— А что тут еще обсуждать? Все уже давно согласовано. Мы открываем там магазин хозяйственных товаров «Мойдодыр». С открытой выкладкой и отделом самообслуживания. Уже утверждены графики и планы. Директор назначен. А тут являетесь вы и предлагаете открыть рыбный магазин. Как прикажете это понимать?
Я улыбнулся. Хотя не очень-то и хотелось. У Кожухова такое лицо, будто сейчас вышвырнет меня из кабинета.
— А разве нельзя будет подыскать другое место? Слушайте, Краснодар идеальное место для такого магазина. Тут есть рыбные традиции. Гостеприимство, хлебосольство. Люди туда потянутся.
Кожухов скептически кивнул. Хотя я видел, что идея ему нравится.
— Ага. И будут выполнять план минрыбхоза. А нам что останется? У нас знаете, как показатели упали?
В дверь тихонько постучали. В кабинет заглянула секретарша.
— Можно, Илья Григорьевич? Я дозвонилась до Наумова. Он говорит, что не может найти. Нигде нет. По всему городу. Он уже все обыскал.
Теперь лицо Кожухова исказилось. В ярости хлопнул ладонью по столу.
— Как это нигде нет? По всему городу нет японского магнитофона? Да ни за что не поверю!
Я потерял дар речи. Я это и вправду услышал? Или мне показалось?
Секретарша стояла понуро. Как школьница, которую застукали с сигаретой в туалете.
Кожухов устало вытер лицо ладонью. Посмотрел на меня.
— Ну, вам все понятно? Разговор окончен.
Я улыбнулся.
— Простите, что вмешиваюсь не в свое дело. Но может, я могу помочь? Вам нужен японский магнитофон? А какой именно? У меня есть знакомый в индийском посольстве. У него полно их.
Я никогда не видел, чтобы выражение лица менялось так быстро. Видно, что я буквально спас человеку жизнь. Без преувеличения.
— Если так, буду очень благодарен, — пролепетал Кожухов. — Завтра у дочери день рождения. А я ей пообещал подарить, по дурости. Магнитофон из Японии. Этот, как его. «Phillips». Есть такой? Нигде найти не можем. А она мне ни за что не простит. Если не подарю.
Я продолжал улыбаться.
— Илья Григорьевич, вы попали по адресу.
Через пять минут я выскочил из здания. Помчался обратно в переговорную. Позвонил Капусте.
— Срочно отправь Алекса в индийское посольство. Пусть возьмет магнитофон «Phillips». Только пусть проверит. И пусть сегодня же отправит сюда. Первым же рейсом. Самолетом. Я перезвоню через полчаса. Мне нужно подтверждение.
Капуста ничему не удивился. Просто меланхолично ответил:
— Хорошо. Насчет наших друзей из швейного отдела хочешь узнать? Есть время?
Я отрывисто сказал:
— Нет, потом. Сначала магнитофон, — и объяснил ситуацию. Я заключил с Кожуховым негласное соглашение. Если мы добудем то, что нужно, он отдаст нам здание.
Капуста опять был немногословен:
— Хорошо. Сделаем.
В ожидании результата я быстро прошелся по улице. Потом перезвонил Капусте.
Надеялся, что все срастется. Мои контакты в посольстве как раз должны привезти новую технику. Знакомые Мадхави Надж.
— Все в порядке, — ответил Капуста. — Правда, в посольстве отказали. Нету «Филипсов». Тогда я позвонил в «Россию». У зама директора нашлось. Он как раз скинул нам. Я уже отправил Алекса в аэропорт. Принимай посылку.
Ох, молодец. Я запомнил номер рейса и время вылета.
— Так, теперь по другим делам, — Капуста отчитался по продажам. Вроде все хорошо. — Завтра мы переезжаем. На другое место. Здесь уже засиделись. Надо уходить. Я уже подобрал новую хату. С черным выходом и телефоном. Как и полагается. Записывай номер. И адрес.
Я опять все запомнил. Такие сведения лучше держать в голове. А не на бумаге.
— Наши дружки из швейного отдела пока молчат. Что-то затаились. Везде их люди лазают. Пока все глухо. Их цех хорошо спрятан. Ромин туда ни ногой. Так, теперь по Калинину. Мой приятель съездил туда. Только недавно с ним разговаривал. Он там все разузнал.
Ничего нового. Все эти сведения про работу в обществе глухонемых я уже знал. Недостаточно, чтобы сожрать конкурентов.
— А что по Обвинцеву? — нетерпеливо спросил я. — Выяснил что-нибудь?
Единственная зацепка. Если удастся раскрутить это дело, уже хорошо.
— Не-а, — неумолимо ответил Капуста. — Даже наоборот. Мой приятель нашел его. Ничего с ним не случилось. Жив-здоров. Уехал из города. На Дальний восток. В геологоуправление при Владивостоке. Давно уже.
Если бы мог, то выругался бы. Вот чертовщина. Митя-Портняжка опять подсунул липу. Да что ты будешь делать!
— Ладно, — глухо ответил я. — Понятно.
Капуста дипломатично помолчал. Потом спросил:
— А что ему делать? Он еще там, в Калинине. Ехать обратно? Или там остаться.
Я подумал. Нет, нельзя терять надежды. И сдаваться.
Надо работать дальше. У меня так много раз бывало. Вроде ничего нет. Всюду темнота. А потом хоба! — и свет в конце туннеля.
— Пусть остается там, — распорядился я. — И копает дальше. Может, еще чего нароет. Пусть поговорит с людьми, знающими Ромина и Зиновьева.
Капуста ответил «Хорошо». И отключился.
А я вышел из переговорной в раздумьях. И сразу наткнулся на Асю.
— Ну вот, ты-то мне и нужен, — сказала девушка.
Глава 20
Синий снег
О, это хорошо. Давно меня девушки не встречали. Такими словами.
Я наклонился, обнял Асю. Поцеловал в губки.
— Что случилось? Ты меня искала?
Девушка чуть отстранилась. Сердито посмотрела на меня.
— Ты куда пропал? Я тебя ждала. А ты куда-то подевался.
Я указал на переговорный.
— Работаю. Что еще делать? У меня важное задание.
Для активистки вроде Аси отличная отмазка. Хотя я нисколько не соврал. Действительно забегался.
— Да, я с тобой поговорить хотела, — Ася взяла меня под руку. Мы пошли по улице. По направлению к Красному проспекту. — Слушай, я вот не знаю. Как быть? Посоветоваться хотела. С кем-то. А ты как раз попался. Вроде новый человек. Из Москвы приехал. Работаешь, учишься, очень деятельный. Есть голова на плечах.
Я поглядел на девушку. О чем это она?
Думал, что сейчас начнутся претензии. Типа, мало внимания удаляешь. Как я привык в прошлой жизни. А тут что-то другое.
— О чем посоветоваться? — спросил я. — Рассказывай. Я тебя слушаю. Внимательно, как докладчика. На парткоме.
Ася сердито ткнула меня. Пальчиком в грудь.
— Вот именно. Об этом и хотела поговорить. Как раз иду с доклада. Мы же шефствуем над организациями. Как комсомольцы. Над детским домом, над магазином игрушек и над совхозом.
Хм, интересно. Было такое дело.
— Так я как раз сегодня докладывала, — Ася потрясла в воздухе кулачком. — Насчет очковтирательства. Как же так можно? Это уже ни в какие рамки не лезет. Вот смотри. На бумаге сдали сто или тысячу единиц продукции. Неважно где. Это везде такое. И в магазине. И в совхозе. А на деле там больше. Сто тридцать. Или тысячу двести. Понимаешь? Реальное положение дел никто не показывает. Зато потом, если надо, скидывают в общий «котел». Добавляют. И увеличивают плановые показатели. Но так же нельзя!
Ах ты ж, моя правдолюбка. Я с симпатией поглядел на Асю.
Такая милая и убежденная. Верящая в идеалы. Готовая их отстаивать. Бороться за них.
— И ты доложила об этом на заседании? — спросил я.
Ася кивнула. Глазки ее горели.
— Ну конечно. Разве так можно? Главное, все вокруг говорят. Что нельзя мириться с очковтирательством. И приписками. Но ничего не меняется. Не уменьшается. Наоборот, увеличивается.
Я продолжал идти с серьезным лицом. Хотя эта девушка, идущая против течения, меня забавляла.
— И что сказал председатель заседания? — спросил я.
Ася пожала плечами.
— А что он мог сказать? Похвалил. Молодец, говорит, Мухина, что подняла такие темы. Злободневные. Обязательно доложу потом. В райкоме. Вот только я не знаю. Поможет ли? — она умоляюще посмотрела на меня. — Вот скажи. Ты же вроде много где был? У вас в Москве тоже так? Неужели по всей стране такое творится?
