Суммарно я отсутствовал — пятнадцать минут. Много это или мало — сложный вопрос. В обычной жизни — ничтожно. Но в такой ситуации — огромное время! За это время скорая к дому уже не просто подкатила, а уже собралась откатывать! Прихватив с собой и несчастную пациентку.
Отец, мечет икру, а мать... каким образом батя умудрился прогнать пургу, что я убежал к соседям, просить успокоительного?! У которых вдруг решил и остаться, пока скорая не уедет — боюсь врачей я, видите ли! И вообще...
— И только посмей мне вякнуть что-нибудь не по тексту! — рявкнул батя на меня, не сдерживая ни бас ни эмоции, прижав к стенке, не доходя до комнаты нашей.
Здесь он меня и поймал, когда я домой полетел, чудом разойдясь в коридоре с матерью — она к коменданту еще напоследок решила заглянуть, не видел ли тот чего. Напоследок, перед тем как уехать со скорой в больницу, сопровождая Зою, ибо одной ей ехать низя. Да и вообще — в этом её поступке я целиком с ней согласен.
Нельзя сейчас Зайку бросать одну! И я поступил крайне неосмотрительно, вот так вот убежав. Месть? Ярость? Или чувство безнаказанности? Неважно! Сейчас предо мной взбешенный и окончательно посидевший отец, что никак не может успокоиться из-за переживаний на мой счет, и переживаний за мать, что нечаянно может узнать о моём глупом риске.
— И вообще! Куда это ты сорвалась!? С ТРЕТЬЕГО МАТЬ ЭТАЖА!? — стукнул он кулаком по стенке.
— Можно потише? — донеслось из-за двери комнаты, у которой мы стояли.
— НЕТ! — рявкнули мы хором в ответ.
— Но все-таки может быть можно? — высунулся свозь щелку двери низенький щупленький мужичек.
И отец, вздохнув, отлип от стены, похромав — почему хромает? В нашу комнату, жестом указывая топать следом, и намекая — головомойка еще не окончена!
— Спасибо, — пикнул мужик и закрылся.
Это он зря — подумал я ему в след — стены меж комнат тонкие, а отец... должен проораться. Нервы.
— Пап, может на улицу выйдем? И там поорешь, чтобы никому не мешать? — проговорил я, когда отец, пустив меня вперед, закрыл за собою входную дверь.
— Сядь — указал он на диван и щелкнул замком.
Я сел. Он подошёл, сжал руку в кулак до хруста костяшек, размахнулся в замахе, увесистом, солидном, жизнеутверждающим, что я вмиг понял — будет больно... но он так и не смог ударить, остановив руку в десяти сантиметрах от моего лица.
Попробовал снова — и вновь неудача. Еще — опять провал. Опустил руки, решил наорать — но и тут облом! Слова кончились, а эмоции остались. Опять раскрыл рот — и лишь пустота. И так, началась пантомима с размахивания руками, хождением по комнате взад и вперед, и беззвучное костерёние моих косточек.
И это продолжалось до тех пор, пока в дверь не постучали. До тех пор, пока к нам не пожаловал участковый. Милиция доехала, наконец, дабы опросить свидетелей дела «об изнасиловании малолетней».
— Так вы говорите, сама пришла?.. — битый час спрашивает одно и то же, а по существу — какую-то глупость странный мент.
— Да, сама. — а отец этот битый част на эту глупость с серьёзной миной отвечает.
— Так может...
— Что? Её на скорой увезли!
— Ну да, ну да... А ведь заметьте, я ничего и не...
— Слушайте, что вы от нас то хотите?
— От вас — ничего. Я просто хочу докопаться до...
— Вот идите, и докапывайтесь! До кого-нибудь еще — не выдержал отец, соскакивая, а ментяра словно это и ждал:
— Вы мне угрожаете?
Батя вздохнул и сел обратно. То, что мент какой-то липовый, я понял сразу. Было в его движениях и повадках что-то такое... что сразу резануло глаз. Но а уж когда он раскрыл свой рот... я сразу понял — телефон, по которому звонили те трое плюс минус сразу после изнасилования — это его. Его, его друга, или кого-то еще. Но он, сцука, точно в теме.
И тут постучали. И опять менты! И, открыв дверь, и увидев их, я уже даже подумал — ну вот они! Настоящие! Но нет — участковый достал корочку, представился «старшим опер уполномоченным», хотя вроде совсем недавно был простым участковым... и практически вытурил новых ментов, сказав, что он тут уже закончил, а им надо еще опросить потерпевшею и вторую свидетельницу. Непонятно только свидетельницу чего и...
— Мама... — в такт моим мыслям произнес отец.
— Я пойду, съезжу к ней...
— Сиди! — рявкнул отец, положив свою руку мне на плечо и переводя на неё половину своего веса в попытке пресечь мою новую попытку побега.
Ну да, я уже к двери метнулся. Но нет, ты батя не сможешь перевести весь свой вес в одну руку, даже несмотря на мой низкий рост. Эх, ладно! Действительно, чего это я? Мама себя в обиду не даст! В крайнем случае, в морду даст! И ничего ей за это не будет! Состояние аффекта, да и врачи подтвердят, что мент докапывался. Нормально всё будет!
— Ты мне еще не рассказала, как с третьего этажа спрыгнула, и на десяток метров улетела!
Упс.
