— Его величество, — она кивнула и прошествовав к своей стороне стола подождала, когда оттуда уберут стул и поставят её неудобный трон. Я от таких давно избавился ввиду их полной не функциональности и жёсткости. Хатшепсут же придерживалась традиций, опустившись попой на камень.
Бенермерут с низкими поклонами подошёл к ней и приказал слугам нести всё, что было на кухне, чтобы Его величество Хатшепсут сама выбрала то, что ей по душе. Вскоре место вокруг царицы было завалено едой. Пухлым пальчиком она потыкала то, что её заинтересовало и когда получила на тарелку уже в нарезанном виде, она попробовала и подняла на меня взгляд.
— Его величество ввёл в свой рацион новые блюда?
— Приелись бобы, гуси, голуби и лепёшки, — кивнул я, — а лук и чеснок совсем их не спасает.
— Вкусно, — она явно с удовольствием попробовала то, что наготовили мои повара и ей подкладывали ещё, что она попросила.
— Я пришлю своих поваров, чтобы узнали рецепты? — поинтересовалась она у меня, промачивая губы тканью и отодвигая от себя пустую тарелку.
— Конечно, у меня нет тайн от Его величества, — пожал я плечами.
— Да? — удивилась она, — тогда почему Его величество не сообщил мне о преобразовании службы меджаев? Это ведь касается внутренних дел, к коим Его величество обещал не прикасаться.
— Так и было, — согласился я, — до тех пор, пока на меня не совершили покушение, моя любовь. После этого видя, что они не выполняют свои функции в должной мере и даже более того, сами это злодеяние и пытались совершить, мне пришлось вмешаться.
— Однако же прошлого главу Его величество не сместил? — посмотрела она на меня внимательно, — я слабо верю новостям, что именно он был тем, кто передал Его величеству планы заговорщиков.
Я пожал плечами.
— Главное, чтобы верили все остальные. Не так ли?
Хатшепсут поморщилась.
— Я бы хотела предложить свою кандидатуру на эту должность, — попросила она таким тоном, словно требовала.
— Есть ещё одна, — попробовал я поторговаться, — канцелярия пограничной службы. Те меджаи, что несут сейчас стражу на границах и пограничных городах будут подчиняться этому главе канцелярии.
Хатшепсут повернула голову и посмотрела на Нехси, тот кивнул и она повернулась ко мне.
— Хорошо, меня она устраивает.
— Прикажу визирю согласовать назначение, — мягко сказал я, — что-то ещё моя любовь?
— Когда Его величество планирует покинуть город? — поинтересовалась она.
— Всадники будут здесь через три дня, — прикинул я в голове время, — думаю, что максимум через пять, я выступлю.
— Прикажу устроить праздник и принести жертвы богам, чтобы поход моего мужа был успешным, — заверила она меня.
— Благодарю за заботу.
Она помахала ручкой и все с её стороны отошли от стола, я сделал ровно тоже.
— Я хотела бы получить свою долю, — обратилась она ко мне сухим голосом.
— Какую? — удивился я.
— Богатства и земли тех семей, что я тебе назвала, — жёстко сказала она.
— А взамен? — лениво взболтал я остатки сока в кубке, — я сделал всю чёрную работу, зачем мне с кем-то делиться?
— Мне нужны и собственные средства! — зашипела она от злости, — а все сокровищницы забиты только твоими ценностями, к которым твоя охрана никого из моих верных людей не подпускает.
— И не подпустит! — заверил я её, — я знаю, сколько уходит на твои нынешние проекты, так что отдал приказ Рехмиру давать ровно столько же, но не больше. Мне не нужен десяток храмов в Фивах или Абидосе. Хватит одного-двух.
— Ты не хочешь задобрить богов? — удивилась она.
— Зачем? — я удивился в свою очередь, — им достаточно тех жертв, которые мы с тобой им приносим. Для этого не нужен десяток храмов.
— Мне нужно начать строить пирамиду, — стала настаивать она, — свою я отдала Нефруре, да и в конце концов, налоги с царства не тебе одному принадлежат!
Я погладил подбородок.
— Хорошо, на пирамиду я выделю деньги, но когда вернусь, обещай, что сядешь со мной и мы пересмотрим нынешние налоги. Меня не устраивает, что сборщики на местах сами устанавливают те доли, которые будут землевладельцы или крестьяне платить царю.
— А они это делают? — удивилась она.
— Ты этого не знаешь? — меня сильно удивил её вопрос.
Хатшепсут не стала ничего отвечать, хмуро на меня посмотрев.
— Обещаю, я помогу тебе разобраться с налогами, — ответила она, вместо ответа на мой вопрос.
— Тогда договорились, — согласился я, — и да, ещё одна небольшая просьба.
— Какая? — мгновенно напряглась она.
— Я попросил Небсения сделать серебряные и медные деньги, чтобы насытить ими рынок, для свободной торговли, а не меновой, — сказал я, доставая из своего кожаного кошеля на поясе две монеты и толкая их в сторону Хатшепсут, — прошу, чтобы ты занялась их распространением и объяснением народу, что это нужно и полезно для государственных дел. Чем быстрее мы будем получать налоги в монетах, а не натуральных продуктах и зерне, тем будет лучше для нас самих.
Один её советник по жесту Хатшепсут подошёл к столу, взял монеты и подал их ей, снова уходя от стола. Хатшепсут взяла их в руки и стала рассматривать.
— Мой профиль изображён очень величественным, — наконец призналась она и отложила монету со своим изображением, — но это серебро, а твой профиль на золоте.
— Серебро люди будут чаще использовать, — намекнул я, — следовательно чаще видеть божественный лик царя Хатшепсут.
Она не нашла, что мне ответить и осмотрела медную монету, сияющую новой чеканкой. На ней мы сидели на тронах вместе, взявшись за руки и выглядели влюблёнными в друг друга. По крайней мере Небсений заверил меня, что на взгляд любого египтянина это будет выглядеть именно так.
— Мне кажется ты преувеличиваешь нашу «любовь», — ядовито произнесла она, показывая мне монету.
— Это зависит от тебя в первую очередь, — мой голос похолодел, — я всё это время старался только наладить отношения, ты же отпихиваешь меня, словно я несу угрозу тебе или трону. По-моему, я уже неоднократно доказал, что для меня незыблемость царской власти самое главное в своих поступках. Странно, почему я не вижу подобного от тебя.
Хатшепсут вздохнула и отвела взгляд.
— Я договорилась с семьями двух девушек, на которых ты женишься до своего отъезда, — ответила она, сменив тему, — свадьба через три дня, прошу не планировать ничего на это время.
— Как там дела у твоей драгоценной Меритры? — сыронизировал я, зная от Хейры, что чем больше был срок беременности, тем невыносимее она становилась.
— Всё хорошо, — ровным голосом ответила Хатшепсут, — это просто страховка, если на войне с Его величеством что-то случится. Ведь он сам только что заявил, что устойчивость царской династии является для него главным приоритетом.
У меня впервые за разговор в груди разгорелся небольшой пожар гнева. Я каждый раз шёл к ней навстречу, а она с настырностью носорога отпихивала меня.
— «Пожалуй минус два советника мало помогло ей с прочисткой мозгов, — спокойно подумал я, рассматривая её довольное лицо, — по возвращении, нужно будет поговорить с Усерамоном на эту тему».
Приняв решение, я улыбнулся женщине.
— Я буду готов дорогая.
Хатшепсут кивнула.
— Благодарю за обед, было вкусно, — она поднялась и к ней тут же устремились советники, провожая её к носилкам.
Ко мне подошёл Рехмир, который пришёл в обеденный зал, под конец разговора.
— Мой царь, — он склонился к моему уху, — один человек хочет поговорить с Его величеством, я подумал, что это интересно.
— С чего бы? — поинтересовался я у него, не помня чужих людей, разговор с которыми был бы мне интересен. Все, кто были в моём кругу и так были уже озадачены и пахали вовсю, и я знал, чем они занимаются без дополнительных разговоров.
— Господин Сенем-ях, бывший начальник сокровищницы Хатшепсут и брат недавно трагически умершего господина Сененмута, — едва слышно сказал мне на ухо Рехмир, — пришёл поговорить после того, как вся его семья и он сам лишились царской милости.
