Так что остервенелую «грымзу» все сторонились как чумную крысу, или ядовитую кобру — жизнь она дороже всего, пусть хоть в морду плюет. Утереться легко, и лучше унижение от этой лесбиянки пережить, чем мучительную смерть принять!
Так что пробежал мимо этой троицы, махнув им рукою, чтобы не беспокоились, и направился к «полигону», до которого оставалось метров четыреста. Грязь чавкала под ногами, разлеталась комьями в стороны. Витек торопился, и уже почти добежал, но тут громыхнул выстрел. Донесся звериный рык Мартына, по которому стало ясно, что «бригадир» взбешен.
— Стоять, суки! Перестреляю, падлы! Стоять!
Витек моментально оценил обстановку, бросив взгляд на вырубленный склон сопки. Трое «кроликов» каким-то чудом отвязались, надо было на них наручники надеть, а не эти новомодные «хомуты». А вот Мартын уже прижал приклад СКС к плечу, и по стволу было видно, что целится он в девчонку, что привезли три дня тому назад. Бросили тогда жребий, кому ее насиловать — удача выпала Витьку. Так было необходимо — всем «кроликам» нужно было ломать волю сразу, и жестко, чтоб не рыпались и вели себя тихо в своих бетонных «клетках». А девчонке, считай, с ним повезло — он ее пару раз ударил, пощечины выдал, одежду не рвал, не пинал и не прижигал груди, как обычно делал Мартын. Да и насиловал бережно, ничего не порвал — сообразила лярва, что лучше лежать спокойно, раздвинув ноги. И початую пачку сигарет подарил с зажигалкой — жалко стало, умрет ведь при эксперименте. Но нет, выжила и бодро лезет наверх, и сейчас в прицеле у «бригадира», который ее «завалит» — стрелял метко. И потому выкрикнул, торопясь — в эту секунду Витек не захотел, чтобы девчонку застрелили.
— Дороги к «хозяину» нет! Деревья там растут большие, ни малейшего следа от тракторов!
Карабин дрогнул, ствол отошел от цели — Мартын не выстрелил, повернулся к Витьке, впился медвежьими глазками. А тот сразу зачастил, показывая пальцем на гребень сопки, к которому приближались беглецы.
— Ты наверх посмотри — там тоже деревья выросли, а ведь мы с тобою троих привязали — нет их вообще. Это эксперимент гребанный — «профессор» однажды сказал, что все местами поменяет…
— Стоять, Витек, потом расскажешь! Ты почему без «ствола»?! На мой, бери, вот еще патроны — дуйте с Клыком за этими. Девку живьем брать, тех в расход — они не нужны! Но если сами сдадутся — приведи сюда — поговорю с ними, душу вытрясу!
«Бригадир» сунул Витьке свой СКС, снял пояс с подсумком и протянул парню. И тут же утробно рыкнул, что твой медведь:
— Живо за ними, а я тут сам разберусь с этими «непонятками»!
Величественный из скальников оправдывает свое название — "Крепость"…
Глава 3
Сердце колотилось где-то у горла, Сергей с хрипом вдыхал воздух и никак не мог надышаться. Слишком быстро поднимался он на сопку, и хотя здоровье было отменное, так, покуривал изредка, но сейчас сорвал «дыхалку», загнал сам себя, как старую клячу. Да и как торопиться тут не станешь, когда в тебя стреляют, как в какую-то дичь, пусть и двуногую.
— Браток, отдышимся маленько, взопрели. А там когти рвать нужно, и подальше. За нами погоню отправят, у «князя» прорва «отморозков», и «вертушки». Ты эти места хорошо знаешь?
— Знать то знаю, ходил-бродил не раз по скальникам, места тут исхоженные вдоль и поперек туристами, хоть и тайга кругом. А вот поможет ли это нам, то вряд ли. Дорог тут нет, грунтовка не в счет, на ней сразу посты выставят. На «железку» лучше не соваться, она под «князем», на платформах камер понатыкано. К «товарняку» вряд ли стоит «прицепляться» — в Большом Доле на станции притормозят и проверят «гридни»…
Сергей негромко говорил, дыхание уже пришло в норму. Зек лежал рядом с ним, и уже не хрипел, отдышался. Да и девчонка зашевелилась, а то пластом рухнула, как за гребень перевалили и вниз по склону в самую чащобу спустились. Хотя рисковали ноги переломать или шею свернуть, да страх подгонял. С вершины сопки, погнавшиеся за ними «гридни» не раз стреляли, пули ветки над головой сбивали, да хвоя сыпалась.
Хороший стимул для резвости!
— Плохо, — негромко отозвался товарищ по несчастью. — Я ведь не местный, в Иркутске случайно оказался, кореша решил проведать, да менты повязали прямо на вокзале — «подстава» конкретная…
— Разное в жизни бывает, чего не случается.
Только и сказал Сергей — матерому «сидельцу» он не верил ни на грош. Таким ведь соврать — недорого взять, «лохов» только «разводят», и тем живут. Как в народе не зря говорят, что «лох» ведь не мамонт — не вымрет. Однако сейчас он с ним и девчонкой в одной лодке «сидят», и выбираться нужно из той «задницы», куда попали. От «вотчины» Князева нужно держаться как можно дальше — тут он владыка на весь район, что хочет, то и творит, никто ему не указ. Да и в Иркутске в его лапы легко попасть, так что лучше убираться за пределы области. Но то дело немного отдаленного будущего, а сейчас нужно решать неотложные задачи.
— Вечереет — ночью не пойдешь, ноги переломать можно запросто. Там впереди скальник есть один, туристы постоянно трутся, лагерь у подножья разбивают, — Сергей невесело усмехнулся. При его образе жизни, попадающем под закон об экстремизме, поневоле приходилось думать о будущем. И во избежание, так сказать «печальных последствий», отсидеться в тайге пару месяцев, пока активные поиски его «персоны» на время прекратятся. Но он не стал уточнять, что «нычку» сделал, и с утра к ней пойдет, избавившись под благовидными предлогами от попутчиков. Пусть «попутчики» выбираются отсюда, как смогут. Он не из «армии спасения», излишним гуманизмом не обременен. «Схрон» только для себя заранее сделал — там спрятал котелок, спички, топор, нож, мешок еды — крупа и консервы, сигареты. Одежда имеется, «новые» документы, пара дерюг и брезент — без одеял и шалаша сейчас замерзнешь даже у костра. Но сказал об ином, что заботило на данный час больше всего:
— Если туристы, выпросим пожрать — отказывать тут не принято. Нет людей, то ничего страшного. Пещерка небольшая — лапника настелить только нужно и костер развести, перебедуем ночку, с рассветом думать будем, что дальше делать. Речка внизу, пустых бутылей там много — мусорная яма полна, да в кустах многое разбросано. В нашем положении любая мелочь сгодится, может, и ножик найдем.
— Тогда туда топать нужно, в чашке варева нам не откажут. А горяченького похлебать ой как надо. Лишь бы на «гридней» не нарваться. Хотя, вряд ли они по ночи туда пойдут, а с утра мы «слиняем». Так что веди, Сусанин, — зек показал знакомство с русской историей, и тут же уточнил:
— Далеко хоть топать?
— Часа три дороги неспешной — тут километров семь-восемь всего. Только давай перекурим это дело, — он достал из кармана пачку сигарет, открыл и нахмурился — осталось примерно половина. Посмотрел на девчонку — та мотнула головой, правильно поняв его взгляд — некурящая оказалась. И это хорошо — им двоим больше достанется. Протянул одну сигарету — пачку не стал — с «уголка станется себе в карман положить, и склока неизбежна. А оно надо раньше времени — и в глазах татуированного беглеца парень заметил молчаливую усмешку, тот будто читал его мысли. Прикурили от зажигалки, что тоже ушла в карман, тут же застегнутый на пуговицу. Дымили молча — мошкара вилась перед лицами, пусть и не в таком ужасающем количестве, как будет в начале лета, когда изрядно потеплеет.
— Ну что, пошли, — произнес зек, и неожиданно протянул ладонь. — Меня «Коржем» зовут, а по имени Сашка. Можно Сашок — привык и к такому. Но лучше по прозвищу — свыкся давно, отсидок уйма была.
— Серега, из местных я, у меня первая, и то в частном зиндане.
Рукопожатие вышло крепким — так и познакомились. Посмотрели на девчонку, что отмахивалась ладошкой от наседавшего на нее гнуса. Та правильно поняла их взгляд. Тихо ответила на молчаливый вопрос:
— Дашей родители назвали, — в голосе почудился всхлип, но справилась, держалась хорошо, что тут скажешь. А ведь пигалица еще, с пухлыми губами — вряд ли восемнадцать есть, на вид школьница, максимум выпускной класс. Не повезло, что к «гридням» попала, и непонятно за какие грехи ее на погибель определили — а тут без «князева указа» не обошлось. Может, отказала кому в «интиме», вот и поплатилась за строптивость.
