бандитов, и больше его никто не видел… Я догадывался, что Эйнор получил предупреждение от капитана де Бара, и попросту свалил, оставив свою шайку на растерзание солдатам.
Третья причина и, наверное, самая весомая, по которой я был не слишком доволен, стоя под палящим солнцем и выслушивая хвалебные оды мэра — меня лишили возможности как следует прокачаться.
«Да хватит уже ныть!» — возмутился Кринге — «Будет у тебя ещё возможность развить это заклинание! Тем более, там дальше совсем другие величины идут… С первой тебе просто повезло!»
«Да помню!» - отмахнулся от него я, отстранённо разглядывая толпу горожан, с трепетом взирающую на меня и прочих «отличившихся».
Кинжал был прав. То, что моя «Кровавая игла» прокачалась от первого убийства человека — не более чем подарок судьбы. Или Богов, или магической системы, или астрала — я ещё не до конца понял, кто тут за что отвечает.
После получения нового уровня заклинания, я вернулся в «башню», где изучил описание. Стало понятно, что из созвездия маг получает лишь «базовый» каркас, магическую заготовку, а уже потом улучшает его.
И что весьма изящно — улучшать заклинание можно в разных направлениях! Для каждого из них требуется выполнять определённые действия, и какие — не всегда ясно…
И у меня получилось так — «Игла» осталась той-же самой, но на втором уровне я получил возможность мысленно ей управлять на расстоянии в двадцать метров. Правда, на таких скоростях, на которых она формировалась и летала, управлять было довольно сложно — это вам не квадрокоптером крутить, тут полная концентрация нужна!
Но всё равно — это было круто, полезно, и куда серьёзнее, чем пытаться на глаз прикинуть траекторию полёта!
А вот с дальнейшим улучшением придётся повозиться… Там же, в описании, я увидел условие для получения третьего уровня «Кровавой иглы». С её помощью нужно убить двести живых существ, «представляющих опасность для заклинателя».
Как это определялось, я понятия не имел (комаров система не засчитывала, эх), но разбойники подходили для этой цели идеально! Поэтому, когда меня обломали, я слегка расстроился.
С другой стороны — всё к лучшему. Я понял, что раскрывать свою колдовскую сущность пока тоже не стоит. По-крайней мере, сейчас. Пришлось бы объяснять в магистрате, почему я скрывал магию, придумывать, как давно я её получил, а также — проходить какие-то проверки.
Я поизучал этот вопрос в библиотеке дяди, и понял, что некоторые виды магии вызывают у местных властей… Скажем так — вопросики. Некромантия и Демонология, например, были вообще запрещены на территории Тагардена, магия Тени и Анимализм требовали специального одобрения, а Магия крови…
Про неё не было сказано вообще ничего — ни единой заметки. Но пока я не освоился как следует, пока не встал на ноги и не развил собственные силы, выпячивать такой редкий и неоднозначный дар на всеобщее обозрение было глупо.
«Хорошо хоть, что сведения о разбойниках подтвердились благодаря тому ретивому заместителю капитана», — заметил Кринге, слушая мои мысли. — «И хорошо, что он сразу поверил, что ты заколол этого Грогу кинжалом. След от раны было не отличить — так что считай, тебе повезло!»
«Повезло и в том, что он решил проследить за лишаистым против воли старшего де Бара! А потом записал на камень памяти его болтовню в той подворотне! Удача в чистом виде! Если бы не это — продажный капитан мог запросто всё замять!»
Да, капитан оказался скользким, как угорь, и каким-то невероятным образом умудрился выйти сухим из воды… Доказательства его вины на самом деле были записаны на камень памяти заместителем де Бара, однако последний смог отбрехаться.
Уж не знаю, кому и сколько он занёс на лапу, но на эшафоте его сейчас не было — хотя как по мне, дворянин был первым, кого стоило сюда отправить… Вместо этого он поехал в «отпуск по состоянию здоровья», оставив пост ретивому заместителю, стоящему сейчас на краю помоста.
К сожалению, меня такая «кара» для де Бара не устраивала. Я понимал, что нажил в его лице серьёзного врага. И ничуть не сомневался, что бывший капитан ещё напомнит о себе — как водится, в самый неподходящий момент.
Подумав об этом, я скосил глаза на стоящего рядом де Бара-младшего… Роланд, в отличие от папаши, со службы не ушёл… Уж не знаю, был ли парень не в курсе делишек отца, или тот занёс огромную сумму и за сыночка, но… Роланд не только остался на службе, но и отличился при штурме разбойничьего лагеря. Как я слышал, парень оказался не только хорошим фехтовальщиком, но и умело управлялся с магией воздуха.
Он заколов трёх бандитов, одного убил магией и одного пленил, и именно за это получал сейчас награду — его очередь как раз была следующей.
Увидев, что я смотрю на него, де Бар вздёрнул свой тонкий подбородок и сжал губы в презрительной усмешке:
— Что, дерьмочист, завидуешь, что не пустили в бой? Только и хватило ума в сточных канавах прятаться, как ты привык? Или за тебя испугалась мамочка? Ой, прости — у тебя же её нет…
Я не стал ничего отвечать на эту подначку. Мне было плевать на подобные разговоры, но всё же поведение этого дворянчика слегка раздражало. Отчего-то он постоянно ко мне цеплялся, и успокаиваться, судя по всему, не собирался. Особенно, после того, как его отец потерял пост.
«Эх, может заставить у него ноги прямо сейчас отняться?» — предложил я, пропуская мимо ушей восторженную речь коротышки-мэра.
«У меня идея получше. Организуй ему… экстаз» — «поиграл бровями» Кринге.
«Не понял?»
«Ну… подъём, въезжаешь? Стояние на реке…»
«Фу, Кринге! Ну ты совсем⁈»
«Ну а что? Это сотни людей увидит, ха-ха-ха! Вон и карга к нему подходит! Ну идеальный же момент, давай!»
Я снова еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Как ни велико было моё желание опозорить де Бара предложенным способом, но вызвать ему стояк на старую няню мэра… Нет уж, это слишком жестоко!
«Даже энергетически не хочу с этим соприкасаться, фу!»
«А вдруг у тебя за это „ранг“ прокачается?» — Кринге ржал, и находился в прекрасном настроении.
Мэр наградил меня, как и всех прочих — отделавшись парой стандартных фраз. Он не углублялся в конкретику — как именно я способствовал борьбе с разбойниками? И на том спасибо, не нужно мне лишнее внимание.
Я и на такое-то не особо рассчитывал…
Получив посеребрёную (а не из чистого серебра, как я подумал раньше) брошь, изображающую
