— Да?
— Саша, добрый вечер! — раздался в трубке голос Вилены.
— Привет!
— Чем занимаешься?
— Да вот, купил сегодня пылесос и стиральную машину. Пылесос уже опробовал, а стиралку пока не решаюсь. Тут нужна женская рука.
— Приглашаешь меня в гости?
— Не приглашаю — жду!
— Я приеду завтра, — сказала она.
— Тогда подъезжай к дому номер шесть на улице Луначарского, мы там будем клуб для подростков ремонтировать. Я там буду около двух часов дня.
— Хорошо, я подъеду туда.
— Удалось тебе поговорить с отцом?
— Конечно.
— И какие вести?
— Говорит, что есть двухкомнатная, пай продается. Семья, которая строила, в Казань переезжает. Деньги нужно внести не позже понедельника.
— Значит — внесем.
— Скажу отцу.
— Спасибо, хорошая моя!
— Как приятно это от тебя слышать.
— Лучше — не по телефону.
— Тогда завтра и скажешь мне это.
— Скажу.
— Ну до завтра!
— До встречи!
Положив трубку, я посмотрел на часы. Время еще не позднее. Телефона у брата с сеструхой нет, а новостью поделиться не терпится. Я оделся и вышел во двор, завел машину, посигналил. Сидорыч вылез из будки, ворча под нос, отворил ворота. И я помчался в Заречье. По пути тормознул у кулинарии, купил торт «Ленинградский».
Через десять минут уже поставил у забора Борисовых свою машинку. Окна в сгустившихся сумерках сияли желтым. Значит, дома хозяева. Вошел, не стуча. Ксюха замешивала тесто на кухне, обернулась.
— Ой, братец, привет! — улыбнулась она.
— Здравствуй, Ксюша!
— Раздевайся, проходи, скоро пирог будет.
— А Володька все шлындает?
— Нет, дома он. Занят. Не велит беспокоить.
— Ну значит, не будем.
Я скинул обувку, разделся. Поставил на стол коробку с тортом. Спросил:
— Пирог-то с чем будет?
— С капустой.
— Обожаю пирог с капустой… — сказал я. — А торт пойдет на сладкое.
— Продолжаешь нас баловать.
— По родственному, по родственному… — кивнул я. — Кстати, в понедельник пойдем с тобой, сестрица, квартиру двухкомнатную в новом доме выкупать.
От изумления, Ксюха плюхнулась на табуретку. Всплеснула руками, белыми от муки.
— Уже⁈
— А чего тянуть, — пожал я плечами. — Сразу и переедете.
— А — дом? Как его бросить? Здесь же наши родители жили. И бабушка.
— Дом запереть. Что с ним станется.
— Страшновато… Ведь всю жизнь здесь живем…
— Сестричка, тебе же не восемьдесят лет… Володьке не придется теперь через весь город в школу и обратно мотаться. Да и тебе до работы будет рукой подать.
— Я все понимаю… Просто непривычны мы к таким быстрым переменам…
— Привыкайте, — вздохнул я. — Жизнь из перемен состоит, хотим мы этого или нет.
— Ладно! — отмахнулась Ксения. — Не мешай мне… Поди посмотри, чем там Володька занимается…
— Так не велел же беспокоить!
— А ты не беспокой, просто посмотри.
Пожав плечами, я тихонько прошел в комнату. Володька сидел за столом, ко мне спиною. Я решил, что он уроки делает. Перед ним действительно лежала тетрадка в клеточку, и он вписывал туда цифры. Всего две — единицу и ноль — но в разных сочетаниях. И делал он это так сосредоточенно, что меня оторопь взяла. Рядом с братишкой лежала толстая стопка других тетрадей. Неужто они все исписаны единичками и ноликами? На цыпочках я вернулся на кухню.
— Что это он там пишет?
— Не знаю, — пожала плечами сеструха. — Володька пытался объяснить, но я ничего не поняла. Какой-то двоичный код, послание марсианам…
— Надо же, интересно.
— Я поначалу думала — дурью мается, так ведь нет. Он в библиотеке знаешь какие книги берет?.. Все про звезды…
— Значит, пусть на астронома учится, — сказал я.
Когда в печи стал созревать пирог, будущий астроном сам появился на кухне. Увидев меня, обрадовался. Кинулся обниматься. Мальчишка он и есть мальчишка. Я смотрел на него с удивлением. Ведь ничем раньше не выдал своего увлечения. Ну разве что сказал, что фантастику любит. А если это не просто увлечение?.. Если в этих единичках и ноликах и впрямь кроется какое-то послание?.. Вряд ли — несуществующим марсианам. Скорее всего пацаненок просто не стал перегружать информацией свою сестру.
Впрочем, у меня ведь тоже может не хватить образования, чтобы понять. Да это и не обязательно. Главное, чтобы брательник понимал, что делает. И чтобы от этого была польза. Пока я так размышлял, Ксения уже вынула из печи пирог, заварила свежего чаю, выставила на стол вазу с домашним вареньем. Так что торт казался уже излишеством. Впрочем, будущий астроном так не считал, глазенки его то и дело съезжали к коробке с «Ленинградским». Наконец, сестра сжалилась и открыла ее.
— А ты знаешь, Володька, что скоро у нас будет квартира в центре? — раскладывая по блюдцам куски торта, сказала она.
— Ну почти в центре, — уточнил я.
— Афигеть! — оценил брательник. — И не надо будет в шесть утра вставать, чтобы успеть к девяти в школу⁈
— И каждый раз баню топить, чтобы помыться, и на двор по нужде бегать, — подхватила Ксюха.
— Я вижу — вы согласны! — проговорил я.
— Да… Только, как же Тришка? — спохватился Володька.
— А что — Тришка? — переспросила Ксения. — Будете друг дружке в гости ездить… Ну, конечно, теперь зимой, без пальтишка, за книжкой к Тришке не шмыгнешь…
— К лету клуб будет готов, — сказал я, — приводи туда всех своих друзей, общайтесь, занимайтесь тем, что вам интересно.
— Вот! Это отличная идея! — подхватила сестрица. — Это лучше, чем шушукаться здесь… У меня уже уши болят от ваших формул Дрейка, каких-то там типов Кардышева…
— Учиться надо было, — пробурчал брательник.
— Да! А кто бы тебя, умника, на ноги поставил⁈
— Так, дорогие, мои, хватит ссориться! — сказал я. — Ксюша, в понедельник отпросись с работы, сходим с тобою в ЖСК и все оформим. Как получим ключи, возьмем Володьку и пойдем квартиру смотреть, решим какую мебель и бытовую технику надо купить.
— Еще и новую мебель с техникой? — удивилась сеструха. — Да откуда у тебя столько денег⁈
— Подробности я сообщить не имею права, могу только сказать, что выполнил важное государственное задание… Ну и еще наследство получил.
— Ладно, Саша, прости, — смутилась Ксения. — Не мое это дело… Спасибо тебе!
— Не за что… Слушайте, а давайте я у вас сегодня переночую⁈ Найдете место, рогожку кинуть?
— Да хоть век живи! — всплеснула руками сеструха.
— Не, век вряд ли, — пробурчал я. — Я теплые сортиры люблю.
— Тогда давайте укладываться.
Пришлось-таки сбегать во двор и умыться под рукомойником. Ксюша постелила мне на гостевой кровати, а сама легла в комнате брата, его же переселив на свою койку за занавеской. И хотя старая кровать с шишечками нещадно скрипела, а панцирная сетка под моей тяжестью прогибалась едва ли не до пола, выспался я отлично. Утром подбросил Володьку до школы, а сам покатил в «Литейщик». Отработал тренировку с пацанятами, заскочил в кафе «Диета», чтобы перекусить и поехал на улицу Луначарского.
Дверь в подвал была открыта, и изнутри доносился стук молотков, вжиканье ножовок, распространялся запах краски и сырой штукатурки. Я спустился туда и увидел, что в подвале полно народа. И все чем-то заняты. Поначалу это были молодые парни до тридцати лет, а потом, по окончанию уроков, к ним присоединились и мальчишки. Мальчишки — мне знакомые, а вот парни, не считая Константинова-старшего, нет. Из всей этой компании выделялся лишь папаша Веретенникова, уныло растирающий мастерком нашлепки сырой штукатурки.
Была здесь и женщина — Гретхен. С чертежом в руках, она руководила фронтом работ, который со стороны казался бестолковой суетой. Увидев меня, поманила рукой.
— Здравствуйте, Саша!
— Добрый день, Эмма Францевна!
— Не желаете ли присоединиться?
— Для этого и приехал.
— Превосходно, — кивнула она. — Вот смотрите. Для выравнивания пола необходимо нанести слой цементного раствора, определенной толщины.
