– А что с этой девочкой сейчас? – задает вопрос Михо.
– Видишь. – поднимаю палец я: – вот такие вопросы людей и интересуют. Киоко говорит что все с ней в порядке, но я в ситуацию не вникал.
– Надо будет поговорить с этой Киоко. – задумчиво говорит Михо: – если у них там в Самураях и вправду бардак творится, то нам никак нельзя в стороне стоять. Надо захватывать Пятидесятую и Академию и вводить там свои порядки.
– Ох. – говорю я: – надеюсь тебя наша Иошико не слышит. Давай сперва эти выборы выиграем.
– Хорошо. – кивает Михо и поджимает свои Горячие Губки: – я поняла! Пойду, помогу Киоко… – и она стремительно уносится вдаль, мелькая своими ножками из‑под юбки.
– Хорошая подружка у нашей Иошико. – говорит Юки, которая только что вошла в зал и сразу же нашла меня: – Акира‑сан велела передать, что аппаратуру она нашла. Вон… разгружают. – и действительно, группа крепких мужчин, разительно выделяющихся среди школьников размерами и униформой – тащила большие картонные ящики.
– Круто. – говорю я: – а то школьные динамики больше хрипят и кашляют, будто помирать собрались. Что насчет Михо?
– Да ничего. Нормальная она такая. – задумчиво смотрит Юки на спину Михо, которая вклинилась в группу парней у стола и уже что‑то с жаром доказывала.
– Да, хорошая девчонка, повезло Иошико с подружкой… – киваю я: – оборудование люди Акиры подключат?
– Угу. Сейчас все сделают и настроят сразу же. Говорят, ничего потом не трогать до завтра. – рассеяно отвечает Юки: – слышал анекдот? Говорят, что нет никакой эволюции – есть только список существ, которых пощадила Темная Императрица.
– Хм? – я поднимаю бровь. Вернее – пытаюсь поднять бровь. Скорее всего, это выглядит смешно, поднимать одну бровь я так и не научился, а когда ты поднимаешь обе брови сразу – должного эффекта вопросительного сарказма не возникает.
– Или вот еще – когда Иошико укусила змея за ногу, то после трех дней мучений, змея умерла.
– А… пошли шуточки про Чака Норриса. – бормочу я: – это хорошо. Формирует наш имидж. Где слышала?
– Школа полна такими. Говорят, что даже Академия выслала трех лучших бойцов, чтобы с нашей Иошико совладать. Говорят, что она надерёт им… – Юки оглянулась по сторонам и понизила голос: – ягодицы. Да так, что от этого спортзала до следующего понедельника. И что она в столовой живую рыбу ест. Голову откусывает и ест. А хвост еще дергается. Откуда у нас в столовой живая рыба?
– Хм. – я уже не пытаюсь поднять бровь. Как говорится, человек должен знать пределы своих возможностей и поднять одну бровь в идеальном сарказме – это недостижимо для меня.
– Тут говорят, что начались Школьные Войны и что надо бы Пятидесятников и Академиков уму‑разуму научить. – продолжает Юки: – О! А вот и наша именинница.
В зал заходи Иошико и работы на секунду прекращаются, чем бы ни были заняты школьники – болтают, едят, ходят по залу или и вправду вешают плакаты – все они оборачиваются к ней. Звучат аплодисменты. Кто‑то свистит. Иошико смущенно машет всем рукой и движется в нашу сторону. По пути к ней присоединяется Киоко, она что‑то спрашивает, подходит кто‑то еще, и еще, тут же рядом шагает Михо и к нам Иошико подходит уже в окружении большой группы. Поклонников? Друзей? Просто любопытных школьников? Неважно, думаю я, эти люди уже на нашей стороне.
– Привет. – говорит Иошико, она немного смущена своей популярностью. Я думаю, что нам нужно будет еще поработать над тем, как выходить на публику, но пока на это нет времени.
– Ты знаешь, что твои слезы лечат рак? – спрашивает Юки, идеально поднимая одну бровь.
– Что?! – теряется на мгновение Иошико.
– Какая жалость, что ты никогда не плакала… – вздыхает Юки и я фыркаю от смеха. Иошико смотрит на нас, покатывающихся со смеху и закатывает глаза.
– Говорят, что если нужен список твоих врагов, то можно просто проверить список исчезнувших видов. – добавляет откуда‑то сбоку Михо Горячие Губки: – я вот понять не могу, чем тебе динозавры насолили?
Глава 41
Глава 41
POV Ито Синдзи. Боевой аналитик «Черных Самураев Икагами»
– Ито‑сан! – раздался крик в коридоре и Ито Синдзи поморщился. Снова. Почему никогда ничего не может идти по плану, так, как задумано, без постоянного внимания? Почему даже простейшие схемы требуют безумного количества объяснений, пояснений, инструкций и указаний? Жизнь продолжает оставаться хаосом, в котором он тщетно пытается навести подобие порядка. И вот сейчас, он уверен, что этот крик в коридоре – неспроста. Опять что‑то пошло не так. Как обычно.
– Чего орете? – недовольно заворчал Икагами Хондзо, который уже было занес руку над своим ферзем: – дайте партию доиграть…
– Но… но… – на пороге клубной комнаты мялся командир боевой тройки «Самураев», рябой лицом Кацу‑кун: – там …
– Думаю нам стоит закончить, Хондзо. – поправил Ито свои очки: – тем более что тебе мат через два хода.
– Что?! Но… – Икагами запустил пятерню в свою шевелюру и принялся яростно ее расчесывать: – но где? Как?!
– Куда бы ты не сходил… я сделаю вот так. Шах. И у тебя остается один возможный ход по спасению короля – вот сюда. Шах и мат.
– Ты чертов колдун, Синдзи, не иначе. А ведь у меня разряд по шахматам… черт… а ты даже играть в них никогда толком не играл. Не учился же?
– Шахматы это неинтересно. – пожимает плечами Ито Синдзи: – ограниченное количество фигур, нерушимые правила, ограниченное количество комбинаций… само понятие победы – тоже ограничивает варианты. Здесь даже нет варианта вин‑вин, это игра с нулевой суммой, то есть антагонистическая игра. Кто‑то выигрывает, а кто‑то проигрывает. Скукота.
– Но, но, но! – поднимает палец Икагами: – шахматные партии могут варьироваться, существуют миллиарды комбинаций! Ты просто не видишь всей красоты и величия шахмат. Шахматы это древнейшая стратегическая игра, и почему ты ее не любишь? Каждый раз, чтобы поиграть с тобой, упрашивать надо. С твоим талантом из тебя вышел бы отличный шахматист.
– Просто представь себе, Хондзо, насколько усложнилась бы шахматная партия, если бы просто добавили одну фигуру на поле? Одну лишнюю фигуру? А если это уже не фигура, а ряд клеток на доске? Или если бы в какой‑то из дней недели конь мог бы превращаться в ферзя или ладью? Просто представь, сколько миллиардов комбинаций можно было бы сыграть… – поворачивает голову Ито и вздыхает: – а жизнь отличается от шахмат бесконечной доской, бесконечным количеством фигур и их комбинаций. В этом твоя проблема – ты мыслишь слишком узко. Правилами. Рамками. Стандартами. Поэтому тебе нужен я, Хондзо.
– Ты слишком зазнаешься, очкарик. Однажды… – говорит Икагами и вздыхает, поворачивается к лидеру тройки Кацу: – что там у тебя?
– Икагами‑сан, Ито‑сан, вот. – Кацу с поклоном протягивает небольшую листовку. На листовке изображена Темная в боевой стойке, напротив – три девушки из Академии.
– Что такое? – читает Икагами: – поединок… завтра в шесть часов вечера… дружеский матч… пропаганда спорта и здорового образа жизни… ну и что? – он поворачивается к рябому Кацу: – ну хочет эта помешанная об академиков себе шею свернуть, ну и ради бога. Чего шум поднимать?
– Погоди‑ка. – поднимает руку Ито: – а ну‑ка расскажи поподробней… Кацу‑кун, верно?
– Да! Это мое имя! – кивает Кацу, довольный, что его помнят, обычно все запоминают только что он рябой и волосы у него с рыжеватым оттенком. Так и кличут – «Рябой». А тут – помнят, хотя Ито‑сан – важная шишка, помощник самого Самурая Хондзо Икагами.
– Ну так вот… – начал Кацу: – началось все с утра… – и он сбивчиво, переходя с третьего на пятое, путаясь и периодически начиная чесать в затылке – все же рассказал, что происходило сегодня в Тринадцатой школе, владениях Темной Иошико. И про плакаты на стенах и про подготовку спортзала и про слухи и анекдоты, а ещё про то, что Тёмная Иошико уже бросила вызов всём трём девушкам из Академии.
