Помолчали.
Еще помолчали.
Парень все-таки не выдерживает:
— Ну..!
— Заткнись.
— Скажу? — интересуется Федор.
— Скажи, — разрешаю я.
— Я бы его или Жоре отдал — пусть сам решает…
— Или?
— Забрать все оружие и патроны и пусть идет.
Хмыкаю. Поживший Федор тоже не желает этого сопляка в края вечной охоты отправлять. По крайней мере нашими руками.
Ну, а одному и безоружному по здешним лесам и полям бродить — это русская рулетка. Повезет — выживешь. Ну, а не фартанёт… Ну, значит не фартанёт.
— А если Жора уже…
— Да ну, — отрицает подобную возможность мой друг, — Я ведь успел глянуть. Ничего там серьезного.
— Ремень с кобурой снимай, — приказываю я молодому.
Тот молча и все так же не поднимая глаз, выполняет.
— Где твой карабин?
— Вон, за деревом.
Федор возвращается с оружием и рюкзаком молодого дурака.
— Где остальные ваши?
— Не знаю. Ушли, — теперь он смотрит мне в глаза, — Меня на… послали. Один я теперь.
— На жалость не дави. Оружие не вернем. Радуйся, что живым будешь, — хмыкает Федор.
— Решил за позор и девку рассчитаться?
— Да, — он снова опускает взгляд.
— Дурак. Никакого позора там не было. Вообще. Он тебе, кстати, жизнь оставил. И поверь — это совсем не в его стиле. Даже я удивился. Ну, а девка… Она сама выбрала — при чем тут он-то? Ну, точно — дурак. Вот же ты девиант, а! Фу, таким быть!
Застыв истуканом, парень молчит.
— Значит так: еще раз увижу на дистанции эффективного огня или, вообще, на самом дальнем холме — завалю не думая. Ты меня услышал? Услышал, спрашиваю?!
— Услышал, — кивает молодой.
— К людям иди. В «Доусон» или «Полкан». Один не выживешь, — советует Федор.
— Ты его мешок посмотрел? Больше оружия нет?
— Угу. Глянул. Нет.
— Оставь ему. Пошли Федя. А тебя я предупредил. По-взрослому.
В молчании возвращаемся назад. Каждый о своем…
— Да, все правильно сделали, — заверяя не то себя, не то меня, не то сразу обоих, подводит итог затянувшейся тишине Федор, — Ох, ёпт, да ты только глянь…
На берегу, попивая что-то из передаваемой по кругу фляжки, восседает вся тройка.
— Смотри ты — как живой! — радостно изумляется Мустанг, подталкивая меня локтем, мол: «я же говорил — ничего страшного».
— Алё, демоны, а вы чего его до сих пор к доктору не уволокли?
— Так он сам не хочет, — невозмутимо отвечает завхоз, — Рана неглубокая, обработали, перебинтовали, кровь остановили. Теперь вот изнутри дезинфицируем. Вас ждем. Будете? Для профилактики?
— Красавцы! — восхищаюсь я, — Будем? — оглядываюсь на друга.
— А куда мы денемся? — пожимает плечами он.
Прикладываемся к фляжке.
— Вижу, настигли злодея? — кивнув на трофейный карабин, с демонстративным безразличием спрашивает Джорджик.
— Угу.
— И чего?
— Разоружили, как видишь… и отпустили, — смотрю ему прямо в лицо.
— Ну и ладно. А «лещей» дали?
Мой рот от удивления приоткрывается сам по себе. Округлив глаза Федя мотает головой.
— А вот это уже обидно. Очень, — усмехается Жорж.
— «Я ведь почему такой злой был — потому, что у меня велосипеда не было. А теперь у меня велосипед есть», — безмятежно смотря вдаль озерной глади, произносит Олег куда-то в пространство.
Покосившись на товарища и усмехнувшись, Георгий-великолепный оставляет его реплику без ответа…
Ох и чудны же дела твои, господи!
— Всё хотел спросить, да как-то не случалось — ты кем в прошлой жизни был?
— Пусть это останется моей маленькой тайной, — усмехается Георгий, — Все равно не поверишь…
— Мужчины, а вам не кажется, что с того берега нам кто-то семафорит? — потянувшись за биноклем, спрашивает Федор.
Следуем его примеру. Туманная дымка над водой давно уже истаяла и потому видимость отменная.
— Да это же Валерик-бройлер! Забарин адьютант, — Олег первым опознает объект общего интереса
— А вот это уже интересно, джентльмены, — весело сверкает глазами наш раненый маньяк.
— Пи..ец! — резюмирует «завхоз», целиком и полностью отражая мои эмоции.
— Ну, что — по машинам, парни? Он ведь все равно не уйдет, — Федор грустно усмехается, — Или пусть подождет, а мы еще немного посидим? Пока снова на ушах скакать не пришлось?
— Поехали — чего уж там, — предлагаю я, — Перед смертью все равно не надышишься.
Мрачно грузимся в лодки и направляемся к противоположному берегу.
С каждым гребком напряжение становится сильнее. Оно уже прямо ощутимо висит над нами в теплом летнем воздухе.
Хоть ножом режь!
Адъютант Забары начинает блажить, когда мы еще очень прилично от берега…
— Беда, мужики! Просто пи…ец какая беда…
Как же оно все меня достало!
