Мы делаем вот уже третий выстрел по пушкам этих русских, но ещё не одно ядро не упало даже рядом. По-крайней мере, так говорит командир. Я снова, уже в третий раз взялся за канат, оттягивая пушку на исходную позицию. Вдруг мой напарник остановился, выронив свою половину верёвки. Он смотрел мне за спину, его лицо исказила непонятная гримасса то ли страха, то ли удивления. Я обернулся и, наверное, повторил его выражение лица. Прямо на нас клином мчался отряд конников. Судя по их виду, это совсем не парламентёры. Крайние расчёты стали рефлекторно подниматься к нам, спешно покидая свои орудия. Расстояние неминуемо таяло. Вдруг первые ряды всадников слегка пригнулись, но лишь для того, чтобы в следующий момент откинуть тело назад в замахе. Ещё секунда — и распрямившись, словно пружины чудных механизмов, что я видел но Стокгольмской ярмарке прошлым летом, они метнули в нашу сторону несколько коротких копий. По сравнению с общей массой всадников снарядов этих было не много, но даже при этом несколько из них нашли свои цели. Одной из них так неудачно стал и командир нашего орудия, который, как и остальные артиллеристы, не входящие в простую обслугу, не сделал ни шага назад. А ведь наш командир батареи перед боем требовал приставить к батарее отряд топорников! Но командир восточной армии, как я успел узнать, упёрся намертво, желая как можно быстрее разбить русских и не стал дожидаться медлительной тяжёлой пехоты.
Интерлюдия.
Не знаю, насколько оправданным было решение забросать для начала позиции противника дротиками, но сделанного, как говорится, не воротишь. И без того деморализованная обслуга забилась в уголок холма, не решаясь дать дёру и уж тем более не желая вступать с нами в бой.
Прямо за нашим кавалерийским клином на максимально возможной скорости двигались две моих повозки, которые братья Ярослав и Мирослав, избегая дорог, провезти по лесу к указанной мною позиции. Мероприятие, безусловно, рискованное. Мы ведь не знаем, сколько ещё шведских отрядов рыскает по окрестностям. Однако всё прошло гладко и мы всей оравой ворвались на позиции артиллерии противника.
— Спешиться! — Что есть сил выкрикнул я и моя команда стала расходиться по отряду, словно чума по средневековому городу. — Действовать по плану! — В эту повозку ядра, в ту — порох. До верху не набивать, чтобы не выпадало! Майер, твою сварливую мать, успокой уже этих богов войны! — И Генрих стал подбирать слова, стараясь изъясняться то на немецком, то на плохом датском, то на совсем ужасном шведском языках. Вскоре запуганная обслуга орудий поняла его и, опасаясь за свою шкуру, стала без зазрений совести помогать нам.
Сражение тем временем шло в самом разгаре. Как там у Лермонтова? «Смешались в кучу кони, люди. И залпы тысячи орудий…» Кхм, ну да, про орудия явно не то. Но картина даже с расстояния открывалась неприятная. Шведы явно превосходили наших в кавалерии, в то время как мы просто давили общим числом. Пока что как такового победителя нет, но вот стоит подтянуться оставшимся двум третям… Повезло ещё, что сейчас их отрезала широкая река, а то бы они, наверное, уже были здесь.
Вдруг один из отрядов, до этого не вступавший в бой и держащийся на ближнем к нам фланге, стал весьма организованно разворачиваться к нам фронтом. Я заметил, что они, почему-то, держатся весьма разрозненной формации, всего в пару человек в глубину и несколько десятков в длину. Я присмотрелся… И обомлел. На плечах каждого тяжело покачивались длинные палки. И нет, это были вовсе не копья. Хотя с такой дистанции местные бы не поняли то, чего понял я. Немногочисленный отряд остановился в сотне метров от нас и поставил свои основные, «толстые» палки на меньшие «тонкие» перпендикулярно.
— Ложись! — Выкрикнул я. Натренированные подобным командам гвардейцы среагировали, возможно, даже не успев понять смысла команды. А вот остальные затормозили. В результате после слитного залпа, похожего то ли на град, то ли на небольшой гром, несколько тел пошатнулось и упало замертво. Один из них рухнул на спину прямо передо мной. Кольчуга на его груди была разорвана в самом центре, а в теле была видна большая дыра. Вот вам и ручной огнестрел, мать его!
Я, поняв, что смерть миновала, вскочил. Идея пришла в голову моментально. Мушкет — это же вам не пушка. Перезарядка такого длится не так долго, а значит ещё хотя бы один выстрел они сделать успеют. Наша задача сейчас — минимизировать потери.
— Гвардейцы — к орудиям! Разворот в сторону противника! Генрих, переведи, чтобы эти, — Я указал на дрожащих на земле шведов, — Занялись своим делом.
Заряженными оказались лишь пять пушек. Возиться с остальными времени не было, а потому я отдал команду оттаскивать их в общую кучу.
— Пусть метят вон в тех. — Я указал на спешно перезаряжающихся мушкетёров. — Скажи, что чья пушка промахнётся — того я лично пристрелю! — Услышав пусть и наверняка искаверканный, но весьма пугающий перевод, они трясущимися руками стали наводить орудия. Через пол минуты я уже отдал команду на выстрел. Пять последовательных «бахов» и… Только два ядра так или иначе задели небольшой отряд. Один врезался в землю прямо перед ними, один ушёл далеко вверх, а последний, пройдя правее, попал прямо в тыл бьющейся в рукопашной шведской армии. Что ж, это вроде как неплохой результат. Мушкетёры сначала начали перестраиваться, а потом и вовсе попятились, забыв про перезарядку. Фух, ну, вроде пронесло.
— Командир! — Окликнул меня Фёдор. — У нас гости! — Он указал на заросли к северу от нас. Из-за кустов и деревьев стали показываться большие человеческие фигуры.
— Это что ещё за лешие. — Прошипел я. Медленные и громадные, эти воины шли с большими то ли топорами, то ли бердышами на перевес.
— Мы закончили погрузку! — Отрапортовал Алексей.
— Хорошо. — Не сводя взгляда с этих «титанов» ответил я. Всего их около трёх сотен, но прямое боестолкновение с ними для нас, скорее всего, фатально. Проиграем, пожалуй, даже в сухую. Когда они подошли поближе, я смог рассмотреть их. Стальные шлема у всех практически на всё лицо. Только глаза, нос и небольшая часть рта открыта. На теле мощная кольчуга до колен, руки в стальных пластинах. У каждого даже налокотники и наколенники имеются. А их оружие… Наверное, двухметровая палка и массивным рубящим наконечником на конце. Всё это снаряжение весит, пожалуй, килограммов сорок. Но и бугаи в них, похоже, соответствующие.
— Орудия так же собраны в кучу вокруг не поместившихся остатков пороха. — Из ниоткуда появился Иван. Я же перевёл свой взгляд уже на поле боя, откуда на нас уже двигался крупный отряд кавалерии.
— Они хотят связать нас боем, — Указал я на уступающий нам в численности отряд конников, — чтобы потянуть время до подхода вон тех головорезов. — С повозками мы быстро не уйдём и они это знают.
— Похоже на то. — Согласился Алексей. — Я бы так и сделал.
— А что бы ты сделал, если бы увидел неподвижный отряд всадников на нашем месте? — Спросил я.
— Так атаковал конечно! — Выпалил он.
— Вот и я бы атаковал. — Я ещё раз оценивающе глянул на кучу не уместившегося в повозку пороха. — Сади пленных на лошадей и выставляй как можно шире лицом к конникам врага. А ты, Ваня, давай со своими натяни парусину на порох, чтобы не видно было, да спиртом полейте.
— Но… — Захотел возразить сотник.
— Так надо. — Твёрдо остановил его я. — Поверь.
Когда мы незаметно спустились с холма, оставив в качестве приманки несколько десятков пушкарей противника, кавалеристы врага уже перешли на галоп. С их стороны пригорок был более крутым, а потому распознать приманку они могли бы только в последний момент.
Оставив основной отряд в укрытии склона, я со своими гвардейцами отъехал вперёд. И как раз вовремя. Кавалеристы противника уже как раз влетели в приманку без разбора.
— Давай! — Скомандовал я и через полтора десятка секунд в сторону бесформенной белой кучи метнулись четырнадцать подожжённых болтов. Я мысленно начал вести отсчёт. Раз, два, три, четыре… Неужели не сработало? БУМ! Невероятной силы взрыв поднял облако пыли и только спустя мгновение я увидел, что на холме попросту не осталось ни одной подающей жизни фигуры.
