разом порываясь броситься на Элина — но продолжали пятиться со скоростью, соответствующей их чудовищной силе. Вполне очевидно, что их примитивные животные сознания до ужаса боялись анимуса, с такой лёгкостью отнимающего их жизни. Ведь демоны не смогли оставить на перерождённом даже крошечной царапины, и привыкших находиться на вершине пищевой цепочки тварей это… скажем так — расстраивало.
— Мы все его недооценивали. — Пробормотал зажимающий свежую рану на руке анимус золотого ранга, со стены наблюдая за избиением демонических зверей. Элин Нойр, самый юный страж, подчиняющийся непосредственно Кацелиану, оказался не просто быстро прогрессирующим гением, как считалось в Китеже. — Он — монстр…
Того же мнения придерживались и его товарищи, которые хотели помочь Элину, но не видели ни единой возможности это сделать. Как помочь тому, кто в одиночку сражается лучше двух полновесных звёзд опытных стражей?
Только удалиться подальше, чтобы не мешать первому анимусу, вышедшему за рамки рангового распределения.
— Кто может продолжать бой — попытайтесь поддержать Сораку. — Отдал приказ Кацелиан тем двум звёздам, которые были заменены на поле боя одним-единственным Элином. И они не стали спорить, молча и стремительно ринувшись в сторону всё расширяющегося пожарища. А секундой позже мужчина обратился к своему помощнику: — Приведи сюда лучшего целителя клана Сонитус. Подозреваю, он нам скоро понадобится…
Над полем боя сгущались тучи вопреки тому, что Элин Нойр на нём доминировал. Кацелиан ощущал приближающуюся опасность, но не мог точно сказать, что или кто её источает…
Не мог до тех пор, пока трупы демонических зверей позади Элина не задрожали — и не начали подниматься на ноги. На их тела наслаивался странного вида песок, заключённая в котором анима каким-то образом вливалась в, казалось, застывшие навеки каналы тварей, заставляя их двигаться. И самым пугающим было то, что мертвецы с каждой секундой своей не-жизни становились всё сильнее и сильнее, возвращая себе изначальную силу.
— О, Небо… — Глаза Кацелиана распахнулись, а амулет на груди вспыхнул, развернувшись в полноценный многослойный лёгкий доспех, каждый слой которого был плотно исписан обеспечивающими колоссальный уровень защиты рунами. — Вернуть Сораку на стены, живо! Резервные отряды отправить сюда!
С этими словами Кацелиан, не желая терять времени и давать воскресшим демоническим зверям и дальше набирать силу, оттолкнулся от стены и устремился вниз, в полёте раздавшись в плечах и отрастив солидную пару рогов, тянущихся из затылка. В два прыжка он достиг поля боя, раздавив ожившего скорпиона… и почувствовав, как нечто чудовищно сильное наблюдает за ним из-под земли.
А в следующую секунду Элин Нойр, разложив на составляющие одного из оживших врагов, взмыл в небо, практически моментально развернув в воздухе колоссальной сложности структуру. Кацелиан успел только развернуться и броситься назад, когда на землю, туда, где он ощущал присутствие разумного демонического зверя, ударили тысячи тысяч поглощающих сам свет молний, в считанные мгновения образовавших в земле огромный кратер радиусом в полторы сотни метров.
На дне же этого кратера, подняв над собой руки и удерживая сочащийся анимой барьер, стоял гуманоидный демон, взгляд которого был направлен прямо на застывшего в воздухе Элина.
— "Марагос…!"
Глава 19
— “Марагос…!”
— “К твоему счастью, я — не Марагос”. — Элин свысока, — в буквальном смысле, — смотрел на симбионта, испускающего жажду убийства столь невероятную, что проняло даже анимусов на стенах. Было ли причиной то, что в этот раз симбионт воспринял Элина всерьёз, увидев в том силу и черты злейшего врага его расы, или же ему просто не понравилось лишаться кожи, развоплощённой чёрными молниями — вопрос, ответить на который анимус не мог. — “Иначе ты бы уже молил о милосердии, как забитая шавка”.
