Волынов, занимающий соседний, капитанский ложемент, кивнул. Он, как и остальные, был облачён в гермокостюм. Шлем «Скворца» висел справа от подлокотника, в особом креплении — при необходимости его можно надеть, защёлкнув замки на вороте, за две-три секунды.
— Между нами и Энцеладом сейчас находится Тетис. — сказал Андрей. — Из-за этого могут быть проблемы со связью.
— Не страшно. Скоро выйдем из его тени, тогда и установим контакт. Да и какая тень от этого камешка…
Рядом с возникшим на экране кружком — это и есть тот самый Тетис, пятый спутник Сатурна, поняла Юлька. И тут же рядом с ним побежала строка — размеры… большая полуось орбиты… эксцентриситет.
— Данные пока предварительные. — негромко сказал Довжанский. Сорокатрёхлетний астронавигатор, один из «взрослого» экипажа, он занимал крайний левый ложемент. — Через четверть дам уточнённые параметры, а пока придётся обойтись этими.
— Не страшно, Борис Витальевич. — отозвался Волынов.- Поляков, разверните антенну передатчика в сторону «Лагранжа» и вызывайте постоянно.
Он нажал на пульте перед собой кнопку внутрикорабельного вещания.
— Сообщить о состоянии систем корабля.– негромко сказал Волынов. Из установленных на пульте динамиков немедленно посыпались доклады: «реакторы… маршевые двигатели… маневровые… системы жизнеобеспечения… герметичность…» Всё было в порядке, — инженеры «Зари» знали своё дело.
Во время прыжка, отправившего «Зарю», в систему Сатурна, Юлька с Шарлем находились на главном мостике. Вообще-то, им не полагалось здесь быть — но Волынов сразу после старта с орбиты Луны внёс изменения в строгий корабельный распорядок, допустив «зрителей» в мозговой центр планетолёта. И даже распорядился установить на них несколько кресел, снабжённых, как полагается, привязными ремнями. Из такого кресла Юлька и наблюдала за скачком. Зрелище имело мало общего со ставшими уже привычными перемещениями через «батут»: Ходовой экран мигнул, в его центре вспыхнула ослепительная точка. Она развернулась в серебристо-лиловую плоскость — всего на миг, потому что корабль проскочил сквозь неё и оказался в подпространственном тоннеле, «червоточине», открытой сработавшей «тахионной торпедой». На экране возникло изображение, до странности напоминающее «гиперскачок», как его показывали авторы «Звёздных войн» — шквал радиально разбегающихся из центра экрана лучей, создающих иллюзию тоннеля в бесконечность. Продолжалось это недолго, не больше трёх-четырёх секунд; экран снова мигнул и в его центре, на фоне бархатно-чёрной, испещрённой точками звёзд пустоты возник Сатурн.
— Есть связь с «Лагранжем». — сказал Андрей. — Они нас слышат, Борис Валентинович.
Юлька покосилась на запястье, где мигал зеленоватым экранчиком индивидуальный браслет. С момента выхода из прыжка прошло часа четыре — за это время они с Полем успели пообедать, потом навестить резервный мостик и поспорить там с Середой о том, почему не отвечает «Лагранж», и каковы их шансы спасти обитателей станции. Спор ожидаемо ничем не закончился — и теперь они втроём уже минут сорок торчали на главном мостике, ожидая развития событий.
И вот, похоже, дождались…
— Отвечают? — спросил Волынов.
— Да. Вывожу на динамики.
Он щёлкнул тумблером, и всё помещение мостика наполнили прерывистые писки точек и тире. Морзянка, поняла девушка — и почему она не удосужилась её выучить? Всё откладывала, оправдываясь срочными делами — а теперь вот гадай, что они там передают… Она покосилась на Шарля. Тот прикусил губу и неслышно что-то шептал — видимо, пытался прочесть сигнал на слух.
Долго гадать ей не пришлось.
— Дело плохо, друзья. — сказал Волынов.– Это сигнал бедствия. Станция на грани гибели!
— Я тут наскоро прикинул… — Поляков оторвался от счётного устройства, вмонтированного правый подлокотник ложемента, — Даже на полной тяге мы к не успеваем. В лучшем случае, прибудем через два дня, после того, как у них закончится воздух.
— Да, я вижу. — отозвался Волынов. Он сгорбился в своём ложементе вполоборота к Юльке, и она подумала, что капитан «Зари» разом постарел лет на десять. — Какие-нибудь варианты есть?
Поляков покачал головой.
— Не вижу я вариантов, Борис Валентинович. Извините…
— Согласен, и я не вижу. Больше из наших ионных движков не выжать даже на запредельных режимах. Вот если бы…
Он посмотрел на Юльку.
— Травкина, как скоро вы сможете подготовить тахионную торпеду?
…он всё уже решил, поняла девушка. Недаром не спрашивает ни чьего мнения. И правильно, так и надо — у людей на «Лагранже» другого шанса нет. И у Димы, их артековского вожатого нет, и у Лёшки с Юркой, и у скрипачки Миры… и даже у кота Даськи — он ведь тоже на Лагранже', попал туда вместе с ребятами на «Тихо Браге»? И сейчас важно только одно: сможет ли она установить параметры прыжкадостаточно точно, чтобы «Заря» не вывалилась из «червоточины» где-нибудь в Кольцах — ведь для этого достаточно будет «перелёта» в несколько сот тысяч километров, что при такой дистанции и несовершенстве методов расчётов более, чем вероятно! А если погрешность окажется хотя бы немного выше — и планетолёт окажется вблизи Сатурна, и не сможет выбраться из его гравитационного колодца на своих слабосильных движках…
— Часа два, может, два с половиной. — ответила она.
— Я вам помогу. — Геннадий Власьев, второй астронавигатор «Зари», он же инженер-электронщик, заведующий корабельной вычислительной машиной, поднялся со своего места. — Сейчас прямо и начнём, если вы не против, конечно!
Юлька не ответила — она была занята, пытаясь привести свои мысли в порядок. Получалось так себе.
— Действуйте, товарищи. — Волынов кивнул. — Поляков, связи с Землёй нет?
Андрей отрицательно помотал головой — впрочем, никто из собравшихся на мостике не ожидал другого. Да и с чего бы? После первого прыжка, отправившего корабль на половину астрономической единицы от родной планеты, её голос был слышен в эфире вполне отчётливо. После второго, когда дистанция разом выросла вчетверо, ловить земные передачи получалось уже неуверенно и нечасто. Ну а теперь, когда между ними было больше восьми с половиной астрономических единиц, наушники радистов забили треск и шипение — эфирный отпечаток вездесущего солнечного ветра вперемешку с «электромагнитным голосом» Сатурна — которые изредка прерывались заполошной морзянкой «Лагранжа». И по другому не будет, пока они не соберут и не установят снаружи, на обшивке «Зари» огромную, похожую на сложный многолепестковый золотой цветок, антенну сверхдальней связи. А ведь есть ещё, припомнила Юлька, те странные помехи, о которых говорилось во время памятного совещания на «звезде КЭЦ». Что вызывает их, установить пока не удалось, и они по-прежнему выматывают нервы операторам земных систем дальней и сверхдальней космической связи…
Волынов нажал несколько кнопок на пульте. В левом верхнем углу экрана быстро побежали колонки зеленоватых цифр. Юльке они ничего не говорили, но капитан изучал их минуты полторы, причём весьма внимательно.
— Поляков, свяжитесь с «Лагранжем». — сказал он, оторвавшись, наконец, от экрана. — Передайте — расчётное время прибытия самое большее, через четверо суток, плюс-минус три часа.
Он помолчал и добавил негромко:
— Если мы хотим застать наших товарищей живыми — надо дать им надежду.
— А я вам говорю — этот сигнал не чтоиное, как след выходного тахионногозеркала! И совсем рядом, в каких-то ста тысячах километров! А значит, 'Заря уже здесь!
Леднёв едва не кричал. Глаза у него были красные, как у кролика. Сколько же он не спал, подумал я — двое суток, трое? Наверное, с того самого момента, как с «Зари» сообщили, что не собираются намерены ещё раз — уже в четвёртый, за этот полёт! — использовать тахионную торпеду, для того, чтобы разом оказаться близко к Энецеладу, а не тратить время на то, чтобы ползти планетоиду через пол-системы на ионных движках. Леднёв тогда засел в приборном отсеке и не выбирался оттуда, разве что в гальюн; даже бутерброды и кофе я таскал ему на рабочее место. Леонов, узнав о решении капитана «Зари», отменил режим экономии воды. «Всё равно они — наша последняя надежда, — заявил он в ответ на недоуменные вопросы, — и если с ними что-нибудь случится, мы погибнем вслед за ним. И никакие контейнеры нас не спасут, лишь продлят агонию, ведь других кораблей, способных добраться до системы Сатурна, у Земли пока нет…»
