— Лин, я всё сложил, точно.
— Тогда закрывай и иди в душ. Мыло там же, вода включается автоматически.
Выдохнув, я закрыл дверцу. Прислушался. Ничего. Ну, как будто бы гудение, которое, кажется, фоном присутствовало здесь во всех помещениях, на пару секунд стало громче.
И — всё.
Я подёргал ручку. Фиг там, как будто заварено. Окей, идём дальше… Маразм полный, но так действительно легче. Шаг за шагом, тебя подталкивают в нужном направлении, никаких неожиданностей.
Впрочем, про «никаких неожиданностей» — это я поторопился.
Здесь было пятнадцать душевых кабинок. Я выбрал одну произвольно, прикрыл за собой дверь. Тут же на меня хлынула с потолка вода. Сразу — тёплая, в самый раз.
Сквозь струи я разглядел в стене крохотный краник и рядом с ним кнопку. Подставил ладонь, нажал — в руку потекло густое мыло.
Я сперва намылил волосы, потом выдавил ещё мыла, и тут почувствовал, что сзади меня кто-то есть. Резко обернулся, готовясь встретить удар, но вместо удара ощутил поцелуй.
Это была Лин. Она вошла под душ и буквально вцепилась мне в губы, обняла, прижалась. Я одной рукой машинально обнял её в ответ. На ней всё ещё была та униформа.
Лин схватила другую мою руку, положила себе на грудь. Рука каким-то образом оказалась под тканью.
Эта сцена в душе продолжалась секунд пять, не больше, потом Лин отстранилась. Сквозь потоки воды и мыла, заливающие глаза, я едва сумел разглядеть, как она запахивает одежду на груди.
— Добро пожаловать на борт, новичок, — хихикнула она и выскочила из кабинки. — Встретимся утром, в столовой!
* * *
Выходка Лин совершенно выбила меня из колеи. Что это вообще было? И зачем? На озабоченную, которая кидается на первого попавшегося парня, она не похожа. Да и если бы была озабоченной — не остановилась бы так быстро.
Я закончил с душем, вышел из кабинки. Блин, а полотенце они не предусмотрели. Кем бы ни были эти «они».
Босыми ногами я прошлёпал по тёплому полу, выглянул в раздевалку. Пусто. Лин не видно. Кольнуло разочарованием.
Зато дверца моего шкафчика оказалась открыта. И внутри первым делом я увидел белоснежное пушистое полотенце. Стоило его коснуться, как опять потемнело в глазах.
* * *
Здравствуй, друг!
Ты прошёл первую ступень посвящения.
Теперь у тебя есть одежда и личные вещи.
Ты сможешь принимать пищу в столовой.
Ты получил право пройти Испытание.
Но самое главное — ты обрёл Имя.
Тебя зовут Крейз.
Ранее это имя носил величайший воин моего народа. Постарайся не опозорить его.
Ты живёшь в комнате 15, коридора 4, третьего яруса.
Кроме тебя в коридоре живут 14 человек.
Это — твои соседи, постарайся с ними подружиться.
В ближайшее время эти люди станут твоими друзьями.
Пройдя Испытание, ты познакомишься с людьми, которые станут твоей семьёй.
Удачи!
Глава 4
Одежда в шкафчике выглядела точно так же, как форма Лин. По ходу пьесы, тут мальчиков от девочек особо не отделяют. Душевая, вон, судя по всему, общая. Ну, хоть кабинки раздельные — и то слава богу.
Я натянул униформу. По ощущениям было — как трико и водолазка. Так я их про себя и обозвал. Блин, неудобно в обтяг-то… Но в шкафчике вроде ещё что-то есть. Не успел я этого «чего-то» коснуться, как в глазах опять потемнело.
* * *
Здравствуй, друг!
То, что надето на тебе сейчас — твоя вторая кожа.
У тебя будет время и возможность выяснить, как она работает и для чего служит.
Постарайся не снимать её без крайней необходимости.
Ткань отводит от кожи выделения, так что мыться ты можешь в ней. Очень скоро ты перестанешь её замечать.
Поверх второй кожи можно носить любую одежду.
* * *
Я вытащил из шкафчика «любую одежду». Это было уже что-то более-менее привычное. Брюки, куртка из чего-то, напоминающего хлопок. Здесь были карманы, молнии, пуговицы. И хотя во всём этом я стал сам себе напоминать охранника из супермаркета, от сердца отлегло.
Всё-таки не очень приятно ходить в обтяжку, будто циркач какой-то или балерин… болеро… Не помню, как там правильно мужик в балете называется.
А Лин я, получается, по сути дела, видел совершенно голой? И она в таком виде спокойно тут ходит, с новичками знакомится? Очень интересно… Зато немного понятно, почему душевые общие. Если все моются во «второй коже» — так и скрывать особо нечего.
Ещё в шкафчике оказались «носки» из такой же «второй кожи» и ботинки. Ботинки успешно довершили образ охранника. Тяжёлые такие, серьёзные «говнодавы» с высокими берцами. Пару лет назад я от такой обуви тащился, но с тех пор чуток поумнел и понял, что если ты в грязи по ноздри марш-броски не бегаешь, то кроссовки решают. Даже зимой. Ну что ж, видимо, тот, кто здесь всё оборудовал, считает иначе.
Когда я закончил экипироваться, в шкафчике остались только фуражка и перчатки. Перчатки я рассовал по карманам, а фуражку повертел в руках и бросил обратно. Нафиг, не моё. А то правда на какого-то солдафона похож стану.
Закрыв шкафчик, я задумался. Ну и что, собственно, делать? Тут, по всем признакам, глухая ночь. А я-то едва проснулся. Выбежал из общаги, опять вырубился… Сна ни в одном глазу. Да и состояние немного не то, чтоб спокойно спать.
Я пошёл обратно к себе — дверь послушалась меня не так легко, как Лин, пришлось попыхтеть, крутя колесо. Это что, она настолько сильнее меня? Или просто приноровилась? Ладно, разберёмся. Со всем разберёмся. Потихоньку.
В комнате не появилось ничего интересного. Я повесил влажное полотенце на спинку стула. Потом попытался заглянуть за решётку вентиляции. Пришлось встать на тот же стул и приподняться на цыпочки.
Ничего не увидел. Что-то там, вдалеке, гудело. Что-то дуло. Никакого запаха, ничего. Окошко узкое. Вряд ли имеет смысл пытаться сбежать через вентиляцию, как в кино. Вот прям сердце подсказывает — добром не кончится. Как минимум, я там застряну практически сразу.
Я спрыгнул со стула, огляделся ещё раз и решительно вышел наружу. Никто ведь не запрещал мне исследовать территорию. Буквы в голове ничего такого не говорили. Говорили, что я могу принимать пищу в столовой. А я, между прочим, был бы весьма не против принять пищу. Позавтракать толком не успел. Из-за шока было поначалу не до того, но теперь, кажется, наступила вторая фаза. Значит, пройдём дальше душевой.
Дальше душевой обнаружился тёмный зал. Я включил свет, оглядел его. Пустой абсолютно, никаких признаков, по которым можно было бы определить назначение. Ладно.
Выключив свет, отправился дальше, открыл ещё одну тяжёлую дверь. И оказался, как мне сначала показалось, на балконе. Я подошёл к перилам, посмотрел вниз. Потом покрутил головой по сторонам, хмыкнул. Звук разнёсся неожиданно громко, и мне сделалось не по себе.
Здесь, наверное, горело какое-то особое, ночное освещение, благодаря чему цилиндрический зал был погружён в полумрак. Тихо, жутковато. Но, кажется, я пришёл правильно. Внизу стояли длинные столы и лавки, как в школьной столовой.
Столы пустовали.
Вообще-то логично. Если ищешь ночью еду — надо искать кухню, а не столовую. В столовую как приносят, так и уносят. Ну, разве что на полу какой-нибудь огрызок завалялся, но я не настолько голоден, чтобы проверять.
Я стоял на третьем ярусе. Всего их было пять, если считать самый низ за первый ярус. Перила тянулись по периметру каждого яруса — кроме нижнего, снизу падать было некуда. Всё это опять вызвало ассоциации с тюрьмой из какого-то американского фильма. Только камер не было. Были двери с металлическими колёсами, такие же, как та, через которую я вышел.
Насколько я смог понять, на каждом ярусе, кроме первого, было по четыре таких двери. Если предположить, что все коридоры одинаковые… Ну-ка, филфак, поумножаем в уме! В одном коридоре — пятнадцать человек, помножить на четыре — это шестьдесят. Ещё на четыре — двести сорок. Обалдеть…
