— Жаль, что Фридрих не настолько азартен, можно было бы за войну вообще не беспокоиться, — пробормотал я, чувствуя, что из-за температуры не могу мыслить рационально.
— У короля Фридриха другие увлечения, ваше высочество, — Ушаков взглянул на меня и нахмурился. — Вы хорошо себя чувствуете?
— Нормально, — я пожал плечами. — Небольшая простуда, ничего более.
— Я прикажу чайку запарить, да меду принести с малиной, — Ушаков быстро вышел из кабинета, в котором мы расположились, а я потянулся за очередным донесением, если можно эти записки так назвать.
— Так, а вот это уже интересно, — пробормотал я, и принялся более внимательно читать написанное. — Ах, ты жук, — откинувшись на спинку кресло я покачал головой. — Ну, по крайней мере, я не разочарован.
— В чем вы не разочарованы, ваше высочество? — Ушаков собственноручно притащил мне чай из трав, в также две плошки с медом и вареньем. Расставив все на столе, он чуть ли не насильно всучил мне в руки ложку и кивнул на дымящийся в чашке напиток.
— В том, что наши иноземные гости считают нас полными идиотами, — я отхлебнул лечебный отвар и прикрыл глаза. — Вы читали все записки, что девицы передали?
— Нет, ваше высочество, времени не было, глянул несколько, — Ушаков поморщился и сел, наконец, в кресло, поставив рядом с собой трость. — Ничего примечательного не увидел, да и кто в своем уме возьмет в вертеп что-то важное?
— Ну, есть такие деятели, Дидро, например, — и я придвинул ему бумагу. — Вот, полюбуйтесь. А я-то все думал, отчего он прямиком сюда приехал, посредник хренов.
— Хм, — Ушаков прочитал написанное и потер гладко выбритый подбородок, что еще Петром Первым было приказано. — А ведь этот де Шантоне вчера проиграл клубу один из своих домов во Франции, кажется летнюю резиденцию в пригороде Парижа. Очень уж убивался, хотел отыграться, поставив городской дом, но я его пожалел дурака французского, не позволил больше ставить.
— Если хочешь выиграть у казино, купи себе казино, — проговорил я, отхлебывая уже немного остывший отвар.
— Что? — Ушаков удивленно посмотрел на меня.
— Ничего, Андрей Иванович, это я так, вслух размышляю. Надо бы верхнюю планку проигрыша ввести, чтобы гости не раздумывали приходить, — я озабочено посмотрел на вторую кучу бумаг, лежащую на столе — вчерашний проигрыш помимо денег. И ведь они не только клубу проигрывали. Например, вчера тот же прусский посланник, которого я с удовольствием в гробу увидел, ушел весьма радостный и довольный, став обладателем небольшого загородного дома на берегу Гаронны. А посланник из Будапешта выиграл трех прекрасных коней. Я порылся в долговых обязательствах и дарственных и вытащил ту самую на загородный дом первого помощника Шетарди. — Будь добр, Андрей Иванович, предложи обмен досточтимому помощнику: его дом взамен на долговые обязательства маркиза де Шателя, на сумму, — я посмотрел в записку Дидро, — четыреста двадцать пять тысяч ливров. Нужно послать кого-нибудь посмышленей в Париж, чтобы обменять эти долговые расписки на коллекцию Кроза.
— Взвод гвардейцев в помощь? — деловито предположил Ушаков.
— После согласования с ее величеством, разумеется, — горло запершило, и я несколько раз кашлянул, чем заслужил обеспокоенный взгляд Ушакова. — Коллекция весьма ценная, а страны, через которые ее повезут, не всегда дружественны нам. Да Дидро должен пребывать в полной уверенности, что мы коллекцию именно что покупаем. Предложите ему оставить жену с неродившимся ребенком здесь в Петербурге. Думаю, им нужно небольшой, но уютный дом приобрести.
— Вы будете поощрять Дидро после того, как он бросился искать покупателя для своего патрона, учитывая, что Шантоне наотрез отказался брать коллекцию взамен долга?
— Ну конечно, — я всплеснул руками. — Уж не вам мне объяснять такие решения. Да, приставьте к нему Бергера.
— Кого? — Ушаков возвел очи к потолку, видимо, пытался вспомнить этого самого Бергера.
— Якова Бергера, — терпеливо пояснил я. — Офицер, звания, правда, не помню. Отличается повышенной наблюдательностью и склонностью к доносам. Насколько я знаю его положение оставляет желать лучшего, но на родине он вообще впадет в нищету. Но, чтобы его наблюдательность выросла в разы, предлагаю взять его на службу с жалованием, которого хватит, чтобы начать уже достойно жить. Полагаю, агент из него получится куда лучший, чем офицер действующей армии.
— Я наведу справки, ваши высочество, по этому Бергеру, и приму решение, — высказался Ушаков, я же только пожал плечами. Это его дело, кого брать, а кого не брать в Тайную канцелярию. — Да, все отделы образованы, из главы приступили к разбору тех вопросов, которые им предстоит решить. На первое февраля запланировано первое заседание, на котором они предоставят свои первые доклады и поделятся впечатлениями. Вы будете присутствовать?
— С удовольствием, — я кивнул, залпом допив отвар. — Так, пожалуй, пора собираться, а то Петька буйствовать начнет, что чревато непредсказуемыми последствиями.
Я поднялся и поплелся к двери. По-хорошему, следовало отлежаться, а не идти на улицу, где придется в снежки играть. Но, я вроде не при смерти, и Елизавета, как и все, кто примет участие в забаве, просто не поймут моего отсутствия.
* * *
Петр Румянцев с утра чувствовал небывалый подъем, наряду с небывалым волнением. Все-таки это будет его первая битва. И пускай она потешная, и вообще организованная ради забавы, готовился он к ней с небывалым энтузиазмом. И вот теперь, когда настал день императорской забавы, он ощутил, как внутри все переворачивается от волнения.
— Ну что, Петр Александрович, готов ли ты к нашему противостоянию? — добродушно пробасил, подошедший к нему Разумовский. — Я, положа руку на сердце, думал, что Великий князь Петр Федорович сам битву возглавит, а он тебя главным своим генералом назначил.
— На то, Алексей Григорьевич, его высочайшая воля была, — Петька незаметно вытер вспотевшие руки о штаны.
— Да я и не спорю, — Разумовский снова усмехнулся. — Правда, сдается мне, что над тобой мне куда легче будет победу одержать, не зря же тебя из всех воинских школ повыгоняли, — Петька на этот выпад ничего не ответил, лишь сжал кулаки.
День стоял просто превосходный. Погода радовала жителей столицы, как никогда прежде. Столько ясных солнечных дней уроженцы Петербурга еще ни разу не видели, как в эту зиму, когда столица была просто переполнена иноземными гостями.
Все, желающие участвовать в предстоящей потехе, собрались на расчищенном от снега месте, как раз посредине двух ледяных крепостей. Над каждой из крепостей развивался флаг — гербы родов главнокомандующих на синем фоне. Точно такие же флаги вручили Румянцеву и Разумовскому подошедшие к ним под звуки фанфар, прервавших их пикировку, пажи.
Елизавета поднялась со специально установленного для нее кресла, с которого императрица собиралась наблюдать за ходом сражения. Рядом с креслом уже установили небольшие печки, которые должны будут обогревать Елизавету, если та начнет замерзать во время битвы.
— Сейчас к каждому участнику потехи подойдет мальчик с мешком и проведет жребий. Запускать в мешок дозволено лишь руку и вытаскивать платок. Ежели синий с золотом платок вытащит кто, то под знамя Алексея Григорьевича пойдет. Ну а ежели синий с серебром, то под знамена Петра Александровича пожалует. Задача будет простая, занять крепость соперника и, сбросив его флаг, заменить своим. Ваши боеприпасы, — и Елизавета уже не сдерживая смешка указала рукой на сложенные горками снежки, которые накануне дворовые мальчишки полдня лепили и складывали возле крепостей и по всему «полю боя» делали такие вот горки. — С богом, родные мои, — и Елизавета махнула платком, усаживаясь в кресло.
Тут же к улыбающимся мужчинам и хихикающим благородным девицам, стоящим строем, как на плацу, подбежали двое пажей, тех самых, которые знамена притащили. Началась жеребьевка, сопровождающаяся громкими взрывами смеха. Елизавета внимательно смотрела на потенциальных невест. Племянника все еще не было видно, но незаметно было, чтобы девушки как-то скучали в его отсутствие. Только две их целого цветника невест постоянно оглядывались, словно кого-то искали взглядами.
