А сила-то у тетки недюжинная, с некоторым содроганием осознала Таня. Ей и ножички ни к чему – руками обойдется.
– Вас надо научить языку, – пробормотала Арлена. – Вы должны знать анадейский, чтобы разговаривать и понимать…
Таня услышала, как Арлена шепчет непонятно что низким шипящим голосом. Потом она несильно шлепнула ее между лопатками одной рукой. И сказала:
– Энес лер гелто.
Это не «энес лер гелто», с изумлением осознала Таня. Сейчас мы переместимся – вот что сказала Арлена. Но что за…
Ладонь тетки легла ей на затылок и с силой пригнула буйную Танину голову к плечу Арлены. Она уткнулась лбом и носом в пухлое плечо, укутанное шелком.
– Фенрихт! – неожиданно выкрикнула Арлена. И сильно топнула ногой.
Таню охватил внезапный приступ тошноты. Может, от волнения? Она попыталась поднять голову с могучего Арлениного плеча. Надо вдохнуть воздуха, глядишь, и полегчает.
Мощная ладонь буйной соседушки все еще прижимала ее затылок, не давая разогнуть шею.
Потом Арлена разжала объятия. Таня глянула поверх ее плеча… и застыла.
Интерьер вокруг нисколько не напоминал квартиру Натальи Львовны.
Глава вторая
В аристократических кругах
Не было вокруг тесной маленькой кухоньки – семь шагов в длину и пять в ширину, со скромным зеленым кафелем на стенах и стареньким холодильником в углу.
Таня стояла в четырехугольном громадном помещении размером с хороший спортивный зал. Освещали его шары-светильники в бронзовых оплетках, что свисали гроздьями из всех четырех углов. Стены покрывал золотой цветочный узор на багровом фоне. Потолок был высокий, густо-черный. То ли покрашено так, то ли черен был сам материал потолка.
– Где я? – изумленно спросила Таня.
И посмотрела на Арлену.
Пока Таня разглядывала зал, сумасшедшая жиличка из соседней квартиры отошла в сторону. И теперь вполголоса разговаривала с каким-то типом, весьма странно одетым: черные штаны, заправленные в черные сапоги, короткая куртка, подпоясанная ремнем из черно-серых металлических пластинок. Серебро с чернью? Куртка была травянисто-зеленая, замысловато расшитая серебряными шнурами. С которых там и сям свисали кисточки.
В общем и целом весь костюмчик напоминал иллюстрацию к сказке, виденную Таней еще в детстве. Где изображался, как ей помнилось, прекрасный принц.
Арлена, прервав разговор с типчиком, сообщила:
– Мы сейчас находимся в приюте изгнанного князя Тарланя и тех немногих благородных людей Тарланьского дома, что смогли пережить Ночь Восставших магов.
Таня похолодела. Другой мир был налицо – а значит, все, сказанное сумасшедшей теткой, правда. Про отца. Про местного Нострадамуса по имени Алидориус, который что-то там сочинил. Про то, что ей здесь предначертано нечто найти.
При этом Арлена разговаривала не на русском и не на английском, а на каком-то незнакомом языке. Однако Таня прекрасно ее понимала. Как там дамочка сказала? «Вы должны знать анадейский»…
Ну вот она и знает. Вот только один неприятный момент – а оно ей надо?
Чужие миры, лихорадочно припомнила вдруг Таня, приятным местом бывают только в романах. А на деле…
Мужчина, оторвавшись от беседы с Арленой, глянул на нее и сказал наглым тоном, совершенно не подходившим к облику прекрасного принца:
– Это и есть незаконная внучка князя Тарланя? По лицу сразу видно, что мать из простонародья, от сохи и лопаты, как говорится…
И он окинул Таню долгим брезгливым взглядом с головы до ног. Арлена шикнула:
– Орл, уймитесь, вспомните ваши манеры, вы же благородный человек, в конце концов.
– Ах да, – с насмешкой сказал мужчина. И отвесил в сторону Тани короткий издевательский полупоклон. – Прошу прощения, милая девица. Как там поживает ваша мать-селянка?
Мама у Тани селянкой никогда не была. Звалась она Вера Михайловна Дебрина, работала учительницей, родилась и выросла в городе, а село видела лишь по телевизору.
– Моя мать не селянка, – сообщила Таня на анадейском, запинаясь от непривычки на окончаниях слов. Со злым прищуром оглядела типа в костюмчике принца с ног до головы. – И лично для вас я не «милая».
– Ого! – заявил тип чуть ли не радостным голосом. – А наша курочка клюется. Квохчет в ответ. А петь умеет?
– Орл! – рявкнула Арлена. – Хватит! Ни слова больше!
Тане не терпелось достойно ответить злобному типу, но, увы, в голову ничего не приходило достаточно изысканного и едкого. А попросту слать матом по анатомическим направлениям не хотелось. Место, весьма похожее на дворец, к этому не располагало.
Поэтому Таня ограничилась тем, что обожгла подлеца яростным взглядом, затем повернулась к Арлене и заявила:
– Знаете что, Арлена, я требую, чтобы вы отправили меня домой. Сейчас же! Немедленно!
– Татьяна, не обращайте внимания на Орла, он еще не понимает, перед чем стоит наш мир…
– Я в любом случае передумала! – известила ее Таня громким голосом. – Да я думала, что вы просто сумасшедшая! Вот и решила не перечить. Пожалела бедненькую, головкой стукнутую. Откуда я знала, что эта Анадея действительно существует? Требую, чтобы меня отправили домой! Меня мама с дедом искать будут, всю полицию на ноги поднимут…
– Страшно-то как! – ехидно сказал типчик в зеленой куртке со шнурками и кисточками. – Наверное, и до нас доберутся, а?
Таня, не глядя на Орла, бросила в сторону Арлены:
– А не вернете, так я вам помогать не буду. И ничего искать не стану. Вы же меня на роль ищейки определили, так? Чтобы я нашла то, чего не смог найти никто… Так вот – не буду и не стану!
Арлена сложила пухлые ладони в молящем жесте, прижала их к монументальному бюсту. А типчик со шнурками и кисточками вкрадчиво сказал:
– Собственно, их не так уж и много – тех, кто верит, что вам и впрямь суждено что-то найти. Алидориус Верейский мог иметь в виду другую четырнадцатую дочь. К примеру, в каганате Серендион у кагана Вакрифа есть не только четырнадцатая, но и сто четырнадцатая дочь.
– Вот и отправьте меня домой! – со злостью бросила Таня.
Лицо Арлены стало трагичным, лицо Орла приняло презрительно-враждебное выражение – мол, понаехали тут. Тут послышался шум, словно приближалась целая толпа народу. Затем распахнулись высокие двери.
И в зал действительно ввалилась целая толпа народу.
Это шествие походило на свиту; впереди шел седовласый старец в одеждах, похожих на средневековые пышные наряды, по бокам у старца и сзади него шествовали четыре личности, одетые в черное, с привешенными к поясам мечами. Мечи были без ножен и по-злодейски сверкали обнаженной сталью.
Сразу же за черными личностями шли дамы и кавалеры. Именно дамы и кавалеры, иначе не назовешь. Дамы были в длиннющих юбках, которые тащились по полу. Каждая дамочка обеими руками придерживала подол, чтобы не наступить ненароком. На кавалерах красовались затейливые короткие куртки с вышивкой и воротником-стойкой, перехваченные ремнями. На ремнях висели мечи, поменьше размером, чем те, которые имелись у четырех черных личностей. Но всяко превосходящие по размерам кухонные ножи. Неширокие штаны заправлялись в ботфорты до колена.
Старец остановился, отчего вся процессия, шествовавшая за ним по пятам, застыла. Внешность у старца была величественная. Голову украшала грива седых волос, аккуратно подстриженная серебряная бородка окаймляла скорбно поджатые губы. Тело облегал черно-алый камзол, длинный, до колен, с пышными рукавами.
Но там, где рукава кончались, не было кистей. И сами пышные, фонарями сшитые рукава болтались очень уж безвольно. Наводя на мысль, что рук-то в этих рукавах и не было.
– Дитя мое! – провозгласил старец. Пустые рукава слегка качнулись. – Упади же на грудь страдающего деда твоего!
Орл при появлении старца склонился в глубоком поклоне. Арлена выполнила замысловатый реверанс. После чего в два быстрых шага вернулась к Тане, шепотом сказала:
– Иди к князю! И пади на его благородную грудь. Ну чего тебе стоит?
Таня отступила от Арлены и заявила:
– Ни на чьи груди падать я не собираюсь!
Арлена рядом с Таней ахнула. В толпе кавалеров и дам, что торчали столбами позади старца, начались возмущенные шепотки. Но старик только один раз мотнул головой, и шепотки тут же смолкли.
Старец сказал:
– Юная дева права. Мое поведение есть невежество по отношению к ней. Я не представился, и это мое упущение. Итак, я его исправлю. Я Вал Тарлань, низложенный князь Эрроны, опальный владетель Алого замка, отец несчастного княжича Вера Тарланя. И твой дед, милая девушка.
Таня так и предполагала, что величавый Дед Мороз в средневековых шмотках и есть родитель ее блудного папочки.
Низложенный князь продолжил, внимательно глядя Тане в лицо:
– К сожалению, твой отец, мой бедный сын, уже не может ввести тебя в тот круг, к которому ты принадлежишь по праву рождения. Но я сделаю это вместо него. Отныне и навсегда признаю тебя дочерью Тарланьского дома. И нарекаю тебя Татьяной, княжной Тарланьской!
