Я сорвал с себя футболку и приложил её к расплывающемуся кровавому пятну на груди товарища. Саша скрипнул зубами. Белая ткань начала краснеть.
— Держись, дружище, всё будет хорошо.
— П… постараюсь, — с трудом ответил товарищ.
— Парни, тащим его в рафик, там и перевяжем. Олег, бери под мышки, Ашот — за ноги, я посередине держу тряпку. Давайте, шевелитесь. — скомандовал я.
Мы подняли раненного. На землю капнула кровь. Моя ладонь наткнулась на мокрое липкое пятно.
— У него и на спине кровь, под лопаткой, — заметил я.
— Сквозное ранение, — пробормотал Олег. — Понесли.
Стонущего сквозь зубы Сашу перенесли на сиденья. Прибежавший с аптечкой Гурам отпихнул Ашота и залез в рафик.
Вдвоем с Олегом они занялись раненым. Сначала повернули его на бок, затем наложили тампоны на раны. Я поддерживал белого от боли Сашу, а парни аккуратно забинтовали ему грудь и спину и уложили.
— Надо до Киева дотянуть, — Гурам озабоченно глянул на белое от боли лицо Саши. — Там я смогу связаться с нашими. Найдут врача и место, где отлежаться.
— В город заезжать опасно, — возразил Олег. — А вдруг гаишники остановят? Все вместе спалимся. То, что товар потеряем, ещё полбеды. Нас точно задержат до выяснения обстоятельств. А потом гарантированно посадят. Импортные шмотки в наличии, раненный с огнестрельным, у Гурама ствол. Спекуляцию и пару тяжелых статей повесят. Поедем на Колыму лес валить.
— Действуем так, — прервал я рассуждения десантника. — Сашу нельзя везти долго. Можем банально не дотянуть. Надо постараться найти поблизости местного, желательно врача или медсестру. Башляем ему, просим, чтобы оказал первую помощь, оставляем Сашу на несколько часов. Делаем небольшую рокировку. После того, как выгрузим Сашу, я остаюсь с ним. Гурам едет в Киев. Решает вопрос с врачом, чтобы всё было на высшем уровне. Только ствол надо спрятать подальше, чтобы не светить им. Ашот с Олегом едут дальше. Остановитесь переночевать, отзвонитесь родственникам Ашота. Мы с Гурамом с ними свяжемся, будем знать, где вас искать. Догоняем вас и все вместе едем в Москву. Пока все. Вперед.
— Опасно, — возразил Олег. — Можешь спалиться.
— Могу, — согласился я. — А что делать? До города он не дотянет, да и ехать туда тоже не вариант. А я его не брошу. Придется рисковать.
— Нэт, — у Гурама от волнения прорезался акцент. — Я нэ могу. Должен рядом с Ашотом быть. Так Лэвон Ервандович сказал.
— Можешь, — вмешался Ашот. — Миша здесь главный, и он всё правильно сказал. Так и поступим. Дед поймёт, я ему объясню. Не вздумай спорить. Каждая секунда дорога, надо Сашку спасать. И в любой момент сюда могут менты нагрянуть. Начнёшь возникать, всех подставишь. Только скандала здесь и сейчас нам не хватало, да. Если Саня умрёт, и у нас из-за твоего упрямства проблемы возникнут, я лично позабочусь, чтобы ты из Москвы обратно в своё село поехал.
— Хорошо, — прошипел Гурам, ожигая меня злым взглядом. — Поехали, тогда.
Олег перелез на место водителя. Гурам с Ашотом побежали к «Ниве». Через десяток секунд машина тронулась. Я сидел рядом с развалившимся на сиденье Саней, поддерживая его. Белые бинты пропитались кровью, лоб парня блестел от пота.
— Миха, помни, ты обещал, — хрипел товарищ, — позаботиться о моих, если я умру.
— Не выдумывай! — оборвал его я. — Сам о своих позаботишься. Всё будет нормально, мы ещё на твоей свадьбе погуляем. Только держись, не сдавайся.
— Не…. сдаюсь, — прошептал Саша и прикрыл глаза. Ему было очень плохо.
— Вот и отлично, — бодрым тоном сказал я. Поднял глаза на дорогу. Увидел, как фонари фар осветили спину бредущего по обочине потрепанного мужичка лет сорока.
— Олег, останови.
Десантник сбросил скорость и медленно выжал педаль «тормоза». Машина плавно остановилась, недалеко от мужичка. «Нива» тормознула сзади. Абориген с любопытством рассматривал нас. Удивительно, но он нисколько не испугался. Я поудобнее устроил Саню на креслах, рывком распахнул дверь, и выпрыгнул наружу, подняв тучу серой пыли.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровался, подходя к мужичку. Колоритный тип. Засаленная серая рубаха, на голове помятая шляпа такого же цвета, потертые, в нитках выцветшие темные брюки. О, а вот это интересно. На тыльной стороне правой ладони выбито восходящее солнце и надпись «СЕВЕР». Сто процентов, бывший зэк, и где-то в Сибири чалился.
— Здорово, коли не шутишь, — с достоинством ответил местный.
— Братан, я свой. Тоже пару ходок на зоне отмотал. Короче, ситуация такая, корешу помощь нужна. Стрёмно его везти дальше, может до больнички не дотянуть. Здесь где-то поблизости врач или на крайний случай медсестра есть? Я замаксаю, без базара. Нужно, чтобы его осмотрели, перевязали там, лекарства дали.
— Что, плохо дело? — сочувственно спросил мужичок, доставая пачку «Примы». Десантник рядом вытащил из нагрудного кармана «Мальборо», открыл пачку, щелчком выбил сигарету, и протянул аборигену. Тот спокойно кивнул, мол, благодарствую, и двумя пальцами аккуратно вытащил её из пачки.
— Очень, — с нажимом ответил я. — В любой момент может кони двинуть. А я спасти корефана хочу. Если он загнётся, как я в глаза его матери и сестры смотреть буду?
Мужичок прищурился. В его глазах мелькнуло понимание. Он кивнул в сторону поворота, за которым в отдалении виднелись белые стены домов.
— Вон, туда поворачивай. Крайний дом с коричневой крышей. Увидишь, он в стороне от других стоит. Там Влада с бабкой живёт. Она медсестрой в районной клинике работает и на врача вроде учится. Девка хорошая, добрая. Думаю, в помощи не откажет. Только, вы смотрите, Владку не обижайте. Ей и так несладко приходится. Одна живет, и ещё и за бабкой ухаживает.
— Не обидим, отец, отвечаю, — вздохнул я, нащупал в кармане деньги и повернулся к Олегу. — Отдай ему пачку. Ты же все равно её только для понта носишь.
— Без вопросов, — кивнул десантник и вручил мужичку «Мальборо». — Держи.
— А это от меня за подсказку, — в мозолистую загрубевшую руку с черными обломанными ногтями легла розовая десятка. — Благодарю, выручил. Если получится друга вытащить, буду должен.
— Забудь, — отмахнулся мужик. — Друг — это святое. Сам в молодости такой был, за корешей в огонь и в воду.
— Спасибо, отец, — вздохнул я, махнул рукой Олегу. — Поехали, дорога каждая секунда.
Десантник рванул с места так, что только грязь взлетела из-под кроссовок. Когда я залез в машину, он уже сидел за рулем. Машина двинулась, переваливаясь по ухабам деревенской дороги. Сзади взревел мотор «нивы».
Вечерняя деревня встретила нас безмолвием, покосившимися заборами и темными силуэтами домов с чернеющими провалами окон. Только когда мы проехали на середину улицы, где-то истошно залаяла собака. А потом ещё одна. Но никто из селян на улице не показался. Только в одном окне зажегся свет и спустя пару минут погас.
Дом медсестры действительно оказался в отдалении от других. За исключением подъезда к калитке, его со всех сторон закрывали раскинувшиеся ветки кустов и деревьев. Мы увидели дом только когда отъехали от скопища деревенских хат на добрый десяток метров. Дорога стала ещё холмистей, Саня скрежетал зубами, и постанывал каждый раз, когда машину подкидывало на небольших ухабах.
Наконец мы притормозили рядом со входом в дом. Я открыл дверцу и выпрыгнул из машины. Сделал пару шагов, остановился у калитки. Постучал, затем ещё раз. В окне напротив загорелся свет. Мы терпеливо ждали, когда появится хозяйка. Через две минуты протяжно скрипнула, отворяясь, дверь.
— Господи, кого в такое время принесло? — раздался звонкий девичий голос. На пороге появилась хрупкая фигурка в светлом летнем платьице. Она подняла руку, и в моё лицо ударил слепящий золотистый луч фонаря.
— Влада, здравствуйте, — я инстинктивно прикрылся рукой. — Извините, ради бога, что беспокоим в такое время. Нам нужна ваша помощь. Речь идёт о жизни моего друга. И не светите, пожалуйста, фонариком в лицо.
