Мне уже доводилось носить одежду, которая была принята в Европе. За время моей жизни среди индейцев она мало изменилась. Я не хотел одеваться, как дворянин. Во-первых, я не знал, как носить такую одежду, а, во-вторых, она стоила бы слишком дорого. Потому я попросил портного, чтобы он сшил для меня ту одежду, в которой ходят уважаемые буржуа. Для меня важно было, чтобы все было сшито из хорошей ткани. А вот с Василисой все оказалось гораздо сложнее…
Когда мсье Лефевр попытался рассказать ей, что сейчас носят дамы, глаза у моей дочери стали круглыми от удивления.
– Отец, неужели мне придется надеть на себя вот это! – воскликнула Василиса, тыкая пальцем в альбом, который принес мсье Лефевр. В нем были рисунки с одеждами, которые носят женщины в Европе. – Я буду выглядеть в этом, как баба-яга, о которой ты мне рассказывал.
– Если мадемуазель желает, то я могу сшить для нее платье попроще, – произнес портной. – Вы, правда, будете в нем похожи на простолюдинку. Но мадемуазель такая красивая, что любое платье будет ей к лицу…
И вот мы с Василисой прогуливаемся по Квебеку. Я решил не спешить к губернатору в его дворец. Надо сначала разобраться, что к чему, узнать, о чем говорят здешние жители и что они думают о войне, которая идёт между Францией и Англией. А, самое главное, что они думают о наших друзьях из будущего. Ведь то, что они уже успели сделать, должно было удивить всех.
Правда, я и особенно Василиса пока еще не совсем хорошо говорим по-французски и иногда с трудом понимаем речь окружающих нас людей. Между собой мы чаще разговариваем по-русски. Вряд ли в Квебеке есть люди, которые знают русский язык. Да и Василиса пусть привыкает говорить на языке своей отчизны, которую она еще не видела, но которую любит. Но оказалось, что я ошибся.
– Смотри, отец, – толкнула меня локтем в бок Василиса. – Видишь человека в синем кафтане? Он как-то странно смотрит на нас.
Я оглянулся. Действительно, стоявший у дверей торговой конторы человек в синем кафтане и в напудренном парике с удивлением глядел на нас. Он даже хотел было шагнуть в нашу сторону, но неожиданно остановился, потом резко отвернулся и заспешил куда-то, видимо, по каким-то своим делам.
– Отец, – сказала Василиса, – может быть, надо послать весть о нем Хасу? Помнишь, он велел нам, если что-то будет нам угрожать, тотчас ему сообщить.
– Так нам вроде никто и не угрожает, – ответил я. – Давай немного подождем. Думаю, что мы скоро узнаем, кто этот человек и почему он так странно на нас смотрел…
3 сентября 1755 года. Квебек
Кузьма Новиков, он же Ононтио, кузнец и представитель русских в Новой Франции
И действительно, когда сегодня утром мы с Василисой вышли из дома, вчерашний незнакомец нас уже поджидал на улице, делая вид, что он случайно здесь оказался. Он вежливо поздоровался со мной по-французски и назвался мсье Крамером.
– Я слышал, что вы, мсье, умеете говорить по-русски, – сказал он, – и потому я готов продолжить с вами разговор на этом языке.
Последние несколько слов он, действительно, произнес по-русски. По его говору я понял, что Крамер был из немцев. Правда, язык наш он знал изрядно. О чем я и сказал ему, заодно представившись.
– Господин Крамер, – спросил я, – а как вы узнали, что я русский?
– О, герр Новиков, – всплеснул руками немец, – мне случайно удалось услышал вчера, как вы изъяснялись с этой прелестной мадемуазель, – Крамер галантно сделал полупоклон Василисе, – на языке, которым мне пришлось пользоваться целых пять лет. Видите ли, я занимался торговлей с Россией и в Петербурге держал табачную лавку. Дела у меня шли неплохо, но после известных событий 1741 года, когда на царский трон взошла дочь вашего покойного императора Петра I, немцам в России, знаете ли, стало не совсем уютно. Я решил не рисковать своей жизнью и имуществом, а покинул Петербург, отправившись в Восточную Пруссию. Там, в Кёнигсберге, у меня были давние контрагенты, поставлявшие табак из английских колоний в Америке. Друзья предложили мне отправиться в Новый Свет и заняться там закупкой мехов. Бобровые шкурки высоко ценились в Европе, и, торгуя ими, можно было неплохо заработать.
– А как вы оказались в Квебеке? – спросил я у немца.
– Я решил отправиться сюда, чтобы в Новой Франции учредить филиал нашей компании. К тому же, как мне сообщили, некоторые индейские племена, живущие на контролируемой британцами территории, готовы выйти на тропу войны. А это значит, что никакой торговли с ними не будет. Индейцы предпочтут получить деньги за убийство французов и союзных им индейских племен.
Мне оставалось лишь покачать головой. Именно так оно и было. А герр Крамер тем временем внимательно посмотрел на меня, потом на Василису, а потом спросил:
– Господин Новиков, я очень был рад встретить человека из России. Поверьте, годы, проведенные в вашей стране, для меня стали лучшими в моей жизни. Мне бы очень хотелось снова увидеть вас и вашу прелестную спутницу…
– Это моя дочь…
– О, как я сразу не сообразил! Русские женщины всегда отличались красотой и грацией. Как зовут вашу дочь, господин Новиков?
– Ее зовут Василиса, – ответил я. – Она родилась здесь, в Новом Свете, и росла среди индейцев. Так что прошу извинить ее за незнание некоторых правил поведения в обществе.
– Господин Новиков, – Крамер с улыбнулся и снова расшаркался перед Василисой, – ваша дочь просто очаровательна. Счастлив будет тот, кто сумеет понравиться ей.
Потом он достал из кармашка часы, взглянул на циферблат и поспешил откланяться.
– Отец, – сказала мне Василиса, когда герр Крамер скрылся за углом, – мне кажется, что этот человек не тот, за кого он себя выдает.
– Все может быть, – задумчиво произнес я, – надо поинтересоваться у месье Жерома о нашем новом знакомом. Купцы знают многое друг о друге.
ИНТЕРЛЮДИЯ
20… год, Москва
Старший лейтенант Хасим Хасханов, позывной «Краб»
Хас бежал вдоль Хорошевского шоссе, мечтая поскорее добраться до метро. Несмотря на ноябрь и номинальную осень, погода стояла вполне себе зимняя. Под ногами хлюпал мокрый снег, ветер задувал в лицо, старался проникнуть под одежду, пробрать до самых косточек. Когда до метро оставалось около десяти метров, сзади послышался робкий голос:
– Товарищ… товарищ… товарищ военный…
Хас обернулся, уже представляя, что увидит перед собой. Маленький тщедушный солдатик, перетянутый ремнём, со значком «патруль». Хас начал сканировать глазами горизонт, ища, где мог бы притаиться начальник патруля. Спустя полминуты он его увидел. Метрах в тридцати из-за ларька с шаурмой торчал бдительный глаз начпатра [11], майора ВВС. Оттуда же, в дополнение к глазу, торчали плечо с майорским летным погоном и часть груди со значком.
– Товарищ… товарищ… – глаза солдатика растерянно шарили по альпаку [12] Хаса, не находя, за что зацепиться.
– Товарищ капитан первого ранга, – весело подсказал Хас.
– Товарищ капитан первого ранга? – на солдатика жалко было смотреть. Он уже приготовился упасть в обморок.
– Да, – нагло подтвердил Хас. – Какому сухопутному званию соответствует капитан первого ранга?
– Э-э-э-э-э-э… – солдатик начал потихоньку оседать. Хасу даже показалось, что он сейчас пустится наутек.
– Полковнику, – помог ему выйти из затруднительного положения Хас. – Что хотели, товарищ солдат?
– Вас там это… начальник патруля к себе зовёт, – солдатик махнул рукой в сторону майора, который заинтересованно наблюдал за сценой.
– Не по-оня-я-ял… – протянул Хас, грозно посмотрев на служивого. – Что значит, начальник патруля зовёт? Товарищ солдат, вы вообще перед заступлением в патруль инструктировались? Зачёт по уставам сдавали?
