родам, не заплатить наемникам, чтобы силой отбили его вотчину. Нет! Он бросил занятия в Лицее и заперся в элитных апартаментах, которые снял на последние деньги семьи. Смех, да и только.
Но я этого так не оставлю.
— Значит, мое поместье теперь не мое… — повторил я вслух, допивая уже остывший кофе.
— Это вас конечно угораздило, — подала голос София, устроившаяся со своей чашкой на диване. Каким-то образом мы превратились в собеседников, будто она не была работницей отеля, а я его постояльцем. — И что, думаете, можно что-то с этим сделать?
— Не знаю, — честно признался я. — Но разбираться буду уже на месте. Поехали.
— Куда? — не поняла она.
— В мое поместье, само собой… Ах да.
У нее ведь сейчас разгар рабочего дня, если задуматься. Что ж, это можно исправить.
— София Федоровна, — чинно проговорил я. — С этого дня вы больше не горничная. Вы возвращаетесь на службу роду Аксеновых в качестве моей личной помощницы. Если сами того захотите, конечно.
В ее глазах я видел сомнение. Ну ещё бы, платить то ей мне все еще нечем. Однако что-то в моем тоне все же заставило ее сменить неуверенность на решимость и кивнуть.
— Честно говоря, работать у вашего отца мне нравилось гораздо больше, чем в отеле, — призналась она. — Никто не хамит, не пытается незаметно протащить какое-нибудь животное… Не использует меня в качестве заложника в конце концов!
— Отлично, — улыбнулся я. — Слушай… А водительское у тебя есть?
Илья приехал сюда на личном автомобиле неделю назад, вот только водитель, который даже не получил никаких распоряжений, наверняка просидел в ожидании часов пять и слинял, вспоминая «добрым» словом безответственного юношу.
— Да, но оно в служебном номере вместе с одеждой. Но я могу за ним сходить.
— Давай, я буду ждать возле машины. Ты же помнишь, как она выглядит?
— Конечно — усмехнулась она. — Я ведь ее и выбирала, когда у вашего отца «не было на это времени».
— И не забудь позвать сюда кого-нибудь, кто сможет починить окно! — крикнул я ей вслед, когда она уходила.
Мой первый вассал в этом мире…
Я задержался на этой мысли, но ненадолго. Жутко хотелось есть. Организм за последние дни порядком изголодался, так как питался Илья исключительно завтраками. Почему? Все просто — только их доставляли в номер без дополнительной оплаты.
Я быстро переоделся, забрал свой смартфон, вещи этих неудавшихся рейдеров и содержимое сейфа. Сложил все в удобную сумку из кожзама, которую нашел в шкафу. Перекинул ее через плечо и вышел.
На первом этаже располагался просторный холл с диванчиками и столиками с какими-то закусками для посетителей.
— Демидов Лакшери апартментс ждёт вас снова! Наши двери всегда открыты, — мило улыбнулась грудастая юная леди на ресепшене.
На стоянке меня дожидался продолговатый красавец представительского класса. Открыв его ключом, который нашел в сейфе, я расселся в просторном кожаном салоне и стал ждать Софию. Потыкав панель управления в подлокотнике, активировал себе массаж спины и хороший подогрев. Обожаю тепло!
Как хорошо, что отец не успел заложить и эту часть имущества Аксеновых. Именно благодаря этому факту машина досталась мне в наследство. И теперь можно как следует расслабиться…
Моя новообретенная помощница пришла быстро, но по виду ее что-то беспокоило.
— Администратору то я сообщила, что увольняюсь, — хмуро сказала она на мой вопросительный взгляд. — Но восприняла она это в штыки, учитывая середину рабочего дня и отчётность за квартал. Не уверена, что у меня не будет проблем после этого.
— Ну, об этом не волнуйся, — махнул рукой я. — Все-таки фамилия Аксеновых все еще что-то значит, даже если временно сдала позиции. Уж простолюдинов ты можешь не бояться. Едем.
* * *
Поместье Ананьевых.
Двери огромного особняка распахнулись, впуская в себя высокого мужчину в костюме. Звали его Николай Алексеевич Ананьев.
— Босс! — поздоровались бойцы родовой дружины, вставая с диванов. Кто-то незаметно убрал бутылку с пивом, задвинув ее за мебель, другие потушили сигареты.
Старый Ананьев не любил, когда в его присутствии курили.
Не обращая внимания на окружающих людей, мужчина направился на кухню. Он знал, что его непутевого сына после любого стресса можно найти там. Поэтому он просто нервно шел в нужном направлении.
Ананьев старший был в ярости. Только что ему удалось почти добить Аксеновых, узаконив передачу их судостроительной верфи в Астрахани, завода в Подмосковье и городской сети пекарен. Оставалось отжать у детишек, оставшихся без отца, само поместье, ценность которого в теории могла превышать все вышеперечисленные активы. Вот только прежде нужно было выяснить, что это за ценность.
И надо же было Николаю додуматься поручить это дело своему бестолковому сыну⁈
Виктор и правда оказался на кухне, он стоял возле открытого холодильника и глушил разочарование едой.
— Привет, пап, — дрожащим голосом сказал он, роняя на штаны колбасу с бутерброда.
«Глаза б мои на это не глядели», — с отвращением подумал Николай.
Не говоря ни слова, он подошёл к сыну и отвесил тому звонкую оплеуху, так что по кухне брызнули кусочки пережеванного хлеба, сыра и колбасы.
— Как. Просто объясни мне, как ты, одаренная бестолочь, мой первый и единственный наследник, мог проиграть поединок с недосилком⁈
Виктор был дезориентирован после удара, и мало соображал, но все же попробовал оправдаться.
— Т-ты не понимаешь, пап! Он тоже инициировался! Там вообще такое было!
— Инициировался говоришь. Ну и какой у него дар? — подозрительно спросил Николай.
Виктор замялся, от волнения даже не додумавшись сказать любой вариант, первым пришедший на ум. Мало ли, какой там дар мог пробудиться? Отец же не будет проверять.
— Ну…
— Ты не знаешь, — отрезал старший Ананьев. — То есть ты даже не попытался вступить в бой. А просто убежал, поджав хвост.
По перепуганным глазам сына он понял, что угадал. Замечательно! И эта тряпка — его наследник?
«Упаси Перун мой бедный род…», — про себя сказал Николай, и уже вслух добавил.
— Убирайся прочь с глаз.
* * *
Авто плавно тронулось, встраиваясь в поток сотен других на оживленной улице. Я бросил взгляд на удаляющийся небоскреб. Не считая зияющей на двадцать пятом этаже дыры, он производил внушительное впечатление.
Да уж, можно было и более скромное место выбрать, чтобы прожигать последние оставшиеся деньги, без которых попросту загнешься
