на весь мир. А так в канцелярии будут уже знать, сможет ли кандидат достойно справиться с подобным напором.
— М-да, а что, император не может специальным указом запретить подобное давление?
Я бы запретил. Всему должна быть мера. И общение с журналистами должно быть строго регламентировано, чтобы не выставлять себя идиотами в глазах остального мира, ведь, как ни крути, а моменты, полнейшего кретинизма встречаются абсолютно у всех. Я лично не могу и сосчитать, сколько таких моментов у меня было, и если бы каждый выставлялся на обозрение... Что тут сказать, думаю, меня еще раньше отравили бы.
Назарова ничего не ответила. Скорее всего, просто не знала, что именно в данной ситуации, можно сказать.
В дом я зашел первым. Сразу же зажегся приятный, слегка приглушенный свет, и заиграла музыка, а потом раздался женский голос, который запел.
«Мы встретимся вновь.Не знаю, где, не знаю, когда,Но я знаю, мы встретимся вновь...»
Песня была на английском языке, и у меня от нее просто мороз по коже пробежал. Вроде бы и песня была о любви и должна была вызывать слезы на глазах у особо чувствительных дам, но единственное, что захотелось мне в этот момент — чтобы поющая женщина заткнулась к такой-то матери!
— Эй, здесь кто-то есть? — как только я крикнул, музыка сразу же прервалась. — Дверь была открыта, и мы зашли... — я прислушивался до звона в ушах, но вокруг стояла тишина. Тогда я рискнул осмотреться.
В помещении никого не оказалось. Я нахмурился, глядя на то, что открылось моему взору. Это было самое странное решение архитектора, который строил этот дом, из всех, которые я видел в этом мире. Никакого намека на холл не было и в помине, сразу же от двери начиналась большая комната, которая, к тому же, совмещалась с кухней. А пара дверей вела, скорее всего, в санузлы.
— Господи, жуть какая, — я почувствовал, как к моей спине прижимается Ольга. Сердце сделало кульбит, а потом забилось ровно. Надо же, не думал, что, оказывается, скучал по ней. — Я думала, что сейчас со мной произойдет конфуз, — и она нервно хихикнула, прижимаясь все плотнее.
— А что случилось? Соломон Израилевич уже не котируется? — я вытащил девчонку из-за спины и пристально посмотрел на нее.
— Романов, не начинай, ладно, — она поморщилась, и отвернулась. Получается, что ее вылечили от этой напасти. Остается узнать как, и начать лечение Клыковой. — Я и так не могу нормально людям в глаза смотреть.
— Неужели нашлось противоядие? Или просто раньше плохо искали?
— Раньше вообще не искали, зелье относительно новое и такими приземленными вещами, как противоядие, просто никто не заморачивался.
— Ну, а для племянницы императора быстренько расстарались, — я сардонически хмыкнул, глядя на Ольгу сверху-вниз. Я уже и забыл, какая она маленькая, особенно, в сравнении со мной. — Нужно начать исцелять остальных пострадавших, — прошептал я, наклоняясь к ее уху. От нее пахло ее любимыми, едва заметными, духами, и я понял, что еще немного, и совершу какую-нибудь глупость, несмотря на то, что нас сейчас видит и предположительно слышит уйма народа. Да, Петруша, умеешь ты вляпаться в одно и тоже дерьмо, и делаешь это с завидным постоянством. Вот что тебе мешает по-настоящему увлечься более доступными девушками? Настя вполне достойна того, чтобы ты не просто спал с ней. Но нет, тебе обязательно запретный плод нужен. С другой стороны, Ольга хотя бы не является моей родной теткой. Вот и утешай себя этой мыслью, кретин.
— Долгова — уже. Но подействовало плохо, ведь у него очень странная одержимость. Сейчас тот целитель, который меня лечил, все тщательно изучает, чтобы подобрать индивидуальные дозировки противоядия, — тоже шепотом ответила Назарова и положила руки мне на грудь. — Клыкову начнут приводить в себя после состязания, ей больше всех досталось, и лечение будет более длительным. Романов, я...
— Давай осмотримся, — я резко выпрямился и отошел в сторону, сунув слегка подрагивающие руки в карманы. Черт-черт-черт! Скорее бы тебя замуж выдали что ли. И какой идиот придумал нас в одну связку поставить.
Чтобы отвлечься от неуместных мыслей, я принялся осматривать комнату. Посреди своеобразного холла стоял большой диван, перед которым располагалось три небольших столика, на которых стояли непонятные мне приспособления. Подойдя ближе, я увидел на одном металлические кубики, которые были хаотично разбросаны на столе. Прикасаться к ним я не стал, собственно, как и не понял условия головоломки, потому как никаких букв на них начертано не было. Только какие-то линии. Возможно, это подсказка к неизвестной мне формуле, линии были довольно похожи на руны, если сложить их в правильном порядке. На втором стояло несколько продолговатых колб с одинаковым однородным содержим ярко зеленого цвета. Я был уверен, что если бы кто-нибудь выключил свет, то они светились бы в темноте. Прямо перед ними лежал металлический шприц в стеклянном прозрачном боксе. Никаких надписей и подсказок тоже я не увидел. На третьем лежал револьвер. Старый древний револьвер, который я видел в одной из передач по Сети об оружии. Перед ним лежала одна пуля.
— Оптимистично, и, главное, обнадеживает, — хмыкнул я, косясь на Ольгу, которая внимательно смотрела на какую-то надпись на стене возле входа. Издалека я не видел, что именно было там изображено, но, думаю, что девушка поделится своими открытиями в случае чего.
Эти столики были не единственными в помещении. Их было много, складывалось ощущение, что они словно появляются в том месте, на котором я концентрирую свое внимание, а потом исчезают, освобождая пространство и место для прохода.
Возле одной из стен стоял небольшой стеллаж, который был полностью заполнен книгами. Они стояли так плотно друг к другу, что вытащить хотя бы одну из них было бы затруднительно, если бы я сейчас пытался это сделать. От стеллажа неожиданно начало фонить таким потоком магии, что мне даже напрягаться не пришлось, чтобы ее увидеть. Я сделал от неожиданности шаг назад, во избежание, как говорится.
— Не подходи к этой стене, — окликнул я Ольгу, которая подняла на меня взгляд, оторвавшись от разглядывания кубиков и напряженно кивнула.
На одном из стоящих в самых неожиданных местах столике лежал весьма подозрительный предмет, если конечно все остальное было обыденным и не таким подозрительным. Я словно услышал зов, идущий от него. Свет, падающий на этот предмет отражался яркими отблесками, тем самым еще больше привлекая
