— Что? Где? — Шредингер заморгал, принялся вырываться. — Что происходит? Музыка? Почему…
Эрик хихикнул, и комвзвода тут же свирепо вытаращился на него.
— Чего тут смешного? Явно имеет место враждебное психическое воздействие! Предупредили бы лучше!
— Мы пытались, — на этот раз Ингвар даже не обратился к уставному «разрешите обратиться».
— Хреново пытались! — Шредингер резко повернулся. — Чего встали? Тащите остальных!
Оравший про тьму здоровяк позволил себя увести, по лицу его струились слезы, он всхлипывал и дрожал. Нагахира вздрогнул, когда его взяли за плечи, но тут же обмяк и не произнес ни слова, только выпучил глаза и задергал щекой.
А вот третий, тот, что упал на колени, с бородкой, начал бороться, его пришлось тащить волоком.
— Что за детский сад⁈ — бушевал Шредингер. — И это лучшие штурмовики Вселенной? Смирно! Это я тебе говорю! — и он постучал пальцем по бронежилету на груди здоровяка. — Стабилизатор вколоть! Все трое!
Про такое лекарство я и не слышал никогда, но аптечки у этих парней наверняка куда лучше и полнее наших.
— Эй, вы, умники! — комвзвода вспомнил о нашем существовании. — Пойдете впереди! Давай, двинулись. Обходим хранилище справа!
— Ну что же, пошли, — сказал Ингвар.
— Духи предков защитят нас, — добавил Пестрый Сыч.
Это не было галлюцинацией, я не увидел и не услышал ничего особенного, просто внутри родилось стальное, несгибаемое убеждение, что я маленький желтый цветочек и должен расти, подставив листья солнцу. Замри на месте, уставься вверх, откуда льется живительный свет, воткни корни поглубже, и все будет хорошо.
С трудом, но я различил сдавленное проклятие Васи.
Но я уже проходил через подобное, и я помнил, что я человек, и должен идти дальше, и все это неправда.
Сияние цвета индиго застило глаза, окутало меня словно плащ, так что потерялись из виду даже идущие рядом соратники. Из-за спины донесся окрик, но я не обратил на него внимания — вперед, только вперед, останавливаться нельзя, иначе на самом деле выпущу корни, да тут и останусь.
— Ну ни хрена себе… это вам не дрочильня… хочу еще… — раздраженное ворчание принадлежало Эрику, и я сообразил, что вижу следующий куб, розовый, как лак для ногтей. — О, прошли. Ну вот… — последняя фраза содержала не только облегчение, но и разочарование.
Интересно, что ему привиделось? Свальная оргия с порнозвездами?
— Все тут? — спросил Ингвар.
Повернуть шею оказалось сложно, будто все позвонки растворились в теле, а мышцы стали водой.
Мы вшестером стояли на вершине небольшого бархана, и сзади, в густом светящемся тумане брели, спотыкаясь и натыкаясь друг на друга, «настоящие солдаты». Кто-то слепо шарил руками перед собой, другие рыскали из стороны в сторону, будто теряли направление и снова находили его, третьи шагали сгорбившись, четвертые прыгали с ноги на ногу.
Шредингер топал впереди всех, прямой, как палка, и глаза его пылали ненавистью.
— Вперед, вперед, не стоять, — забормотал он, едва выбравшись из индигового свечения. — Чего замерли?
Мы окунулись в розовое сияние, и тут же его прорезала голубоватая молния, ударившая параллельно земле, я ощутил толчок в бок, пошатнулся. Запахло горелым, озоном, саданула вторая искра длиной с дерево, на этот раз досталось Хамиду, и могучий пакистанец не удержался на ногах, пришлось его поднимать.
Куб плевался разрядами, лупил нас точно электрической мухобойкой, и в какой-то момент она стала такой мощной и частой, что пришлось сдать левее, туда, где розовый туман становился белесым. Мы ухитрились найти линию, где эффекты двух хранилищ уравновешивали друг друга, и если с одной стороны нас бодрил громадный электрошокер, то с другой наплывали волны сладко пахнущего дурмана, от которого закрывались глаза.
Уклонившийся чуть в сторону Ингвар едва не заснул прямо на ходу, колени его подогнулись, голова упала на грудь. Он начал заваливаться вперед, но тут к нему подскочил Вася и оттащил обратно, и норвежец встрепенулся, заморгал, помянул троллевы причиндалы.
Миновав еще пару кубов, мы оказались перед Воронкой.
Только вот из ее необъятного чрева била струя желтовато-серого тумана, уходила в небо, откуда взирали на нас два солнца. Слева темнели громады башен, далеко впереди, над рядами кубов, поднимались дредноуты, темно-серые, все в синеватых и белых огнях.
— Чтобы меня волки сожрали, это еще что такое? — спросил здоровяк, оравший про тьму — именно он откликался на прозвище Черпак. — Семнадцать миров прошел, такого не видел. А, командир?
Шредингер ничего не ответил, просто не успел.
С севера прикатился металлический лязг, и из бледно-зеленого свечения вокруг очередного куба выдвинулось нечто растопыренное, высотой в два человеческих роста. Покачнулось длинное тело, клацнули лезвия на суставчатых конечностях, и желудок мой смерзся в ком льда.
Я узнал эту штуку.
— О нет… — протянул Вася: он тоже ее видел раньше.
Мы наткнулись на такую машину, когда прятались от дрищей в хранилище, когда осматривались там. Тогда она выглядела почти мертвой, а сейчас пусть вяло, но передвигалась, но не шла или катилась, а будто струилась, перешагивала по песку, складывая и раскладывая себя на отдельные сегменты.
В человеческих языках вряд ли имелось слово для такого способа передвижения.
— Взвод, к бою! — заорал Шредингер.
— Нет! — повернулся я к нему. — Нельзя!
Я видел, что машина не направляется к нам, она лишь перемещалась туда, куда смотрели глаза с ее верхушки… но если мы начнем стрелять, то из безобидного элемента пейзажа станем врагами.
И не уверен, что наши пули и гранаты тут помогут.
— Что? Оборзел, боец? — комвзвода вылупил глазищи, на губах его запузырилась пена. — Ты…
— Лучше залечь! — поддержал меня Ингвар. — Не заметит — так пройдет мимо! Обнаружит — порубит в клочья.
Шредингер запыхтел, я думал, что он начнет вещать о лучших штурмовиках Вселенной, которые никого не боятся. Но все же он кое-чему научился за проведенное на полигоне время, так что прозвучала команда «Залечь!», и мы с облегчением повалились на горячий песок.
* * *
«Боевое дерево» проклацало мимо, не удостоив нас и взглядом, и Шредингер объявил привал на полчаса.
— Значит та фиговина выбралась, — сказал Вася, с треском вскрывая сухой паек. — Счастье, если только она.
Ну да, содержимого даже одного куба вполне хватит, чтобы уничтожить весь наш бравый батальон. Да что куба, с нами едва не покончил вирус, наверняка умещавшийся в емкости размером с пробирку.
Рационы на этот раз нам выдали усиленные, помимо обычных галет и сушеного мяса в них обнаружились консервы с эффектом саморазогрева — открываешь банку, она начинает шипеть, выпускает облако пара и вот перед тобой порция месива вроде кабачковой икры, но с запахом креветок. Попробовав, я убедился, что и на вкус это напоминает креветочную пасту.
— Пива не хватает, — заявил Эрик, чавкая так, что его финская бабушка наверняка отвесила бы внуку подзатыльник.
— Скажи спасибо, что есть вода, — нравоучительно заметил Хамид, и был прав.
Сдохнуть в этих местах от жажды — проще простого.
Ровно через тридцать минут Шредингер поднял нас и погнал на юг, в обход Воронки. На север он сунуться не рискнул, там мы уперлись бы в очередные светящиеся кубы, а так впереди оказались башни, темные и поэтому выглядевшие безопасными.
Огрызок башни, где мы сражались с каннибалами, остался много левее, и мы вышли к наружной ограде.
— Почему забор выглядит целым? — пробормотал Шредингер, разглядывая янтарное сияние, в котором пряталось обычное сетчатое заграждение, столбы с камерами, вышки наблюдения, увенчанные грибками.
Я на всякий случай глянул на командира — вдруг он ждет ответа?
Но комвзвода таращился на силовое поле, оттопырив нижнюю губу, и явно морщил лоб под шлемом.
И в этот момент ушей наших коснулся звук, который я меньше всего ждал услышать — рычание мотора. Он усилился, и на вершину дюны к западу от нас выкатился обычный патрульный пикап.
