ничего, не отшатнулась. Только застыла опять, как будто я манекен целую. Не вырывается, но и отвечать — даже не думает.
— Не, подруга, — оторвавшись от губ принцессы, сказал я, — так дело не пойдёт.
— Почему?
— Потому что у меня с резиновыми женщинами хреново получается. Не складываются отношения, хоть ты убейся.
— Что?
— То, что если так и будешь стоять, как Родина-мать над Волгой, ни фига у нас не выйдет! Так и потопаешь домой невинной.
Принцесса нахмурилась:
— А что я должна делать?
— Для начала расслабься. — Я провёл руками по её плечам. Попытался пригладить кудряшки — они оказались на удивление мягкими. И непослушными — ни одна тёмно-рыжая пружинка распрямляться не желала. Похвалил: — Классные у тебя волосы.
— Ох, терпеть их не могу, — вздохнула принцесса, — сплошная морока.
Но покраснела немножко, уже хорошо. Я зарылся пальцами в её волосы, принялся легонько массировать затылок. Скоро ресницы принцессы дрогнули, глаза прикрылись. Вот-вот замурлычет от удовольствия.
— Приятно? — наклоняясь к ее уху, шепнул я.
— Да, — выдохнула принцесса.
— А будет ещё приятнее. Только не напрягайся, ладно? И брось свои загоны про «я неопытная», и всё такое. В этом деле, чтобы опыта набраться, много ума не надо, мне в первый раз вообще четырнадцать лет было.
— Правда?! — Она аж глаза распахнула.
— Угу.
Приврал, конечно. Шестнадцать мне было, даже почти семнадцать. Только кто проверит-то? Уж здесь, в Нимире, точно никто.
— Не думай ни о чём, — снова наклоняясь к уху принцессы, прошептал я. — Просто делай, что хочется, — и снова её поцеловал.
В этот раз получилось лучше. Я почувствовал, как принцесса подалась ко мне. Чуть заметно, может, на сантиметр сдвинулась, но на самом деле это был ого-го какой шажище.
Я крепче обнял её, прижал к себе. Почувствовал, как тело принцессы под моими руками становится податливым. Как шевельнулись её губы, раскрываясь и неумело отвечая на поцелуй.
Есть, оказывается, особое удовольствие в том, чтобы целовать и ласкать невинную девушку. Только что стояла сама не своя, и, кажется, всерьёз обдумывала пути побега — и вдруг бац, уже сама к тебе прижимается. Великое всё-таки дело, природные инстинкты! И фиг с ними поспоришь, будь ты хоть трижды королевская дочь.
Ох, зря её папаша столько лет в девственницах держал, — думал я, расстёгивая на принцессе блузку и целуя обнажившуюся грудь. Вон, как стонет. Если Шарль не совсем дурак, динамик в каюте он отключил. А если совсем, его проблемы. Чует моё сердце, это только увертюра, основной концерт впереди.
Я ухватил принцессу под ягодицы. Прижал к себе, чтобы и мою готовность перейти к основной части почувствовала. Услышал ещё один удивлённо-восхищённый стон. И аккуратно уложил полураздетое высочество на узкую койку Шарля.
«А жизнь-то налаживается», — думал я, пробираясь утром на стадион.
Пожалуй, меня уже почти всё устраивало. Космический корабль с искусственным интеллектом есть, душевный собутыльник, а по совместительству симпатичная кошкодевка — в наличии. Принцесса, вот, тоже… Была. Чего ещё желать-то? Разве что домой вернуться.
А для этого надо найти Диану. Хотя сама Диана, честно говоря, мне в моём нынешнем приподнятом настроении на фиг не сплющилась. Ну да, девка красивая, заводная, спортивный интерес к ней имеется. Но уж точно не до такой степени, чтобы после всего сотворённого лезть к чёрту в зубы.
Сотворил я действительно немало, к тому букету статей, о котором недавно думал, еще десятку примотал, не меньше. Побег из-под стражи, угон королевского экипажа, прелюбодеяние с принцессой… Кстати, этот момент мы с ней как-то не обсудили: сдаст ли она, что в изменениях качественного состояния виноват я. Но если подумать — наверняка сдаст. Девчонка молодая, реальной политической силы не имеет. Начнут давить, лампочкой в глаза мигать — тут-то она и покается.
А даже если партизанку включит — всё равно, тут много ума не надо, два и два сложить. Был Костя — пропал. Была невинность — пропала. И машина из гаража ещё.
Ну, машину-то я у дороги оставил, там и принцессу высадил. Ничего, протопает немного ножками, оно для здоровья полезно. Расстались как-то скомкано, трогательных обнимашек и нежных слов не было от слова совсем. Принцесса мучительно переживала сбычу мечт, а я спать хотел. Да и натура у меня — не сказать, чтоб сильно влюбчивая. У неё, слава богу, тоже. Этих проблем ещё не хватало.
— А как ты доберёшься до космопорта? — хмуро спросила Розалинда, увидев, что я оставил ключ в машине.
— Телепортируюсь, — тут же ответил я. — Трансгрессия. Нуль-транспортировка.
Принцесса широко распахнула глаза:
— Как?! В твоём мире достигли таких вершин развития?
— Пф! В моём мире вообще уже искусственный интеллект изобрели. Потом машины захватили мир. Ну, мы их победили, конечно. Терминатор-два, там, да придет спаситель… А телепортация — это вообще фигня. Это у нас даже дети умеют.
— Но если так… Почему тогда ты не телепортировался из камеры на корабль?
— А зачем? — пожал я плечами. — Кормят вкусно, выпить дали. Мне куда торопиться-то? К гарему своему? Да век бы не видал, надоели эти бабы — сил никаких нет. Тюрьма — романтика. Владимирский централ — ветер северный. Журавли-журавли…
— Вы очень интересный человек, Костя, — сказала принцесса таким тоном, что вместо реально произнесённых слов я явственно услышал: «Не звони мне больше, между нами всё кончено».
Она пошла одна по предрассветной дороге. Я проводил её влюблённым взглядом. Это надо было сделать: она разок оглянулась. Пусть не сомневается в силе своей женственности. Выше нос, детка! Жизнь только начинается.
Когда принцесса скрылась из виду, я пошёл в сторону стадиона. Это было недалеко, собственно, там же, где нас представляли принцессе. Только теперь мне туда нужно было проникнуть тайно, не привлекая внимания.
Задача, с одной стороны, невыполнимая. Я, можно сказать, национальный преступник (это как национальный герой, только наоборот), мою рожу, может, уже по всем местным телеканалам крутят. А с другой стороны… видали мы, как их охранные системы работают. Если и правоохранительные органы планку держат, то я их даже пьяный сделаю. Особенно пьяный. Эх, выпить бы сейчас чего-нибудь согревающего. Утром прохладненько…
Ворота стадиона оказались распахнуты, но по обеим сторонам от них стояли символические стражники. При виде меня они задёргались, пытаясь показать, что не просто так тут стоят,
