в круг вокруг костра. Врать детям не хотелось, те, наверняка, уже слышали перешептывания взрослых, да и сама сказка намекала на сходство ситуации.
— Правда, милая, — грустно улыбнулась лекарка. — Они там сражаются за дом, за жизнь и за ваше будущее!
— А мы мозем им как-то помочь? — спросила всё та же малышка. Света не знала, что ответить, но это сделали за неё.
— Можете. Им там сейчас очень нужна наша помощь и божественная поддержка, — за спиной Светланы возвышался один из инструкторов, оставленный для присмотра за гражданскими и курсантами. — Они просили молиться Комару, и он обязательно поможет.
Первые несмелые слова срывались с губ детей. Вразнобой, кто как умел, они просили доброго боженьку Комара помочь их защитникам, уберечь от смерти и позволить вернуться в свои семьи живыми и здоровыми. К детским молитвам постепенно присоединялись взрослые голоса, их становилось всё больше, и Света сама не заметила, как тихо, едва слышно попросила прощения у Подорожника, а затем обратилась к чужому Богу:
— Пусть они выживут, оба! Пожалуйста! Я обещаю больше никогда не убивать комаров, честно! — обещание звучало по-детски, но оно было искренним. — Пусть только они выживут!
* * *
Радость от успешного завершения боя испарялась, как роса на под лучами солнца. На смену пришёл великий и могучий прагматизм. И вещал он мне, что я непозволительно расслабился, решив, что раз кто-то был в прошлом «великий и ужасный», то и здесь ему никто надрать задницу не сможет. Смогут, ещё и как.
Я чуть не сделал ту же ошибку, что и в прошлой жизни. Личная сила, какая бы она не была, никогда не сможет перебить хорошо спланированную коллективную атаку. Нет, пока стычки ведутся один на группу или группа на группу бойцов до двадцати с каждой стороны, ещё возможны варианты за счет индивидуального мастерства, опыта и знаний, но если масштаб увеличить…
Что я нынешний смогу сделать, если какой-то оборзевший в край аристократ просто решит прихлопнуть меня своей маленькой армией? Положить всех своих людей в самоубийственной атаке или обороне я не позволю, но и понятия чести и дуэли один на один вполне могут не подойти для целей одного конкретного индивида.
Итого, мы имеем полное тактическое превосходство предполагаемого противника, что меня категорически не устраивало. Но проблемы нужно было решать поэтапно.
Пока Паук отправлял посланцев за провизией для островных туристов, а Жива приводила в чувство Подорожникова, я связался с Арсением.
— Нам срочно нужна крупная партия свитков переноса.
— Насколько крупная? — уточнил всегда спокойный слуга.
— Одну тысячу желательно получить сегодня и ещё столько же в течение нескольких дней.
Арсений задумался.
— Половину от нужного сегодня достану через час, остальное не могу спрогнозировать, но постараюсь.
— Устраивает! Если будешь брать через Воробьёвские ватаги, передай карточку без подписи с текстом «Охотник устранён». Там поймут.
— Хорошо! — отозвался мой незаменимый помощник.
Следующей на очереди была Маура.
— Как у вас там дела? — поинтересовался у хвостатой воспитательницы.
— Неплохо, Андрей подружился с Имяул. Бедокурят, — с улыбкой ответила бенгалка.
— Арсений ничего не говорил.
— А он не в курсе пока что. Они развлекаются тем, что Андрей рассказывает какие пирожные всегда хотел попробовать, а малышка телепортируется с ними из ближайшей пекарни на соседней улице.
— Эээ… — я не знал то ли смеяться, то ли бояться. Ещё банды малолетних воришек мне не хватало. — Как Имяул переносит эти игры? — уточнил на всякий случай. Счёт пекарне я оплачу при любых обстоятельствах, в крайнем случае оставлю очень щедрое пожертвование заведению, а вот здоровье кошечки меня беспокоило гораздо сильнее.
— Опытным путём определили, что десяток переходов на соседнюю улицу с малым весом прошли безболезненно, а вот, когда она на одиннадцатый поход решила пятикилограммовый свадебный торт утянуть… — Маура не выдержала и расхохоталась, — у нас посреди комнаты было такое… — она показала мне часть воспоминаний, где Имяул, рыча и пыхча, тянет зубами торт и вместе с ним материализуется из воздуха прямо на головы Тэймэй и Андрея.
Я не сдержался и откровенно заржал. Взбитые сливки, зефир и мороженое, цукаты и орехи, чего только не было в этой куче малой. А потом началась битва не на жизнь, а на смерть, в результате которой счастливые и изгвазданные в сладком свинтусы радостно доедали остатки торта. Счёт в пекарню стремительно рос.
— А ведь кто-то не дождался своего торта, — отсмеявшись, ответил Мауре. — Непорядок!
— О, ты недооцениваешь нашу мелочь! Это был отказной экземпляр. У кого-то свадьба сорвалась.
— А это откуда узнали?
— Нашли карточку с пометкой, когда убирались в комнате, — со смешком отчиталась бенгалка, — убирались, кстати, тоже сами, помощи не просили.
Мне снова показали ту часть воспоминаний, где Тэймэй в коротких шортиках и едва прикрывающей прелести маечке вместе с Андреем надраивала комнату. Имяул тоже старательно слизывала крем со всего, до чего дотягивалась.
— Ты в курсе, что ты — первостатейный шпион? — поинтересовался у Мауры, оценив все преимущества принятия кошки в род.
— В курсе. Так-то я и под прикрытием могу, если вдруг надумаешь, — предложила она самый очевидный вариант шпионажа, в котором вряд ли кто-то заподозрит кошку.
— А ведь это идея!
* * *
Дома я появился, что называется, одна нога здесь, другая там. Пяти сотен свитков хватит, чтобы вернуть гражданских и курсантов домой, ещё и по минимуму возобновить запасы. Я боюсь представить, в какой ценник нам обошлись такие объёмы.
— Не поверите, безвозмездно! Министерство обороны в кои-то веке подсобило и то лишь потому, что нам их, оказывается, заготавливают впрок. По документам школа числится как военная тренировочная база ограниченного доступа для подготовки и переподготовки разведывательных кадров, — пояснял Арсений, — я забрал все запасы на полгода вперед. Однако неповоротливость и инертность государственной машины хоть раз сыграли нам на руку. Последние пять лет квоту свитков для базы урезали вдвое, но изготавливать не перестали, оформляя как излишки до востребования. После возобновления финансирования подразделения чиновничий аппарат зашевелился. Нам обещались предоставить остальные полторы тысячи в течение недели, из Москвы доставят.
Я присвистнул от перспектив. Это же сколько разных «излишков» там должно было накопиться за пять-то лет, если полторы тысячи свитков за неделю предоставят. У меня сегодня, никак, день хороших новостей. Ну и откровенно говоря, моё мнение о Министерстве обороны и оборонной промышленности просто-таки стремительно взлетело вверх.
— Арсений, а каких-нибудь хоть слегка устаревших оборонных комплексов там не завалялось? — раскатал я губу на полную.
— Я захватил перечень удержанных излишков, но моя специализация — «город», за «поле» всецело отвечает Паук, — в руки мне перекочевала увесистая папка с бумагами. — Всё, что может быть полезно сейчас или в перспективе по моей специфике, я отметил в реестре и уже подал заявки на расконсервацию.
Открыв папку, чуть не присвистнул во второй раз. Размер шрифта впечатлял своим минимализмом, а вот количество отмеченных позиций наоборот. Причём по названиям я даже не понимал, о чём идёт речь. Бабочка, стрекоза, оса, муравей, паук, шелкопряд… и ещё три десятка знакомых и не очень насекомых были выделены на первом листе и указаны в кавычках. Дальше шли цветы, деревья, животные, членистоногие. Кого там только не было.
— Это шифровка? — недоумённо уточнил у Арсения, — или атлас видового разнообразия империи?
— Почти, — улыбнулся мой незаменимый кровник, — это старый способ кодировки, очень давно уже не используемый в оборонке. Вам, собственно, он и не нужен. Я вам через связь показать смогу, что для чего и сколько заказал со всеми оперативно-тактическими характеристиками. Ну а Пауку я архивный реестр захватил. Он быстрее разберётся, что ему нужно.
Вон оно как оказывается. Дед мне оставил малый оперативный штаб, а я тут самодеятельностью в одно лицо занимаюсь. Непорядок. Напоследок Арсений подал мне пару кубков с кровью Веры и Нади, сдобренных нашими семейными добавками.
