в разум Анко. Кстати о ней, - я положил бесчувственное тело девушки на диван и продолжил, - думаю, скоро она очнётся, но всё же желательно, чтобы её осмотрели.
На этом наше совещание было закончено. Вскоре прибыла группа медиков, которые унесли её, а я вновь остался один. Появление Орочимару меня не сильно удивило, всё же я помнил, что именно из печати Анко оригинальный Саске и воскресил его. Просто в последнее время, у меня появилось уже столько врагов, что я просто не воспринимал подобные мелочи как что-то требующее моего внимания. И даже после случившегося, моё мнение на этот счёт осталось прежним.
Глава тридцать вторая. Искупление
Сидя за своим рабочим столом, я непринуждённо перебирал и подписывал документы. Роль каге одной из великих наций предполагала собой помимо руководства шиноби, ещё и работу с тоннами проходящей через мои руки макулатуры. А учитывая сложившуюся в селении не простую ситуацию, дел такого рода у меня теперь было навалом.
Значительную часть я, конечно, скинул на Карин и бывших помощников прошлой Хокаге, но всё равно мне приходилось очень много времени просиживать в своём кабинете. Масштабная стройка, которую я затеял, тратила колоссальные экономические ресурсы деревни. Помимо найма профессиональных рабочих, приходилось самолично договариваться также и о поставках в селение материалов и продовольствия. Во время последнего вторжения, значительная часть из которых сгорела или пришла в негодность по другим причинам.
Экономисты, отдел которых уже также был отстроен, рвали на себе волосы от моего разбазаривания казны, из-за чего всячески пытались заблокировать мои проекты по укреплению деревни. Впрочем, меня это всё равно не останавливало, я планировал превратить Коноху в неприступную цитадель, с поправкой на местные реалии.
Самые дорогие материалы, высокооплачиваемые специалисты проектировщики и мастера защитных техник. Каждый день я обязательно выделял время из своего забитого графика на то, чтобы лично проверить проделанную ими работу. Коноха всё ещё оставалась одной из богатейших селений этого мира, и я не собирался экономить на её защищённости.
Конечно же, не обходилось и без эксцессов. В селении всё ещё оставались люди недовольные мной на посту их лидера. В открытую выступать против меня смелости у них не хватало, но мутить воду можно и по-другому. Так, например, лидеры кланов Абураме и Инузука действовали мне на нервы, всячески вставляя палки в колёса моей внутренней политике деревни. В конце концов, мне это всё-таки надоело, и я решил поговорить с ними.
Дверь в мою канцелярию открылась, и внутрь вошли Шиби Абураме и Цуме Инузука в сопровождении двух членов анбу.
-Видеть Вы пожелали нас, господин Шестой Хокаге? - заговорил глава клана Абураме, выходя вперёд. Сложно было сказать, что этот человек испытывает какую-либо неприязнь лично ко мне.
Цуме молчала, хотя по ней всё прекрасно было видно. Она даже не пыталась, а возможно и не умела скрывать свои эмоции. Взгляд, каким на меня смотрела эта женщина, был мне прекрасно знаком. Впрочем, понять её было можно, учитывая, что именно я прикончил её сына.
Подписав очередной лист бумаги, я отложил ручку в сторону, после чего поприветствовал двух дзёнинов скрытого листа:
-Рад, что вы так скоро нашли время для встречи со мной, - сыронизировал я, прекрасно зная, что анбу сопроводили их ко мне против воли. Цуме заскрежетала зубами, но смогла сдержаться и не ответила на эту издёвку. По Шиби же было всё также ничего не ясно. - Да, я хотел поговорить с вами обоими.
-И о чём же Вы хотели поговорить? - взяв себя в руки, задала вопрос представительница Инузука.
Два стоявших за их спинами амбала, явно нервировали дзёнинов, поэтому я дал отмашку и они покинули кабинет, встав с другой стороны двери. На удивление, бывшие члены Корня и стали теми, на кого я мог опереться в селении. Данзо идеально привил им верность Листу, а потому они готовы исполнить любой приказ Хокаге, что было мне только на руку.
-Вы двое явно недовольны, что я занял этот кабинет. - заговорив, я показал руками на помещение занимаемое главой селения. - И я вас в этом не виню, вы вправе злиться на меня и даже возможно желать моей смерти. Но ваше противодействие моему правлению не только серьёзно осложняет проводимую мной политику, но и ситуацию Конохи в целом. Вы оба занимаете не последние роли в своих кланах, а потому должны понимать, что иногда нужно поступиться своими принципами ради общей цели.
-Да что ты понимаешь! - всё-таки не выдержала Цуме, дав волю своим эмоциям. - Ты убил моего сына и думаешь, что я смогу спокойно смотреть на то, как ты не только спокойно шастаешь по Конохе, но ещё и устанавливаешь здесь свои порядки? Никогда, слышишь? Я тебя никогда не прощу! Рано или поздно я заставлю заплатить тебя за то, что ты сделал с Кибой!
-Согласен я с Цуме, - подал свой голос Шиби, - не можем мы простить тебя, Учиха Саске. Сейчас ты силён и мы не станем с тобой сражаться, но положения в Конохе добиться тебе не позволим.
Разъярённая волчица - это первая ассоциация, возникающая в голове при взгляде на лидера клана Инузука. И в противовес ей, абсолютно лишённый человеческих эмоций Абураме. Два противоположных человека объединились против меня по одной причине, желания моей смерти за убийство сына. Какая ирония.
-Вижу, вы оба настроены серьёзно, - задумчиво заговорил я, проигнорировав их угрозы, - как же мне вас переубедить? Хотя знаете, - серьезно продолжил я, - я ведь мог бы воскресить ваших наследников…
-Что? - я увидел на лице Цуме гамму эмоций. Здесь были неверие, надежда, а потом всё это перевоплотилось в ещё большую ярость. - Ублюдок, ты смеешь издеваться над нами?
-Права Цуме, - не знаю, как я это определил, но Шиби определённо разозлился, - невозможно такое. Лжёшь ты, дабы чувства наши задеть сильнее.
Ощутив как ситуация между нами стала стремительно накаляться, я обрушил на стол свою ладонь, создав грохот, который заставил их опомниться. На внезапный шум через дверь заглянул один из анбу, но увидев, что со мной всё в порядке вновь её прикрыл.
-Говоря о возможности воскресить человека, я не лгал, - продолжил я как не в чём небывало, - это возможно. Вы даже знакомы с этой техникой.
-О риннегане Пейна говоришь ты
