умеет пробуждать".
И это самое странное... Неужели поэтому вокруг шаманок постоянно такая атмосфера? Они притягивают волков одной крови?
— Ты очень мягкий внутри, — заново оценила меня волчица. — Не могу понять, как такое возможно? Берсерки — это ярость, это гнев. Смерть несущие.
— Ну а я не такой... — Зерно сомнений. — По большей части.
— Когда ты рвался в бой, ты был готов убивать без промедления. Хе-хе. — Ее хвост завилял. — Значит, ты притворяешься.
— У нас что, сеанс психологии? — изогнул я бровь.
— Не знаю такого слова. Не люблю человеческие слова. — Она расшнуровала рваную накидку. Ткань набросили на ветку. Необычно было наблюдать, как полуголая девушка — а Сидри выглядела молодо — стоит посреди снега, не испытывая никакого дискомфорта.
Снова цепляюсь взглядом за ее татуировки. Пора спрашивать в ответ.
— Не любишь? А рисунки на коже человеческие. — Я не был силен в местной живописи, но выглядело как что-то бандитское или даже тюремное. Чего только стоили цветочки на животе или линии на шее.
— Как и любой волк, что хочет прожить подольше, я умею маскироваться, находясь среди безэссенциевых. И много лет жила на улицах Пьетро.
Стоп, что?
— Ты...
— Да, любимый... Клиф, — потянулась она. Смотреть только на маску стало тяжело, ведь вздымающаяся грудь еле удерживалась крепким лифчиком... бюстгальтером... Не знаю. Откуда она вообще такой взяла?
"Меньше вожделения".
— Теперь мы одни, — снова попытался я выпытать самое главное. — Расскажи про клич Калахада.
Сидри постоянно улыбалась…
— Его слова туманны, но предостережение читалось явно. — Маску также снимается. Зараза, держи себя в руках, волк! — «В день луны проснется та, что не должна просыпаться, и омоет она землю кровью. Вождь должен быть готов к войне».
Шаманка подошла ко мне.
— Не очень на него похоже. — Слишком поэтично для вечно курящего старика.
— Думаю, наш Альфа не хотел говорить напрямик, — перешла волчица на шепот. — Чтобы другие не услышали.
— Хм. — И вот опять!
Я смотрел на неё сверху вниз и не хотел отходить. Берсерки в нас тянулись друг к другу.
— Ну хорошо! — В этот раз Сидри сама прервала "контакт", развернувшись и чуть ударив меня своим хвостом. Растрепала свои длинные темные волосы. — Давай начинать.
"Волк?" — окликнула меня Нова, ведь уже пару секунд я молча смотрел на шаманку.
— Да… кхм, — также скидываю накидку.
— Оу, — только сейчас обратила внимание волчица на кукольную руку. — Это рука Стандала?
Я удивленно поднял брови.
— Откуда ты знаешь?
— Я многое знаю и... — облизнулась она, — умею. — И чуть покачала бедрами.
— Давай сразу расставим все точки над нужными буквами. — Они чертовски важны! — Мне неинтересны древние обычаи, я люблю Огненнолапую, и другой мне не нужно.
— Любовь? Хе-хе! — заправила она волосы за ухо. — Еще одно притворство? — хотел возразить, но не успел. — Как скажешь.
Зараза!
Сидри села на землю, скрестив ноги в позе для медитации. И, по ее приглашению, я сел напротив. Последняя тренировка на пути Берсерка…
…началась.
Час, еще один. Молчаливо мы копили эссенцию, а наши тела все больше покрывал снег. Снова снег — и тренировки, белое одеяло природы привычно настраивало на нужный лад, но, по сравнению с началом моего путешествия, терпения у меня знатно поубавилось. И, открыв глаз, я уже хотел устало выдохнуть.
— Что ты знаешь о гневе? — также открыла глаза волчица.
— Это чувство... — обывательски ответил я. — Берсерк вызывает его, и оно перерастает в ярость.
— Гнев — агония души, — приложила волчица руки к моей груди… я не двигался, но чувствовал жар, как от нагревающегося утюга. — И одновременно это не так. Берсерки — словно костер, — мимолетный взгляд на потухшее пепелище, — они вспыхивают и быстро угасают, даже не задумываясь, что это должно быть спокойное море. Море, которое в любой момент может сокрушить самую сильную стену. — Женские руки скользнули выше, ладони накрыли мое сердце. — Бескрайнее море, в котором можно утопить других.
— Ты пытаешься сказать, что нужно всегда быть злым?
Её прикосновения… Они были мягкими и грубыми одновременно. Передача эссенции подпитывалась алым, жар становился сильнее, он обжигал внутренности.
— Ты прошел через много битв, ты научился впитывать раны, преобразуя их в силу. — пристально смотрит на меня. — Но, думаю, ты сам не заметил, как под действием сильных чувств становишься непобедимым.
Битва с Кровавыми, Клетка Боли, дуэль с богом. Да, каждый раз не раны вели меня вперед, но желание защищать. Защищать... Когда татуировки начали медленно расползаться по моему телу, слова "ты притворяешься" предательски откликнулись в воспоминаниях. Я люблю свою новую семью, люблю их, как, наверное, никого не любил.
Но… но.
Каждый раз я хотел этого. Каждый раз я упивался этим. Наслаждался.
— Р-р-р, — тихо зарычал я. Кожу начало покалывать изнутри.
— Видишь? Ты все еще сопротивляешься. Зверь, ищущий боя и каждый раз оправдывающийся. — Она читала меня, видела меня насквозь. — Перед кем ты притворяешься?
— Я... — мигрень не давала сфокусироваться.
И, когда шаманка прислонила свой палец к моему лбу…
Старые воспоминания вновь унесли меня в забытое прошлое.
Люди в странной форме, у них винтовки в руках... Нет, это автоматы. Точно, другой мир — другие технологии. Свист пуль над головой, крики раненого.
— Мы не удержим эту позицию, — поправил каску какой-то мужик. — Надо уходить!
— Нет! — Это... Это мой голос. Это я? — Приказ был удержать высоту. — Я вынырнул из окопа, прицелился, точным попаданием выбил глаз врагу. — Сдохнем, но удержим! — вновь прижался я к земле.
— Женя! — Непривычное имя. — Ты поехавший, что ли?! — Незнакомый союзник видел выражение моего лица, он боялся, он не понимал, почему я улыбаюсь.
Следующее мгновение перенесло меня в последний бой в армии другого мира. Я один, у меня в руках нож, и вокруг много трупов. Они были повсюду. Все сдохли, а я остался на ногах. Мне было наплевать, где мои, а где враги. Я хотел еще… еще крови. Мне нравилось это… Нет. Мне до сих пор нравится это чувство.
