[4] В греческой мифологии ихор — кровь богов, отличная от крови смертных.
Глава 20
Застыв на пороге дежурки, сплошь забрызганной кровью, Владимир Николаевич не находил себе места. Такого он себе даже и предположить не мог. Просто не допускал мысли, что в его святая святых, может проникнуть какая-то инфернальная адская тварь, и так надругаться над его сотрудниками.
Небольшое помещение дежурки, как, собственно и весь отдел, был настолько защищен в магическом и духовном планах, что всякую демоническую тварь, использующую некрос для своего существования, попросту развеяло бы могильным прахом, вздумай она ступить на «освященную землю» шестого отдела НКГБ.
Не все монастыри и церкви могли похвастать такой защитой от созданий Лукавого, какую возвел в своей вотчине батюшка Феофан. Здесь, в её стенах, сконцентрировался опыт четырех сотен лет противостояния проклятым тварям. И эту защиту кто-то сумел обойти! Такого просто не могло быть в принципе! И Владимир Николаевич откровенно недоумевал, обескураженно рассматривая разгром, учиненный неведомым врагом в самом сердце его «крепости».
Пока он судорожно прикидывал, как вообще такое могло произойти, его подчиненные привычно проверяли работоспособность древних символов и конструктов, которые еще ни разу не подводили товарища старшего майора госбезопасности.
— Владимир Николаевич… — к Кузнецову с ошарашенным видом подошел капитан госбезопасности Толоконников. — Даже не знаю, что и сказать…
— В чем дело, Гордей? — сиплым голосом поинтересовался старший майор.
— Все защитные конструкты в норме, — доложил начальству кривоногий опер. — Ни одна формула не нарушена… Никаких остаточных эманаций некроса не зафиксировано… Словно… и не было ничего… — Толоконников вопросительно посмотрел на старика, надеясь, что хоть тот сможет ему что-нибудь пояснить.
— Впервые мне нечего тебе сказать, капитан… — потерянно шевельнул губами Кузнецов, не отрывая взгляда от останков дежурного офицера, полностью лишенных плоти. — Я не знаю, что здесь могло произойти…
Пока чекисты тихо переговаривались, Петраков, обойдя застывшее на его пути начальство, подошел к вертушке. Стараясь не вляпаться штиблетами в уже подсохшую кровь, в изобилии растекшуюся по истертому паркетному полу, он подошел к «вертушке».
Именно возле нее лежал первый труп. Вернее, скелет, полностью лишенный кожи, мышц и внутренностей. Даже головной мозг отсутствовал, это Сергей прекрасно видел сквозь дыру в одной из глазниц, на которую в этот момент падал яркий луч восходящего солнца. Стараясь не запачкаться, оперативник опустился на колени возле останков бедолаги-чекиста, и принялся внимательно их изучать.
— Странно… — произнес Петраков, наклонившись к самым ребрам и аккуратно проведя кончиками пальцев по обнажившимся костям. Чувствительные подушечки тут же почувствовали странные шероховатости на поверхности — как насечки, которых, по идее, здесь и быть не должно.
— Что странного, Сережа? — спросил его подошедший Кузнецов.
— Знаете, товарищ старший майор госбезопасности, — ответил Петраков, протирая пальцы кусочком относительно чистой «ветоши» — частью уцелевшей одежды убитого сотрудника, — его кости словно… словно… — Никак не мог подобрать аналогии Петраков.
— Что словно? — Присел рядом с ним на корточки Толоконников. — Давай, лейтенант, рожай! Нам знать надо, кому за парней глотки рвать будем!
— Словно кошки драли, — наконец выдал Петраков. — Нет! — Его, наконец-то, озарило. — Словно крысы погрызли! Да-да! Точно! — Он еще раз наклонился поближе к костяку, внимательно разглядывая повреждения на костях. — Точно — крысы!
— Весьма похоже на отметины от крысиных зубов, молодой человек!
Сергей не заметил, как к ним с товарищем капитаном госбезопасности присоединился эксперт-криминалист Музыкантов. Он, вооружившись большой лупой, продолжил скрупулезное изучение поврежденных костей тела, замеченных Петраковым.
— Да, можно утверждать с большой долей вероятности, что это были обычные крысы, повсеместно встречающиеся в нашем городе, — наконец выдал свой вердикт Петр Ильич.
— Вы что, хотите сказать, что моих парней съели обычные крысы⁈ — Гневно воскликнув, капитан Толоконников резко вскочил на ноги. — Да все они, как один — боевые ребята! Каждый из них неоднократно противостоял дьявольским тварям! А тут обычные крысы?
— Увы, Гордей Иваныч, мне жаль… — Развел руками эксперт-криминалист. — Это явно не демоны.
— Да, Гордей, — произнес Кузнецов, если защита цела, адовым тварям в отдел до сих пор хода нет. — Петр Ильич прав: только обычные животные могут сюда проникнуть. Только с ними кто-то основательно поработал.
— Но как?.. — Не мог успокоиться капитан. — Это же обычные крысы!
— Успокойся, товарищ капитан государственной безопасности! — В голосе тщедушного старичка вновь лязгнул металл. — И давай без соплей!
То, что тщедушный старичок может быть весьма жестким, Петраков уже успел убедиться. Он до сих пор помнил, как после приказов старшего майора, отчего-то хочется только бежать и выполнять его распоряжения, не жалея сил своих.
Вот и Гордей вытянулся перед Кузнецовым по стойке смирно, быстро застегнув верхнюю пуговичку воротника:
— Так точно, без соплей, товарищ старший майор государственной безопасности!
— Так-то лучше, — кивнул Владимир Николаевич, вновь превращаясь в безобидного, на первый взгляд, дедушку.
Вот как у него так получалось, Петраков до сих пор понять так и не сумел.
— И не стой передо мной, как лист перед травой, — попытался печально пошутить старший майор. — Вольно! У нас тут не смотр строя и песни. А вспомни, лучше, библейские притчи о «десяти казнях египетских»[1], — произнес Кузнецов. — И о чем там, помимо всего, сказано? Ты же мне, вроде бы, зачет по Ветхому завету на отлично сдал? Или забыл уже?
— Так точно, Владимир Николаевич, — ответил капитан, — на отлично!
— Так и в чем там дело было, товарищ капитан госбезопасности? — Не отставал от капитана Кузнецов.
— Ну, так это… — Кривоногий оперативник закатил глаза под лоб, вспоминая тексты святого писания. — Согласно Исхода, Моисей именем Бога требовал от фараона отпустить его народ, обещая, что в противном случае Бог накажет Египет. Фараон не послушался, и на Египет были обрушены десять бедствий, причём каждый раз после нового отказа фараона отпустить евреев следовало очередное бедствие: наказание кровью, — принялся перечислять Гордей, загибая пальцы на руке, — нашествие жаб; нашествие кровососущих насекомых — мошек там, вшей и клопов; наказание пёсьими мухами…
— Достаточно, — остановил Толоконникова товарищ старший майор, — вижу, что помнишь. Но, неужели никаких аналогий не возникает?
— Так это, вы думаете, что это нашествие крыс? — спросил капитан. — Типа, как в казнях… Ну, не Бог же их на нас наслал?
— Враг рода человеческого, тоже много чего умеет. Ведь недаром его называют «повелителем мух», отчего бы ему или кому-нибудь из его приспешников, не быть «повелителем крыс»?
— Понял, товарищ старший майор госбезопасности! — отчеканил Толоконников.
— Ты же опытный оперативник, Гордей, — мягко попенял подчиненному Владимир Николаевич. — Сражаться с тварями не жалея жизни, конечно, похвально, но и думать головой тоже не нужно забывать!
— Виноват, Владимир Николаевич, обязательно исправлюсь… — Взгляд капитана неожиданно остановился на значке в виде открытого глаза, начертанном над дверным косяком. — Матвей! — крикнул капитан. — Говда! Ко мне быстро!
— Здесь, товарищ командир! — быстро подошел к начальнику опергруппы уже знакомый Петракову чекист.
— Ты, когда в магическую защиту силу заливал, «глаз Гора»[2] тоже подпитал? — спросил подчиненного Гордей.
— Так точно, товарищ капитан госбезопасности! — бодро отозвался сержант ГБ. — И его обновил… заодно… А что, не надо было?
— И это же для каких же таких нужд, ребятки, — недобро прищурился Кузнецов, тоже обратив внимание на начертанный над дверным проходом символ, на который, по всей видимости, до этого не обращал внимания, — вы этот древнеегипетский Уаджет намалевали?
