Наконец, наша артиллерия заработала, накрывая снарядами со шрапнелью атакующих немцев, что заставило их снова вернутся на свои позиции. Небольшая передышка не повредит. Проверив работоспособность пулемета и залив воды, я повернулся к своему помощнику.
— Это вам не от полиции бегать, Феликс Эдмундович. Вот она настоящая правда жизни.
— Я все равно ненавижу вас! Паразиты на теле народа и душители свободы вы рано или поздно ответите за все ваши злодеяния. Народная кара постигнет каждого, — горячо произнес ярый революционер, словно на одном из своих собраний.
— Может быть так и есть, но подумайте на досуге, если ваши товарищи получат власть какой шанс, что они не станут еще хуже? Сколько крови им надо будет пролить, чтобы утолить свою жажду? Или вы думаете все люди святые… глубоко ошибаетесь. Поменяются одни властители судеб на других. Более жестоких, готовых на все ради своей цели. Впрочем, вы вряд ли меня поймете, так что советую вам провести время с пользой и подготовиться, как следует. Это не последняя атака.
Оставив Дзержинского приходить в себя, я спиной чувствовал его острый взгляд. Хотя и без него проблем хватало. Большое количество раненных, убитых и невероятный расход патронов. К тому же, на небе появились немецкие самолеты, а значит корректировка огня будет еще точнее. Благо к нам направили резервы заместо выбитых и следующее наступление не будет легкой прогулкой для врага. Руководство корпуса показывало себя не с самой плохой стороны и есть все шансы пережить этот день.
Конечно, в случае нашего отступления есть еще временные укрепления между Перемышлем и Львовом, но надолго они не остановят каток немецкой военной машины, так что остается одно — держатся из последних сил. И надеяться на подкрепление от генерала Брусилова. Ждать следующей атаки пришлось недолго. Третья попытка была более удачной, и немцы добрались до наших окопов. Когда началась рукопашная для меня все снова слилось в череду схваток, в которых шашка так и не понадобилась, что не скажешь про Кольт и пехотную лопату.
Прыжок немца с кинжалом в руке закончился еще в полете. Я стрелял в упор, рубил по головам, не успевая перезаряжать брал чужое оружие и снова стрелял, колол, вгоняя немцев в панику. Никаких лишних эмоций только голая эффективность, помноженная на доставшиеся мне нечеловеческие возможности. Поэтому я не сразу заметил, как враг откатился назад, а точнее просто побежал.
Заваленные трупами окопы представляли из себя не самое приятное зрелище. Наши лежали вперемешку с немцами, а на лицах застыли последние эмоции в момент смерти. Известный в будущем создатель органов безопасности лежал на дне окопа, зажимая рану на груди. Осмотр показал, что жизненно важные органы не задеты. Пуля прошла на вылет, так что жить будет. Жгут, повязка, обезболик… привычной аптечки под рукой не было, поэтому оставалось только обработать и перевязать рану. Скорее всего по ранению он надолго уедет в госпиталь и оттуда будет комиссован. Интересный получается расклад.
— Матка боска! — вспомнил о религии бледный Дзержинский. — Дайте мне уже просто умереть! Сколько может это продолжаться⁈ Все в этой жизни бессмысленно.
— Значит найдите другую причину для того, чтобы жить. Ненависть зачастую убивает быстрее пули, а встать на путь созидания не так просто.
— Хватит! Прошу, оставьте меня в покое…
Поправив повязку, я повернулся на звуки шагов постороннего человека и тут произошла вспышка фотоаппарата. Что за самодеятельность? Местный журналист побледнел, увидев кого он сфотографировал, но я махнул рукой. Сам отменил запрет на журналистов и теперь нечего жалеть. Пусть военные корреспонденты доносят до людей информацию непосредственно из окопов.
Добравшись до штаба, я оценил масштаб потерь. В целом, Добровольческий корпус не прекратил свое существование и еще легко отделался. К вечеру прибыла армия Брусилова и можно было, наконец, выдохнуть. А через пару дней Штурмовой полк, с большим количеством новобранцев, начал выгрузку и суровые лица штурмовиков для меня стали словно родные дети. Жизнь, как зебра. Белая полоса всегда сменяет черную. Главное, чтобы были люди, на которых ты можешь опереться в трудную минуту.
Чуть позже из Ставки прибыл Верховный Главнокомандующий дабы лично проверить подготовку к обороне и для разговора со мной. Наступили большие изменения, когда уже не мне надо приезжать для важного разговора.
— Почему Николай дал тебе такие полномочия? Нет, я все понимаю будущий зять императора… но что черт возьми, вообще, происходит? — спросил после приветствия великий князь. — Вы там в Петрограде все с ума сошли? Жандармы, как пугало, арестантов одевают в военную форму, французы высказывают свое недовольство из-за беспредела в финансовых делах.
— У меня к вам точно такой же вопрос, Николай Николаевич. Невероятные потери на данном направлении и ради чего? Чего вы добились? Как вы думаете, французы сильно обрадовались, что германцы снимают свой войска и перебрасывают их на восток?
Ходивший по комнате великий князь резко остановился и навис надо мной.
— Вот значит, как ты заговорил! Даже не верится, что я собственными руками толкал тебя наверх. Будет мне впредь наука. Юсупова? Нет. Может быть Второв решил пойти во власть или Владимировичи тебя купили… Кто же сыграл такую партию, — задумчиво произнес великий князь. — Впрочем, неважно. И как теперь нам быть, Дмитрий?
— В условиях военного времени чехарда перестановок приведет только к разброду. Можете не переживать за свое место, если будете следовать моему плану. Итак, что вы хотите за свою поддержку? Конкретно. Без долгих прелюдий.
Не самый плохой из великих князей, да и в армии к нему хорошо относятся. Поэтому моя задача поменять Генштаб, военного министра и прошерстить связанных с закупками чиновников.
— Мой человек должен быть военным министром, и я сам буду подбирать себе людей в Ставку. Также один из органов контроля по поставкам…
— Военный министр сразу нет, — прервал я великого князя пока он не слишком разошелся. — Касательно Генштаба, согласен только в том случае, если вы несете персональную ответственность за неудачи на фронте. После чего я могу принять кадровые решения без вашего одобрения. В качестве замены можем создать специальный орган контроля за конными заводами под вашим руководством.
— Стоит рассмотреть этот вопрос более подробно, — после небольшого раздумья согласился Николай Николаевич.
Обязательно рассмотри. Главное не мешай и продавай потом арабам своих коней, когда мы начнем открывать новые автомобильные заводы.
— Я рад, что мы смогли договориться. С этого момента запрещены любые крупные наступления. Только оборона или небольшие контрнаступления. Это, конечно, не касается Кавказского фронта. Там пусть все идет своим чередом. И последнее. Французы и англичане никак не должны влиять на нашу стратегию в войне только общие советы и рекомендации.
— Мы останемся без поставок военной продукции. Многое завязано на наше постоянное наступление и давление на противника. В обороне мы задохнемся!
— Лучше остаться без поставок, чем положить своих солдат в бессмысленных наступлениях. Промышленность перестраивается и через несколько месяцев мы сможем удовлетворить часть потребностей армии. Также американцы продолжают работать с нами и пока на них сильно не нажмут им выгодно продолжать поставки. Уверен, с скором времени смогу обговорить дополнительные условия.
Дальше мы обсуждали Польшу. Польский выступ, как главная проблема Генерального штаба. Не самое удобное место для обороны и легко можно попасть в окружение, что будет катастрофой для всей армии. Я долго думал, что предпринять и ничего нового не придумал. В принципе, имперские штабисты приняли единственное верное решение начать отступление, но вопрос, как оно должно проходить и стоит ли торопиться. Оставлять Варшаву я был категорически против. Учитывая, что благодаря моему вмешательству мы нанесли противнику серьезный урон, а на западе держали линию фронта по государственной границе шансы измотать немца у нас неплохие.
