— А вы не предполагаете, что эта фраза начнёт Третью мировую? — Андропов смотрел на неё немигающим взглядом.
— Зная, что у Артёма Соколова есть все коды деактивации американской системы «Цербер» — аналога нашего «Периметра», никакой войны не будет. Давайте представим ситуацию, разворачивающуюся в Америке… Как только «Цербер» накроется медным тазом, произойдёт импичмент Рейгана. Сейчас с Россией у них несколько долгосрочных взаимовыгодных проектов, стоимостью в несколько миллиардов долларов. И всё это спустить в унитаз из-за глупого актёришки?
— Я понял вас, — кивнул Громыко. — И что дальше?
— Дальше через оффшорную зону мы обналичим эти два триллиона и в живом виде вбросим на территорию, например, Нью-Йорка. Представляете, какой настанет финансовый коллапс? Скупая даже одно продовольствие, подставные фирмы обрушат экономику столицы. Причём, на совершенно законных основаниях. Обнося подавляющее большинство магазинов, они спровоцируют голод и волнения. Дальше точно такое же действо произойдёт в других штатах страны. Экономика начнёт рушиться как карточный домик. А дальше в дело вступает Сэм Джонсон. Его уже облизывают общественные организации коммунистического толка. Мы поможем им, и поставим Сэма президентом США. А имея уже опробованную социальную политику, схожую с нашей, получаем полностью лояльное нам правительство Америки.
— А дальше? — усмехнулся генсек.
— Крах гегемона капитализма приведёт к ликвидации НАТО, умиротворению Ближнего Востока… ну и ряду более мелких политических и экономических итогов.
— Скажите, Ирина Сергеевна, у вас вообще какое образование? — поинтересовался Андрей Андреевич.
— Я в своём времени была магистром экономики. Доводилось создавать множество разных схем: как финансовых, так и политических. Да, они были не всегда легальные, но в этой ситуации алгоритм будет таким же — выбить финансовую устойчивость из-под ног визави, отправив его в полный коллапс.
— Однако… — мотнул головой он.
— Это для перехода сюда я изучала юриспруденцию Советского Союза, — улыбнулась Шмелёва. — Но опыт, как говорится, не пропьёшь.
— Юрий Владимирович, а я ранее говорил вам, что потомки ненавидят всё капиталистическое, — заметил Крюков. — До колик ненавидят.
— Ненавижу, — кивнула Ира. — А Бильдерберский клуб вдвойне! Даже втройне!
— Но, уйдя из Америки, этот клуб начнёт аккумулировать финансы в другом месте, — задумчиво произнёс Громыко.
— Это если мы начнём ловить «ха-ха», — усмехнулась Ира.
— А что вы предлагаете? — сразу оживился он.
— Я предлагаю контракт от «Феникс Индастриз» сговорчивой арабской фирме, которая найдёт способ распылить Зоман[36] в апартаментах сборища этих гадов. Через сутки этот газ уже ничем не обнаружить.
— Вы сейчас серьёзно? — нахмурился Андропов.
— Юрий Владимирович! Я возьму этот грех на душу! Ради всего человечества возьму! Достали эти Ротшильды, Дюпоны, Морганы и Рокфеллеры! Без них мир вздохнёт свободнее!
— Кардинально… — мотнул головой Крючков.
— И самое главное — вполне правдоподобно, — вздохнул генсек. — Что будем делать с молодой революционеркой?
— Официально нам ничего делать нельзя, — покачал головой Громыко. — Мы должны быть чистыми… чтобы нигде никак не запятнать себя… тогда это будет торжеством социализма. Мы победили, а они проиграли.
— То есть мы поддержим эту авантюру? — деланно удивился глава КГБ.
— А у вас есть другие варианты? — поднял брови домиком глава МИД. — В кои-то веки нам предложен реальный выход из положения… Это противостояние уже в печёнках сидит…
— Владимир Александрович, давай-ка озадачь СВР, — отдал распоряжение генсек. — Пусть напрягутся и найдут лояльных нам исламистов, способных осуществить такую операцию. До 11-го апреля ещё есть время. Ирина Сергеевна, какая сумма у вас есть в наличии?
— Уже около триллиона, — усмехнулась она.
— Но откуда?
— Так я же из потомков… зная определённое количество котировок из будущего, нетрудно сыграть на бирже… И Сэм понимает, что эти деньги нужны «Прометей инкорпорейтед» для какого-то глобального проекта. Мы же не собираемся ему открывать карты, поэтому используем американца втёмную.
— Жестоко, — снова мотнул головой Крючков.
— А чего ему ещё нужно? Счёт в банке у него уже хороший, потом доброжелательное общение и отношение от компаньонов… про уважение среди граждан в Огайо я вообще уже не говорю…
— Константин в курсе этой операции? — вдруг спросил Андропов.
— Нет. Международные отношения он отдал мне на откуп, типа я в них больше понимаю… Он же технарь, а я финансист. Вот и вся разница.
— Вы сумеете набрать нужную сумму или нам помочь?
— Нет. Вас нельзя привлекать к этой операции, — она решительно мотнула головой. — Тут Андрей Андреевич абсолютно прав. Я, в крайнем случае, возьму кредит. Отдавать же потом долларами? А с какой котировкой в договоре не будет обговорено — только фактическая сумма, плюс фиксированный процент. Возьмём триллион, а отдадим, скажем, десять тысяч по новой котировке, — усмехнулась она. — Но в целом по договору сумма сойдётся.
— А ведь она права… — после недолгого раздумья сказал Громыко. — И не подкопаешься, с точки зрения международной юриспруденции, ибо все финансовые риски берёт на себя банковская сфера. Да, товарищ Шмелёва, вы ещё та акула капитализма. Я бы тоже с удовольствием взял вас к себе на работу.
— Мне и в Рябиновске хорошо, — улыбнулась Шмелёва. — Андрей Андреевич, как бы устроить валютную интервенцию доллару?
— В каком смысле? — не понял тот.
— Как только настанет дефолт американского доллара, я хочу нивелировать проблемы у Сэма Джонсона. Вбросим ему нашу валюту… я тут подсчитала… нужно пятьдесят девять миллионов советских рублей. Желательно мелкими купюрами.
— Как собираетесь их транспортировать? — С серьёзным видом спросил Андропов.
— В рамках поставки очередных товаров, — усмехнулась она. — На американской таможне уже перестали просматривать грузы для «Феникс индастриз». А с Сэмом я сама поговорю.
— Рискованно… — мотнул головой Крючков.
— Джонсон уже только что не молится на меня. И будет просьба ко всем вам, — Ира слегка покраснела.
— Какая? — спросил генсек.
— Если всё произойдёт штатно, после операции я хочу взять долгосрочный отпуск.
— Для чего?
— Мы с мужем хотим иметь полноценную семью… чтобы детишки в доме играли-бегали.
— Ну, такому пожеланию мы всегда пойдём навстречу, — улыбнулся Андропов.
5 марта 1984 года. г. Москва. ГКТР. Три часа пополудни
Ксения Рокотова и Ольга Волкова приехали к зданию ГКТР на чёрной «Волге». Ещё в пятницу, после вброса информации о новых вакансиях в «Рябиновскфильме», сделанных Лапиным в кулуарах своего ведомства и сдобренных телефонными звонками по киностудиям и институтам кинематографии Москвы и Ленинграда, сделали своё дело. За выходные количество резюме, поданных Сергею Георгиевичу, уже исчислялось тысячами. Все мало-мальски опытные монтажёры, операторы и художники по костюмам уже спали и видели попасть на собеседование. Главы известных киностудий понимали, что их сейчас будут бессовестно обкрадывать, но магически значимая фамилия главы ГКТР спускала на нет все их возражения.
К моменту приезда гостей из Рябиновска ажиотаж достиг своего апогея. Даже сам Сергей Георгиевич вышел встречать дорогих гостей.
— С приездом! — Лапин галантно поцеловал поочерёдно ручку Ксении и Ольге. — Как доехали?
— Замечательно, — улыбнулась Рокотова. — Настроение, несмотря на долгую дорогу, бодрое. Думаю, первые кандидатуры рассмотрим сегодня. Сергей Георгиевич, у меня есть презент лично для вас.
— Презент? — удивился он. — Не ожидал…
Ксения аккуратно раскрыла свой чёрный лаковый ридикюль и извлекла оттуда белую коробочку.
— Это вам, товарищ Лапин, — Сергей Георгиевич не утерпел и, взяв коробочку в руки, открыл её.
— Что это, Ксения Юрьевна?
— Ваш персональный телефон. Насколько меня уведомили, работает даже с городской АТС… то есть вы сможете звонить любому абоненту Советского Союза… как и они вам, естественно, если будут знать номер.
