Мародер свернул в переулок, и Эдмунд, стараясь идти в ногу с ним, повернул следом. Тот что-то почуял и оглянулся.
— Что тебе нужно? — набычился мужик лет сорока. — Проваливай, пидор!
— Простите, любезный, — вежливо сказал Эдмунд и ткнул рукой куда-то вдаль. — Но я живу там, вон в том доме.
Мародер автоматически посмотрел в ту сторону, куда показал Эдмунд, и пропустил момент, когда в левый бок вошла сталь кинжала. Черная кровь из пробитой селезенки плеснула на руку Эдмунда, но тот даже не заметил этого. Ну надо же, как-то отстраненно подумал бывший король. Ай да я, ай да молодец! Его охватило незнакомое доселе чувство веселья, какой-то победы, которая было совсем не похожа на расстрел несчастного оленя на дворцовой охоте. Его переполнял такой поток эмоций, что он чуть не забыл, ради чего убил этого бедолагу. Эдмунд, которого слегка потряхивало, вытащил из-под его куртки пакет и вытер об одежду убитого окровавленную руку. Он, не глядя, сунул к себе добычу за пазуху. Следовало поспешить, ведь хищником в этом городе стал не только он.
* * *
37 день катастрофы. Брант.
В немыслимо короткие сроки они сделали невозможное. Ферма, которая состояла из четырех кирпичных зданий, построенных квадратом, превратилась в крепость. Вкалывали почти круглые сутки, потому что с каждым днем поток голодных горожан доставал своими ручейками даже до этого захолустного хозяйства. Кирпичные стены высотой без малого четыре ярда связали старые здания, выделяясь свежим цветом кладочных швов. Никто не гнался за красотой, но сделано было надежно, и старые постройки были перевязаны с новыми металлической арматурой. Артиллерийский обстрел все это не выдержало бы, но для того, чтобы отсидеться от натиска голодных оборванцев, было вполне достаточно. Новые владельцы выстроили две наблюдательных вышки, на которых каждые четыре часа менялись люди. Женщины ходили в караул тоже, благо из оружия у них там был только металлический прут, чтобы стучать по куску рельсы.
Полсотни человек, из которых двадцать мужчин, не боящихся физической работы и отслуживших срочную в войсках его величества, готовы были грызть всех зубами. Они видели потоки несчастных, которые периодически доходили даже в эту глушь, но их сердца окаменели. Даже самые добрые и порядочные обыватели не пытались помочь умирающим на их глазах людям, потому что сами хотели жить. Трупы в окрестностях фермы находили почти ежедневно. Кто-то был убит, кто-то умер от голода, но теперь всех подстерегала совсем иная беда.
Собаки!
Безобидные некогда твари, любимые всеми, начали становиться настоящей проблемой. Те, кого не сожрали оголодавшие хозяева, стали сбиваться в стаи. Людям они больше не верили. Копытных животных, на которых должны были охотиться животные из семейства волчьих, в королевстве было немного, и все они очень быстро бегали. А вот бывшие хозяева, наоборот, всем своим видом буквально кричали: «Съешь меня!». Ну какой хищник пройдет мимо такого призыва? И очень скоро жители фермы стали находить трупы, объеденные собаками. Пока еще стаи новых хищников только осваивали территории, деля их между собой. Собаки пока не рисковали нападать на сильных здоровых мужчин, особенно если те шли группой, но для одиноких пожилых женщин пробраться куда-либо стало очень и очень сложно. Их окружали и рвали на куски быстро вспомнившие свои корни хищники.
— Знаешь, Брант, — сказала как-то Эйлин, — сколько длится беременность у собаки?
— Понятия не имею, — удивился тот. — А зачем мне это знать?
— Затем, милый, — посмотрела она ему в глаза, — что она длится два месяца. И очень скоро родятся новые щенки. И они будут расти в ситуации, когда пищи очень много. Они перейдут на падаль, потому что зимой тела будут сохраняться лучше, чем летом.
— Твою мать! — ахнул Брант. — Получается, что за зиму погибнут все люди, кто не сможет устроиться. А собаки за это время принесут новый приплод. Потом количество еды сократится, а количество отожравшихся псов-людоедов вырастет как минимум вдвое. Нас ждет настоящая война! Надо объяснить нашим!
Брант быстро и решительно возглавил новое поселение. Его назвали Ковчег, в честь старинных легенд о всемирном потопе, которые в том или ином виде проникли в мифологию всех народов мира. Брант ввел утреннюю разводку, где распределял людей на работы и назначал время дежурств. Сопротивляться никто и не пробовал, их пятерка моментально смяла бы любой протест. А идти за ворота никто не хотел, тут это было высшей мерой наказания.
На удивление, новость про собак не вызвала большого потрясения. Все поняли грядущую опасность моментально, и выход за ворота теперь был разрешен в количестве не менее трех человек, причем один из них должен был быть вооружен. По старой армейской традиции Брант загрузил всех работой от зари до зари. Страдающие от безделья люди стали бы катастрофой для маленького коллектива, где многие лишились детей, отданных навсегда в чужие края, или родственников, которые умерли от голода. Уборка, работа на кухне, мелкий ремонт помещений, уборка трупов вокруг Ковчега — все это занимало большую часть свободного времени. Изнурительный труд не давал людям сойти с ума, а неизбежная усталость притупляла горечь потери.
Трупы умерших от голода, убитых другими людьми и разорванных смелеющими с каждым днем собаками закапывали в глубокую траншею. Оставлять их на виду означало приманивать сюда новые стаи псов, а этого как раз жители Ковчега и боялись. Собаки пока ленились разрывать могилы, еды было полно и без этого, но стаи уже поделили территорию, и обегали ее по-хозяйски, поглядывая на людей с ленивым интересом, как на будущую добычу. Они не приближались после того, как один из псов напоролся на самодельное копье, домашние когда-то шавки умнели просто на глазах. Убитый пес пошел в общий котел, а шкура и потроха были выброшены на тропе, по которой ежедневно бегала его стая. Намек был понят правильно, и собаки стали куда осторожнее. Через два дня одну из женщин, что, стесняясь, ушла в кустики, разорвали быстро и жестоко. Мужчины, что были в их бригаде, ничего сделать не успели. Теперь намек был понят и людьми тоже. Установилось шаткое перемирие. Собаки не нападали на жителей Ковчега, признав их за неизбежное зло, а люди больше не убивали собак, которые иногда делали за них грязную работу, расправляясь с несчастными, что искали себе пристанища. Впрочем, и те, и другие теперь передвигались стаями. В случае, если бы кто-то дал слабину, любые негласные договоренности были бы аннулированы. Кто будет договариваться со слабаком?
Несмотря на то, что кое-какой боезапас Брант с друзьями смогли притащить к себе, стрелять было категорически запрещено. Только в самом крайнем случае. Ведь зима не за горами, и именно это время станет самым тяжелым в их жизни. Ведь именно тогда начнется война всех против всех.
* * *
10 день катастрофы. Ниневия.
— Ваши величества, операция прошла по плану, — почтительно сказал министр обороны. — Ингланд блокирован, его армия и промышленность уничтожены.
— Детей вывезли? — брюзгливо спросил император. — А то у нас же общественное мнение и все такое.
— Да, ваше величество, — почтительно заявил тот. — По нашим оценкам, девяносто семь процентов детей вывезено в соседние страны и станут их гражданами.
— Много пробралось через твои хваленые бронеходы? — поинтересовался император.
— Полтора десятка человек, — поморщился князь Дайаэ. — Но это все случилось в первые три дня, потом все уязвимости в программном обеспечении были ликвидированы. Люди бывают весьма изобретательны, когда хотят жить. Прикажете арестовать их, ваши величества? Их местонахождение известно.
— Нашим величествам плевать на этих людей, — каркнула императрица, — пусть живут, раз сумели спастись. Светлый бог на их стороне, не нам менять его решения. Что там с этим корольком?
— По нижайшей просьбе ирландского правителя, вашего покорного слуги, королева и ее дочь были вывезены домой, к отцу. Бывший король Эдмунд был оставлен в Кембридже. Вот его фото перед отбытием вертолета с женой и дочерью. — Дайаэ дал императорской чете фотографию, которую они стали рассматривать с нескрываемым интересом.
