— Так-таки и любые? — хмыкал профессор, рассматривая документы. — Да ещё в таком юном возрасте?!.. Хе! Не смешно, даже… Но… Чисто из академического интереса, несколько вопросов таки задам.
В этот день Ахутин был невероятно занят. И затянувшаяся беседа со странными визитёрами, ломала все его планы и составленные графики работы. К тому же он сразу осудил мысленно прозвучавшее хвастовство. Хоть и сам был гением в медицине, но признать в данных школьниках знания студентов второго курса — это превышало все границы здравого смысла и ломало привычные стереотипы.
А, с другой стороны, некое чудо ведь произошло! Постоянно ноющее сердечко вдруг перестало болеть. Настроение резко скакнуло в заоблачную высь. Жажда деятельности, и так присущая генералу во всём, поползла на отметку «Горы сверну!». Так почему бы и не проэкзаменовать зазнавшегося целителя самыми каверзными вопросами?
Вот он и начал с молодой девушки, давая такие вопросы, на которые надо отвечать кратко и быстро. Сколько надо грамм новокаина, для такой-то инъекции? Какое лекарство надо применить при таких-то симптомах? При какой болезни возникают такие-то боли? Какой главный симптом при такой-то болезни? Из скольких костей состоит рука человека? И тому подобное. Причём некоторые знания, необходимые для ответов, находились уже в сфере третьего курса обучения.
Анастасия Бельских поразила профессора своим спокойствием, рассудительностью и …правильными ответами. Что можно было смело причислять ко второму чуду, случившемуся сегодня.
Не сдержав восхищения, Ахутин выдал этакое рычание, в виде звука «у». Даже ладонями при этом похлопал. После чего перевёл взгляд на Александра Шульгу:
— А ты, парень, уверен, что больше знаешь?.. Хм! Тогда тебе только один вопрос. Ответишь — значит приняты.
— Спрашивайте!
— Укажи период регенерации тканей спинного мозга в послеоперационный период.
— Никак они не регенерируют, заменяются при заживлении рубцовой тканью с пролефирацией невралгии.
Вопрос и в самом деле оказался каверзный, и ответить на него мог только хирург с десятилетним опытом. Но Шульга ответил. Ещё и пояснил, почему именно так получается, а не иначе. То есть вообще ушёл в область глубокой практики, которая намного перекрывает любые теоретические знания.
Третье чудо?
На это прославленный фронтовой врач только руками развёл. Затем вызвал в кабинет одну из грымз в секретариате и распорядился оформить гостей, как студентов первого курса. Само собой, что перед этим поинтересовался:
— На каком факультете и по какой специальности собираетесь покорять вершины знаний? — тут парень и выдал, поразив генерала в который уже раз:
— Биохимия, предпочтительней всего. Очень нас интересуют реакции трансаминирования. Ну и, в общем, хотим озадачиться использованием в биохимических исследованиях физических, физико-химических и математических методов, активным и успешным изучением основных жизненных процессов на молекулярном и надмолекулярном уровнях.
— Э-э-э…? — завис профессор. — Так у нас… и факультета такого нет…
— Значит, поступаем на биологический. По специальности «фармацевтическая технология».
Напоследок, вспомнив отдельные детали состоявшейся беседы, генерал-лейтенант медицинской службы вновь нахмурился и угрожающе постучал указательным пальцем по столу:
— Также хочу прослушать обещанные мне пояснения о твоей биографии! Поэтому, как только найду свободную минутку, вызову к себе, и…
— Не надо никого вызывать и выискивать для этого время, — мягко перебил его Шульга. — Через несколько дней я просто обязан с вами встретиться, чтобы повторить процедуру исцеления вашего сердца. А потом ещё раз двадцать с той же очерёдностью будем видеться. Желательно — чаще! Иначе сегодняшнее лечение пойдёт насмарку. Кстати, именно эти первые десять дней постарайтесь ни капли не употреблять спиртного. Поэтому стройте свои планы, с учётом нашего частого, обязательного контакта. Мало того, готов дать гарантию: через два месяца вы, Михаил Никифорович, сможете спокойно выпивать на праздниках и застольях грамм двести коньяка.
Обещание устранить порок сердца, да ещё и с возможностью употребления любимого напитка, заставило Ахутина окончательно смириться с фактом плотного сотрудничества с невесть откуда взявшимся целителем. Он даже не побрезговал пожать на прощание руку новоиспеченному студенту. А когда остался сам в кабинете, в который уже раз ощупал аккуратно себя в области груди, хмыкнул и воскликнул:
— За возможность спокойно пить коньяк, я с этой парочки глаз не спущу! А если они ещё и учиться станут, соответствуя заявленным знаниям… О-о-о! Крайне интригует, крайне!..
Тогда как Шульга и Бельских уже полным ходом осваивались в альма-матер. Первый этап был пройден без осложнений.
24 глава
А вот этап, в котором предстояло решить жилищные проблемы, оказался неожиданно крайне сложным. Ведь Москва в то время являлась не только муравейником, людские особи которого забились для проживания в каждую возможную дырочку и в каждую приемлемую щель. Но в этом, казавшемся на первый взгляд хаосе, существовал строгий контроль за каждым человеком, особенно из числа приезжих. И только входя в какую-нибудь ведомственную структуру, принадлежа к высшему партийному активу или являясь очень знаменитым учёным, врачом, лётчиком, министром, иностранным специалистом — можно было получить отдельную квартиру.
Даже снять просто комнату, при наличии денег, считалось невероятной удачей. В том числе и угол с койкой, не каждому удавалось найти. Тот же Петя Яровой, посланный Киллайдом в столицу заранее и получивший задание устроиться, ничего кроме койки для себя не нашёл. О том чтобы снять целую квартиру для «патрона» и речи не шло! Парнишка чуть не плакал, оправдываясь:
— Меня чуть самого не загребли! Вначале один дворник чуть в милицию не сдал, потом в другом жилсовете сами решили меня связать до прихода уже вызванных костоломов с Лубянки. Ну а ко всяким тёмным элементам, как ты предупреждал, я вообще не подходил.
— И что, вот прямо совсем, нигде и никакого пустующего жилья нет? — недоумевал Шульга.
— Есть, как не быть! И полно! — заверял Яровой. — Многие москвичи с войны не вернулись, кто в иные края по работе отправился, а кого и в лагеря загнали с лишением прав и с конфискацией. Вот и получается, что квартиры пустуют. Но всё они под таким жёстким, перекрёстным контролем, что о них просто спросить страшно. Мне о них только и намекнули те бабки, у которых я для себя местечко выцарапал. И то, они сами ориентировались по давно темнеющим вечерами окнам и очень малому количеству жителей во всём доме.
Иначе говоря, для решения этой проблемы следовало мемохарбу изрядно поднапрячь свои умения. Вот только и в этом плане сразу просматривались гигантские препоны. И самая главная среди них — невероятное количество пакри в Москве. Этих людей, не поддающихся гипнозу и внушению, в столице собралось очень много, примерно один на тысячу простых обывателей. И это только судя по первому впечатлению, не слишком-то всматриваясь в каждого встречного поперечного. А сколько их окопалось в Кремле? Да в иных властных, контролирующих или карательных структурах?
Правда подобная сложность предвиделась Киллайдом заранее. Ещё в прошлой жизни он отметил, что именно в главные города любой страны стягиваются индивидуумы с независимым характером, с повышенным самомнением и с нереальными амбициями. Ну и кому среди них находиться, как не пакри? И как с ними бороться? Как на них воздействовать?
Чем надавить на любого человека — всегда найдётся. То же здоровье, к примеру, его самого и его близких. Жажда стяжательства и наживы. Банальный шантаж…
Кстати, именно шантаж некоторых лиц подходил, как бы, не лучше всего. И планировался заблаговременно. У многих руководящих лиц имелись такие грехи перед законом, что только намекни, и они враз оформят всё должным образом и на должной правовой основе. И часть этих лиц благополучно пережила все пертурбации и чистки, ускользнула от арестов, пригревшись на тёплых местах и, вполне благополучно дотянула даже до полного развала СССР. Но это случилось в иной истории. А в этой…
