— И расстреляй! Мы погибнем за искусство! — возопила Гелия, и приготовилась уже разорвать комбинезон у себя на груди, но в последний момент видимо сообразила, какой ажиотаж это вызовет в наших кругах.
Первым не выдержал Вася — захохотал громогласно, надрывно, точно старый филин в огромном дупле.Заржал Эрик, согнулся в поясе Нагахира, грохнул Хамид, даже на невозмутимой роже Сыча появилась улыбка.
— Да вы! Да вы! — воскликнула Тамурда, гневно оглядываясь, и не выдержала, захохотала тоже.
— И это надо бы и правда их к делу приставить, пока с ума не сошли, — предложил Ингвар, когда приступ веселья закончился.
Очереди наверху к этому времени стихли, наши отбили первый наскок врага, но я не сомневался, что за ним последуют другие.
— Надо бы, надо бы, — проворчал Ричардсон, и они с Бадави принялись делить подземелье на сектора: по одному для каждого отделения, чтобы друг другу не помешать, и побыстрее все осмотреть.
А я тем временем отвел в сторону Сыча и Ингвара.
— Такое дело, — начал я, и поделился подозрениями насчет Бадави и его людей.
Индеец недоверчиво хмыкнул, а норвежец кивнул без особого удивление и принялся ковырять в ухе.
— Да, они странные, — подтвердил он. — Предъявить нечего… командирам не скажем. Предупредим своих, чтобы приглядывали.
— Ну что, все за дело! — объявил Ричардсон, они с Бадави закончили дележ. — Если у кого вопросы, что мы ищем, то задавайте их бойцу Серову, он у нас главный спец по тайнам!
Десятки взглядов обратились на меня, насмешливых, равнодушных, сердитых, любопытных.
Нам достался участок подземного комплекса, где мы до сих пор не были, его разведывали другие. Ну а чтобы не скучали, нам выдали Азну и Тамурду, и комотделения шепотом повелел за ними присматривать, в темные углы не пускать и вообще воли не давать.
Глубины родили новый всплеск дрожи сразу после того, как мы получили эту инструкцию, только на этот раз вибрация не прекратилась сразу, а осталась с нами. Светильники не погасли совсем, продолжили тлеть, хоть и тускло, и в затхлом воздухе обозначилось движение — заработала вентиляция.
Из спуска, ведущего в цистерну, донеслось негромкое, но уверенное булькание.
— Все тут оживает, — Ингвар сморщился. — И не могу сказать, что это меня прямо радует.
Система безопасности упорно искала сюда дорогу, как сверху, так и снизу, она вовсе не желала быть отключенной.
В сортире, где меня расспрашивали о священной плоти, тоже булькало и чмокало. Центральную комнату второго уровня то и дело пересекали призраки, по двое и по трое, не такие четкие, как раньше, но столь же пугающие и шумные.
— А ну не лезь, гнида! — заорала Тамурда, когда один из них едва с ней не столкнулся, и ринулась на него с кулаками.
Пролетела через пустоту, споткнулась и едва не расквасила себе нос о конструкцию из металлических трубок, увешанных цепочками.
— Аккуратнее, — сказал Вася, поднимая ее. — Эти ребята безобидные. Не то что ты.
Проход, куда мы раньше не совались, привел нас в комплекс из небольших квадратных комнатушек, соединенных дверями. Ни одно помещение тут не походило на другое, а о назначении того, что мы видели, я не пытался даже догадываться — растущие из пола и потолка кристаллические «деревья», покрывающие белые стены обрывки мохнатой «шкуры», которые двигались, хотя очень медленно, нагромождение черных обелисков.
И все тут оживало, пыталось шевелиться, светиться или издавать звуки.
Как в этом хаосе, где мы не понимаем ничего, искать «вход под обличьем иного»? Иголка в стогу сена — ладно, там хотя бы понятно, как она выглядит, а тут вообще ничего. Кроме того, мы должны не просто смотреть, а проверять все подряд, и это значит трогать, даже пытаться сломать нечто потенциально опасное.
— Эй, специалист? — поинтересовался Эрик, тыкая пальцем в кусок «шкуры» на стене. — Это оно? За этой штукой Нарния? Как туда войти?
Я мрачно вздохнул — уж подставил меня Ричардсон так подставил, спасибо большое.
* * *
«Шкуру» Сыч ткнул стволом автомата, и тут же отскочил, но ничего не произошло. Проверили на всякий случай все ее клочки, но ни один не отреагировал, не поспешил обратиться дверью.
Кристаллическое «дерево» на касание отреагировало тихим, еле различимым звоном. Но в ответ на этот звук все померкло перед глазами, голова закружилась, а колени ослабели и подогнули.
— Как оно звучит! — донесся из-за спины восторженный голос Тамурды, и мне захотелось ее слегка придушить.
Обелиски позволили себя даже ворочать, но под ними мы не нашли ничего, кроме слежавшейся пыли. В этот момент бой наверху закипел с новой силой, да так, что шум докатился и до нас — взрыв, другой, потом серия ударов, словно кто-то долбился в стенку ломом размером с дерево.
Девчонок мы держали подальше от опасности, прикрывали, а все попытки залезть куда-нибудь пресекали, без особой жесткости, буднично. Азна относилась к этому спокойно, развлекалась тем, что строила глазки Эрику, а вот Тамурда то и дело ворчала по поводу «распоясавшихся патриархальных хищников».
Последняя по счету комната встретила нас здоровенной «бочкой» из ржавого железа, в стенках который виднелись круглые дырки.
— В такой положено держать навоз, — сказал Вася, явно знакомый с русской сельской жизнью не понаслышке.
— Зачем? — не понял Ингвар, типичный европейский горожанин.
— А чтобы он прел, братан. Потом раз, и в грядки его, чтобы все росло. Ботва всякая. Эх, редисочка свежая с грядки, да с маслом подсолнечным, с лучком под рюмаху — мням-мням, красота.
Я понимал, о чем он говорит, и слюна у меня выделилась как у собаки Павлова.
Пока мы болтали, Азна ухитрилась пробиться через наши ряды и постучала по стенке «бочки» и заявила:
— Эй, навоз, выходи!
Внутри емкости к нашему удивлению, глухо булькнуло, и в одной из черных дырочек что-то блеснуло.
— А ну назад, — Ричардсон взял девушку за плечо и отодвинул себе за спину.
Из дырки высунулось острое рыльце длиной с фалангу пальца, и наружу выбрался бронзовый жучок. Из второй дырочки показался еще один, затем третий, и дальше они полезли толпой, а первый развернул крылья и с жужжанием сорвался с бочки, ринулся в сторону.
Раздался глухой удар и вскрик:
— Твою мать! Прямо в лицо!
— Все отсюда! — скомандовал Ричардсон, но жуки уже обрушились на нас лавиной шелестящих, жужжащих тел.
Я ощутил болезненный укол в щеку, смахнул оттуда бьющееся тельце, но другое едва не вонзилось в глаз. Повернулся боком, и сразу несколько насекомых обрушились на шлем сбоку, ударили точно градины.
Бочка вибрировала, словно улей, на ржавых боках кишели собирающиеся в полет твари. Другие бились о стены комнаты, кружились в воздухе, сталкивались друг с другом, хрустели под ногами как слежавшиеся листья, я ощущал, что давлю их при каждом шаге.
Против такого врага у нас не было ни единого шанса.
Я выскочил в соседнее помещение одним из последних, увидел вытаращенные глаза, окровавленные лица. Девчонки не пострадали, но перепугались и забились в угол, спрятались за широкие спины патриархальных шовинистических самцов.
— Обалдеть, это только газом, — Эрик потер щеку, на которой остался длинный порез. — Откуда тут подобная дрянь?
Наверняка перед нами были не живые существа, а какие-нибудь роботы, уборщики или ремонтники, много веков спавшие и сейчас разбуженные вместе с прочим оборудованием комплекса. Они и не думали атаковать, лишь полезли наружу, подчиняясь остаткам программы в крошечных головах.
Добравшиеся до этого помещения бестолково летали туда-сюда, садились на стены, взлетали снова, на нас внимания не обращали.
— Да какая разница? — в голосе Ричардсона прозвучало усталое раздражение. — Главное — надо бы еще туда заглянуть, бочка здоровая, вдруг вход под ней? Добровольцы есть?
— Тут шлемак нужен как у этих, с забралом, — пробормотал Эрик.
— Эй, мужики, вы тут? — из ведущего к лестнице прохода в комнату заглянул Бадави. — Нас наверх дернули, там все плохо, вот жеж. Мы ничего не нашли, вы без нас заканчивайте. Гражданских примите.
