Эта группа из четырех человек приближалась к своим жертвам с юга. С востока широкой цепью двигался 1-й десяток. С северо-запада — 2-й десяток. На некотором удалении, то есть рядом с работающими пугачами, наблюдали за обстановкой еще трое телохранителей, готовые покончить с беглецами, буть такие, ну или примчать на помощь по зову лидера. Благо рассвет позволял сносно всё видеть.
Ну и началось.
****
Где-то в степи. Несколько недель спустя.
— Быр, — окинув грозным взглядом грязного буробокого в рванине, потребовал несильно крупный, но крепкосбитый сизолобый орк в очень богатом халате. И всё это в роскошных убранствах шелкового шатра с уймой ковров да кучей дорогого оружия повсюду.
— Кэ... Му...
— Мыр гыр. Дын-дон каюк мы ги нуна бе, Уум Боорнах.
— Угу, мер, ка Ку-ку-ку-ку-ку. Юм дыр пыр мыр гыр...
Далее дается максимально близкий перевод беседы:
— Рассказывай, — окинув грозным взглядом грязного буробокого в рванине, потребовал несильно крупный, но крепкосбитый сизолобый орк в очень богатом халате. И всё это в роскошных убранствах шелкового шатра с уймой ковров да кучей дорогого оружия повсюду.
— Это... Ну...
— Не мнись. Придворного этикета никто от тебя тут не требует, Уум Везучий.
— Ага, понял, ваше высокопревосходительство. Буду по-простому. Так вот, в ту ночь я страдал пищевым отравлением, видимо человечина несвежая попалась, поэтому был вынужден отлучиться в кусты. Причем довольно удаленные, так как мои боевые товарищи не преминули бы высмеять мой недуг, как водится в узком куругу, но закончилось бы это традиционно незавидной славой на всё наше подразделение. Славный Бурознаменный, ордена «Бырмыга Отчаянного» IV легион, в XI резервной когорте которого я имею честь нести свою службу Родине! Имел, мда. Так вот, ушел я, значит, подальше, чтоб не вонять, в удобные такие кусты в сторонке, где и провел почти всю ночь, предаваясь, эм, мыслям о вечном. Как вдруг, почти на рассвете уже, раздался истошный вой и жалостливый скулёж вверенного нашему подразделению подвижно́го личного состава, а вскоре прогремел гром! Да такие раскаты могучие, что я чуть кишки все не выс... эм, отвлекся от вечного и был вынужден переключится на насущное. Выглянул я из кустиков, а на месте лагеря дым и столбы еще не осевшей пыли, ну и кровавое месиво заместь когорты нашей. А еще центурион Брамхут Широкоспиный стоит посреди всего этого ужаса и, держа в руке ногу, вертит ею со словами «не моя», после чего начинает крутиться на месте, ища свою, но неловко подскальзывается на собственных кишках и падает, неаккуратно ударившись головой о чей-то оброненный, вместе с половиной торса, топор. Аккурат темечком и насмерть. Несчастный случай(вздознув). Вот, а потом откуда ни возьмись появились дикари. Эти варвары принялись бесчестно колоть безоружных! Столь негуманное отношение к разумным существам, я считаю, достойно порицания на конгрессе «Дикое Поле 7053»! Так вот, зашли эти изверги с нескольких сторон и, встретившись посредине останков лагеря, по пути перекололи беспомощных. Да ладно бы всех. Эти военные преступники не утолили свою жажду крови сим постыдным деянием. Они схватили командира IX турмы, опциона Кадыма Желтопупого и командира среднего десятка из VI турмы, декуриона Грымнаха Желтогрудого, ну и легионера Быгу Бурозадого с еще несколькими, не помню как зовут, рядовыми легионерами. А пленив, принялись истязать несчастных. Самое безобидное из чего, это живьём содранная шкура. Вот. И на этом мерзавцы не остановились, а взялись за Пушка и Хвостика(утирая слезу). Я их с малых лет знал и всегда выделял из серой массы. У одного клыки с мою ладонь длиной, а у второго когти не меньше. Ах, а как они ластятся, если их человечьими младенцами кормить. Но эти звери их до смерти замучили. Невообразимая жестокость! Мне, наверное, теперь необходимо посещение психолога за счет казны и трехмесячный отпуск с сохранением...
— Ага, я тебе сейчас справку от генштаба выпишу, с печатью. И пойдешь ты с этим папирусом на земляные работы. Без мотыги, вручную, русла рек для народного хозяйства менять. Ну и физеотерапия заодно, чтоб душевное здоровье вернуть. Понял?
— Так точно, ваше высокопревосходительство, главный легат Мурлонхрыз Высоколобый! Не надо психолога. Я здоров! Готов хоть сейчас служить в... Эм, а где?
— Да мало ли у нас сверхштатных резерных когорт для натаскивания молодняка, — пожав плечами, ответил командующий Северной армии, под чьим командованием сейчас два легиона. — Ты лучше вот что скажи. Я прочел в записанном с твоих слов рапорте, что когорта разделилилась. Так?
— Так точно! Часть с центурионом Бурханом Сильным пошла к новому селению дикарей. Но так и не вернулся никто. А остальные за приором Рахтаном Большим дальше двинули.
— А почему ж тогда числа не сходятся? Когда выступали, вот написано, когорта была укомплектована по штату. Приор, пять центурионов, пятнадцать опционов, сорок пять декурионов и у каждого по десятку рядовых легионеров когорты. Все верхом. Так? Что молчишь? Где все остальные подевались, если по дороге битв не было?
— Так это... Ещё в пути удалью многие мерялись, вот и поубивали друг друга чуть-чуть. Опционы-то все живы, а вот декурионы... Видать, тоже очень хотели тридцатниками стать да турмой командовать. Мда. Вот многие из тех, кто в итоге остался без десятника, ну и от поноса в дороге не сгинул, пристали к сотне Бурхана Сильного. Он с Рахтаном Большим еще в пути повздорил, но не до смертоубийства, эм, как с Гырхдумом Толстоногим. Ну, просто Большой очень уж злой всегда был, поэтому Толстоногий — единственный из центурионов, кто осмелился ему вызов бросить. Большой его и... того. Прям очень жёстко. Говорю же, злой и тупой, как... Эм, я хотел сказать, уж очень категоричный он был. Вот многие и не пошли дальше за ним. Да и за такими, эм, несмелыми центурионами мало кто захотел последовать, поддавшись сладким речам и посулам Сильного. Точнее, его опциона из ветеранов, который и язык дикарей знал, и чем легионеров завлечь ведал. Вот и завлек. Да так, что никто, ушедший с ними, не вернулся. Хотя и мы не лучше сходили. Мда.
— Бардак! Но на то и существуют резервные когорты, чтоб отсеять весь шлак. Ладно, с этим понятно. А что там за история с поединком? Ты сказал, что Рахтана Большого победил, по его собственному заявлению, псион А ранга по имени, эм, Ко-Ман-Дор(сверившись с записями). А также, что он, этот вот, являясь современником древних Ар, владеет их мощными технологиями, которые намерен задействовать для обеспечения безопасности взятой под контроль территории. Это так?
— Ну... так перевел опцион Мвихдан Желтошеий. Что там на самом деле мурлыкал тот бородатый(с отвращением), я не знаю.
— Понятно(задумчиво). Хорошо, иди. В соседнем шатре получишь направление, и отбывай к следующему месту службы. А мне пора на доклад к Великой Инквизитору Льд’Ар Гре-Та Кауф-Ман, которая прибыла с указанием от Его Императорского... Эм, ты еще тут?
— А медаль? Я ж это, ну... единственный из всех выжил, героически доставив особой важности сведения, а потому...
— В канцелярии всё дадут. Вместе с назначением. Свободен, легионер!
— Есть!
— На мясо его, Бурхым, — распорядился генерал, когда рядовой удалился и заглянул адъютант его высокопревосходительства. — И его, и всех, кому он успел растрепать.
Глава 12
ГЛАВА 12
Окрестности Надобрывинска. Начало осени.
— Ну и как тут, правоверныя? Сильно ли нехристь наш люд забижает? — когда уселся передохнуть на ствол поваленного дерева, обращаясь к другим труженникам спросил обладатель жиденькой бороденки в новой добротной одежде. — Али не врут, когда кажут, мол, тут прям молочные реки текут промеж кисельных берегов?
— Да нет! Какой там, — махнув рукой, возмутился обладатель широкой густой бороды и уже неновой, но всё такой же добротной одежды, слегка необычной из-за некоторых элементов, а главное, ввиду единообразности. — Барин не забижает. Наказывают, это да. Но только ледащих!
