Остальных наших делегатов раскидали по всему салону. Так-то нас ехало шестеро. Кроме меня с соседкой, еще три женщины разного возраста и статуса. Возглавлял нашу маленькую группу… тадам! — Ростислав.
Не знаю, чем руководствовался Всеволод, сплавляя его со мной, но, уже немного зная старейшину, этого хитрого лиса, я была точно уверена, что какую-то долгоиграющую цель он по любому поставил.
Вот только интересно — какую? Столкнуть нас с Ростиславом лбами? А он не думал, что мы можем сдружиться в дороге и, тогда как?
Я усмехнулась. Ладно, время покажет.
До Москвы мы добрались автобусом без приключений, сейчас предстоит перелёт, а потом придётся долго сидеть ждать вертушку на Нефтеюганск. Это если погода будет нормальная. Так-то я могу и сидеть, и ждать, сколько надо, но вот как я буду больного ребёнка в такую сложную дорогу перевозить — я не представляла.
Всеволод советовал мне обратный путь ехать поездом, но билетов обратных вообще не было, и если ещё на самолёт была надежда купить через знакомую знакомых, то с железнодорожными билетами была просто беда.
А ещё мне предстояло, на общих основаниях, сделать целых три доклада. Освобождать меня от общественной нагрузки Всеволод не собирался. На него и так косились.
Нефтеюганск встретил острыми порывами мокрого ветра. Я поплотнее запахнула свой пуховик (в котором я сюда, кстати, попала) и натянула капюшон. Хорошо, что послушалась Ивановну и набрала тёплых вещей. После почти летнего Калинова, дубарь здесь ощущался особенно сильно.
От аэропорта расстояние до квартиры, где мы будем жить, было не так, чтобы и большим, но сумки пришлось тащить на себе, и это было ощутимо. Я уже жалела, что набрала так много барахла (я взяла даже еду, зная, что цены здесь выше, да и с обеспечением не очень). И теперь ругала себя за жадность.
В оврагах ещё лежал снег, рваными космами, съежившийся, грязноватый, но это был снег. Я изумлённо покачала головой — какая огромная у меня страна: в Калинове любашин отец почти весь огород уже засадил, а здесь ещё снег лежит и даже не думает таять.
Сам городок на меня впечатления не произвёл, точнее произвёл, но своей экзотикой что ли. Везде деревянные бараки или даже если и дома, то тоже деревянные, почерневшие от непогоды. На одном из бараков, на стене, был растянут огромный плакат: «Хлеб — всему голова!». Он тоже выцвел от дождя и снега, но некогда золотые колосья на фоне румянощекой колхозницы смотрелись здесь особенно неубедительно.
Кедровые сосны, под которыми мы шли по деревянному тротуару, сердито зашумели — налетел очередной порыв ветра.
— Почти дошли! — буркнул Иван Иванович, житель Нефтеюганска, у которого мы снимали квартиру.
— Поскорей бы уже, — недовольно проворчала Маша, молодая сектантка, которую включили в нашу делегацию за пробивной характер, и зябко закуталась в лёгкий плащик, явно не по погоде.
— Так чего не оделась тепло, тебе же говорили, что здесь не Крым! — сделала ей замечание Валентина Анатольевна, — а теперь иди и не ворчи.
— Я не ворчу! — проворчала Маша, шмыгнув красным носом.
— Вот и не ворчи! — огрызнулась Валентина Анатольевна.
Не знаю, как долго продолжалась бы перепалка, но мы подошли к большому одноэтажному деревянному дому с затянутыми полиэтиленовой плёнкой поверх стёкол окнами.
— Здесь, — сказал Иван Иванович и первым зашел в подъезд.
— Дверь можно было и придержать, — еле слышно фыркнула Маша, в одной руке таща раздутый чемодан и локтем придерживая тяжелую дверь с тугой пружиной, а второй тщетно пытаясь запахнуть ворот плаща.
— Давай помогу, — сказала я и придержала дверь.
— Спасибо, — облегченно сказала Маша и первая просочилась в подъезд. За ней повалили остальные. Я держала дверь. Никто даже спасибо не сказал и не сменил меня, даже Ростислав.
Но я не обиделась. Больно надо обижаться. Кроме того, я же прекрасно понимаю, что в секту люди, у которых всё в жизни хорошо, не идут. Или, если и идут, то таких там очень мало. Как правило, туда больше стремятся люди, у которых много проблем, и они сами справиться с ними не могут. Вот и ожидают, что секта решит их затруднения, как раньше это делало государство.
Ростислав, кстати, за всю дорогу вёл себя тише воды, ниже травы. В дороге, где постоянно возникали какие-то трудности или проблемы, он уже так не выпендривался, как в секте. Поэтому всё, в основном, решили женщины. А Ростислав доставал из кармана пальто потрёпанную книжицу и, демонстративно отвернувшись от всех, читал.
Подъезд пахнул в лицо теплом, запахами кислой капусты и сигарет. Я поморщилась, и, ориентируясь на голоса, пошла искать квартиру. Соответственно туда я вошла, когда все лучшие места были заняты.
— Любовь Васильевна, вас мы разместили в коридорчике, — едко ухмыльнулась Зинаида Павловна. Она меня сильно не любила, так как не могла простить, что поехала я, а не её подружка Марина (та, которая лучезарная женщина).
— Хорошо, спасибо, — сказала я, окинув взглядом помещение. Это была трёхкомнатная квартира, довольно большая, как для домов в условиях Крайнего Севера, но уже довольно ветхая. Очевидно, дом скоро уйдёт под снос, и его хозяин решил напоследок немного баблишка срубить. А судя по общей потрёпанности обстановки — сдавал он эту квартирку не в первый раз. По всей видимости, здесь перекантовывались вахтовики, типа бывшего супруга Любаши — Петра Скорохода, когда возвращались из заработков на Большую Землю и ждали вертолёт.
— Вроде всё? — буркнул Иван Иванович, и протянул бумажку Зинаиде Петровне. — Это мой адрес, если что — найдёте.
— Мы будем уезжать обратно через шесть дней, — сообщила она, — вы же придёте?
— Зачем? — удивился Иван Иванович.
— Как зачем? Квартиру принять…
— Свет выключите, окна закроете, дверь запрёте, ключ под коврик положите, — отмахнулся Иван Иванович и вышел, не прощаясь.
— Ну вот… — растерянно развела руками Зинаида Петровна.
— Да он просто же видит, что мы люди порядочные, в Бога верим, грешить не будем, — успокоила её Валентина Анатольевна.
Пока они болтали, я обошла всю квартирку. Ну что сказать, все устроились максимально комфортно, кроме, естественно, меня.
В двух небольших комнатах стояло по две кровати, там и разместились женщины. А в самой маленькой был диван, где будет жить Ростислав. Мне же выделили коридорчик, точнее какую-то слепую кишку из коридора, который упирался в тупичок. Я раскрыла дверь, в стене тупичка, и обнаружила там кладовку, заставленную старыми швабрами, досками и прочим хламом.
Чихнув от пыли, я поскорей закрыла дверь и посмотрела на убогий топчан, на котором мне предстояло спать. Ну да бог с ним, не в санаторий же приехала. Да и не на всю жизнь.
Не успела я выложить из сумки костюм, чтобы он расправился и не надо было гладить, как Зинаида Петровна позвала всех на летучку.
Вздохнув, я отложила вещи в сторону и поплелась на кухню. Да, именно там Зинаида Петровна всех и собрала. Во-первых, кухня была довольно большая, во-вторых, там был стол. Стульев на всех не хватало. Поэтому мне, Маше и Ростиславу пришлось стоять. Я успокоила себя тем, что, очевидно, я выгляжу моложе, чем остальные тётки. Умом понимала, что неправда, но как-то отреагировать было нужно.
— Сегодня размещаемся, отдыхаем и готовимся к завтрашнему мероприятию, — проинструктировала всех Зинаида Петровна. — У нас первое мероприятие в десять ноль-ноль, в читальном зале библиотеки. Лекцию будет вести Нина Ивановна.
Пожилая степенная женщина чинно кивнула. Она отличалась от остальных похвальной немногословностью, и всю дорогу занималась тем, что бубнила себе под нос молитвы из небольшой книжечки, и никому не мешала.
— Лекция будет сорок минут. Затем — вопросы от слушателей. На вопросы сначала отвечает Нина Ивановна. Если Нина Ивановна испытывает затруднение, то тогда отвечают те, кто знает ответ, — Зинаида Петровна коршуном обвела всех пристальным взглядом, мол, понятно ли.
