— Да, это всё я понимаю, — Пётр устало вздохнул и сел рядом с ней, — но почему основной инструмент в этой войне это наша дочь? Как такое получилось? Почему она оказалась в центре всего этого?
— Может быть, потому что она молодец? — улыбнулась ему Лада.
— И всё? Вот так вот просто, молодец, и вперёд спасать планету? — сказал Пётр.
Лада обняла его за шею.
— К тому же, она с мужем, а он как никто другой способен её защитить, — сказала Лада.
— Повторяю, ты же говорила, что он подготовлен хуже меня! Или это тоже неправда? Хотя, это, конечно, правда, — сказал Пётр.
— В чём-то да, — сказала Лада, — но он не просто так оказался рядом с ней. Не нужно его недооценивать. Тем более те метаморфозы, которые произошли с ним в последнее время, тоже играют определённую роль. Спас уникален, и его роль во всей этой истории не менее значима, чем роль Лианы. А вместе они, так вообще, горы могут свернуть!
— И что дальше? — спросил, немного успокоившись, Пётр, — отправимся за ними?
— Нет, — отрицательно покачала головой Лада, — там мы уже ничем им помочь не сможем. Да и добраться до Энергона проблема. Они забрали единственный транспорт, который имеет шанс туда долететь. Если мы отправимся туда на вездеходе, то даже если он не сдохнет по дороге, вероятность чего очень велика, то в любом случае, мы прибудем туда поздно, когда всё уже будет кончено.
— Как кончено? — спросил Пётр и выжидательно уставился на неё.
— Не знаю, — развела она руки в стороны и открыто посмотрела ему в глаза, — действительно не знаю! Мы можем просчитывать будущее, причём довольно далеко и достаточно точно. Ты много раз был тому свидетелем. Но это работает не всегда. В поворотных точках мы, как и все остальные, не можем предсказать результат. А тут ещё информационный шторм и возмущения информационного поля от близости к Энергону… он на всё плохо влияет. Не только на электронику. Жить рядом с ним я бы никому не посоветовала. Может быть и не умрёшь, но какие-то деструктивные процессы в организме обязательно запустятся. Те, кто там долго находится, мутируют потихоньку.
— Да уж, — задумчиво сказал Пётр, — так нам-то что делать?
— Ну, это же очевидно, — пожала плечами Лада, — готовить самолёт и вывозить людей отсюда на побережье. Наша цель Левиафан.
— Так что же получается, — сказал Пётр, — всё это было зря? Зря мы тащились сюда такой толпой? Зря погибли некоторые из нас? Зря получали ранения? Зря рисковали? Можно было просто дать возможность Лиане и Спасу уйти сюда вдвоём, и всё! Так?
— Нет, — сказала Лада, — если бы мы все сюда не пошли, то вполне возможно не оказались бы сейчас именно в этой точке. Не попали бы на этот аэродром, не нашли бы маленький самолёт, да и если отматывать назад, всё было бы по другому и вполне возможно, что цепочка событий не позволила бы Спасу и Лиане добраться до Энергона.
— А сейчас они доберутся? Хоть это скажи! — попросил Пётр.
— Мы будем на это надеяться, — сказала Лада, — но я думаю, что доберутся!
— И что они смогут сделать с этой штукой вдвоём? — сказал Пётр и, подойдя к окну, посмотрел на аэродром. Гул маленького самолёта уже давно стих, и его самого тоже не было видно даже вдалеке.
— Ну не… — начала Лада и тут же осеклась.
— Что не? — тут же ухватился за обрывок фразы Пётр.
— Да нет, ничего, — сказал Лада, — я хотела сказать, что не знаю. Может быть, они и не смогут ничего сделать, а просто отправятся назад восвояси. Но зато будут знать что такое Энергон и возможно в будущем им это знание в чём-то поможет.
— А я думал, ты хотела сказать, что они не вдвоём, — подозрительно сказал Пётр.
— Как знать, может быть там им кто-нибудь и поможет, — сказала Лада.
— Да, если ты чего-то не хочешь говорить, то из тебя и клещами не вытащишь. Ладно, раз уж проснулись, нужно заняться самолётом, — сказал Пётр.
Лада благодарно ему улыбнулась. Он не стал её больше мучить расспросами, следовательно, ей не придётся больше выкручиваться.
— Только давай не будем никого пока будить, пойдём вдвоём. Пусть люди ещё отдохнут, — сказала она, — я думаю, что лететь будет лучше ночью. Вернее, лететь конечно будет хуже, но безопаснее. Кстати, мне кажется, что уже давно должна была быть ещё одна бомбардировка, а её всё нет. Странно!
— Ты же у нас всевидящая, — сказал Пётр, — вот и скажи, почему?
— Я не знаю! — честно призналась Лада, — может, передумали?
— Может и передумали, а может прежде чем швыряться ракетами решили уточнить цель, — сказал Пётр.
— Звучит не очень! — сказала Лада, — нужно будет всем сказать, чтобы без дела по улице не шлялись и старались перемещаться незаметно. А то, если нас вычислят, будет плохо.
— Плохо нам не будет, — сказал Пётр, — нас просто не станет и всё. Быстро и безболезненно. Не станет ни нас, ни этого аэродрома, ни этой части города. С их подходом, они тут оставят выжженную пустыню.
— Да, нужно чтобы все скрытно перемещались по территории, — серьёзно сказала Лада.
— Нужно будет спросить у тех кто слушает эфир, не прозвучало ли там чего-нибудь интересного, — сказал Пётр и накинул куртку.
Нужно было отдать Спасу должное, он вёл самолёт довольно уверенно. Они летели очень низко, и сначала это было страшно, потому что земля проносилась внизу очень быстро и было видно много деталей. На высоте обзор больше, скорость не так чувствуется и это ощущение немного притупляется. Но Спас специально не поднимался высоко.
Потом Лиана понемногу к этому привыкла. Она просто старалась не смотреть вниз. Только иногда бросала взгляд в сторону, чтобы убедиться что они пока не падают.
А ощущение падения возникало периодически. Самолётик иногда как будто нырял и тело охватывало временное чувство потери собственного веса. Казалось, что сразу за таким нырком последует удар о землю, но нет, Спас каждый раз выравнивал самолёт и они продолжали двигаться вперёд.
У Лианы во рту был какой-то странный привкус. Как будто она съела что-то железное. Кисловатый металлический вкус появился и не желал уходить. Наоборот, со временем он становился только сильнее.
Возможно, это было вызвано общим стрессом от полёта на этом ненадёжном самолёте, но Лиане казалось, что дело в другом. Скорее всего, это было влияние приближающегося Энергона.
— Спас, ты меня слышишь? — спросил Лиана. Они долго не разговаривали, она старалась не отвлекать его от управления самолётом, и поэтому стало казаться, что связь уже не работает.
— Слышу тебя очень хорошо, — сказал Спас.
— У тебя нет во рту какого-то странного привкуса? — спросила Лиана.
— Как будто полон рот гвоздей? — спросил Спас, — если ты про такой, то есть, если про другой, то нет.
— Да, полон рот гвоздей очень удачное сравнение, — сказал Лиана, — я, конечно, никогда гвозди в рот не брала, но ощущение очень похожее. Думаю, что это влияние Энергона.
— Возможно, — ответил Спас, — если это будет усиливаться, то значит ты права. Не то чтобы этот вкус был каким-то сильно отвратным, но меня он уже начинает раздражать.
— Во-во, — сказала Лиана, — и меня тоже. Долго нам ещё лететь?
— Понятия не имею, — сказал Спас, — тут же из приборов нет ничего. Можно сказать, что работает только уровень топлива и горизонт. Скорость тоже показывает, но мне кажется, что безбожно врёт. Но он всегда врал. Остальные вообще не работают. Не успели довести машину до ума.
— А у меня только три прибора и все мёртвые, — сказала Лиана, глядя на свою приборную панель.
— Да, мы их ещё не подключили, — сказал Спас.
— Кто это мы? — вдруг напрягшись, осторожно спросила Лиана.
— Прости, Ли! Я здесь! Не волнуйся. Просто я сейчас постоянно подключён к воспоминаниям Зига и невольно начинаю идентифицировать себя как он. Но это ничего не значит. Его тут нет. Я всё полностью контролирую, — сказал Спас.
— Хорошо, если так, — сказала Лиана, — но ты там всё равно, сильно-то не увлекайся… не погружайся в чужую личность.
