другие Охотники. Каждый хотел познакомиться, узнать, как я добился этапа Абсолюта и что сделал для этого. Этот балаган творился бы ещё долго, если бы к нам не вышел слуга императора, громко огласив:
— Барон Демидов Григорий Алексеевич и барон Белов Дмитрий Борисович, прошу следовать за мной! Собрание вот-вот начнётся!
Зайдя в помещение вслед за слугой императора и Демидовым, я не забывал крутить головой по сторонам. Местом собрания Абсолютов был огромный зал с широким сводом. Белоснежный плиточный пол, мощные колонны с картинами. Потолки украшали резные барельефы и живопись, переходящая в полусферу, где находился большой круглый стол.
Заняв свои места, за ним сидел самый разномастный народ. Абсолюты всех возрастов, среди которых я, и правда, был самым молодым, а самым старым — князь Добрынин Николай Александрович. Суровый мужик с испещрённым морщинами лицом, седой бородой и острым взглядом серых глаз. Его часто по телеку показывают, но не сказать, что он был именно медийным Абсолютом. В Разломы и Эпицентры он тоже заглядывал, заработав себе имя Снежный Лев.
Далее шли братья Карамазовы Сергей и Алексей. Близнецы, сорок два года, спокойные мужчины, которых за спиной называют берсерками. Оба служат на границе с Османской Империей, отчего турки не рыпаются и сидят тише воды, ниже травы.
А вон и Некрасова Ксения Тихоновна. Единственная женщина Абсолют. Хрупкая, маленькая, с длинными чёрными волосами. Вкупе с кукольным лицом она производила впечатление эдакой модели с обложки, но это если не знать, что она — один из сильнейших Стихийников империи. Женщина с ледяной хваткой, в прямом и переносном смыслах.
Помимо всех названых присутствовал барон Алиев, выходец с Кавказа, коренастый бородатый мужик, мышцы которого отчетливо выделялись сквозь военный китель. Рядом с ним, тоже по-военному одетый, сидел граф Аскеров. Такой же представитель тюркского народа, но в отличии от Алиева сухой и жилистый, а ещё ростом поменьше.
Оба служат на границе с Монгольским Ханством, гоняя степняков в хвост и гриву. Поговаривают, что император Михаил, дедушка Александра, лично тренировал Аскерова и Алиева, когда те были ещё детьми. Что примечательно и дополняет эту теорию — они оба Физики, а император Михаил славился именно тем, что являлся помимо своего дара ещё и сильнейшим Физиком Империи.
Не стоит забывать про моего знакомого — Булгакова. Вон он сидит, с Некрасовой лясы точит. В Японии мы хоть и отдохнули вместе, а также пережили стычку с Ханзо, но особо не сдружились, как с тем же Демидовым. Скорее всего, дело в возрасте. Для всех здесь находящихся я пусть и глава рода, а ещё барон, но остаюсь пацаном. Демидов в этом плане постарше будет, но тоже недалеко ушёл.
Так, с Абсолютами разобрались, остались остальные лица. Уже известный Долгов, занявший место рядом с пустующим креслом, наверху спинки которого была вырезана корона. Также здесь был Багратион, как глава Центра Охотников. Мужик заметил меня, приветливо улыбнулся и помахал рукой.
Его жест не остался без внимания, и Абсолюты один за другим начали оборачиваться.
И если на лице Добрынина, Алиева и Аскерова не дрогнул ни единый мускул, то братья-близнецы удивились, а Некрасова даже приподнялась со стула.
— С каких пор на собрания пускают детей? — скривилась она.
Я хмыкнул, а Демидов тихо, как ему казалось, засмеялся. И это взбесило дамочку ещё сильнее.
— Я сказала что-то смешное, Григорий⁈
— Не обращай на неё внимания, — шепнул мне Демидов, опять же нифига не тихо. — У Ксении такое бывает. Не любит она новичков.
Кавказцы поддержали слова Абсолюта улыбками, да и Добрынин впервые показал эмоции. Похоже, это какая-то шутка для своих, но где юмор я что-то не догонял.
— Успокойся, Ксения, — сухо произнёс Добрынин, а затем поднялся со своего стула, что, судя по удивлению остальных, редкость. Кавказцы вон тоже приподнялись, показывая таким образом уважение. Но с их менталитетом не поймёшь, это уважение силы и репутации или чисто из-за возраста.
Мы как раз подошли в этот момент к столу, но Николай Александрович нас перехватил и остановился напротив меня. Слуга императора испарился, куда-то убежав. Остались только мы с Демидовым.
— Так вот ты какой, Белов Дмитрий, — разглядывал меня Добрынин, будто какой-то экспонат. — Наслышан о тебе.
Остальные поддержали его шепотками, Некрасова вмиг растеряла всё раздражение.
— На видео он казался старше, — фыркнула она, но без злобы, и отвела взгляд. — И да, Булгаков, ты был прав, сила в нём есть.
— Есть? — хохотнул Добрынин. — Эдак ты приуменьшила, Ксения. Она в молодом Дмитрии не просто есть, а фонтанирует! — Он прищурился, а спустя несколько секунд помотал головой и добавил: — Теперь я понимаю, как ты прикончил так быстро тех Амеров на турнире и одолел в равном бою Григория. Впрочем, он тебе даже боя достойного не дал. Я прав, Дмитрий?
Демидов на его слова удивился и покосился на меня, а в его глазах появилась небольшая обида. Он-то думал, что наш бой был на равных, а тут оказалось — всё было совсем не так. Причём он сразу поверил словам этого старика, не сомневаюсь ни на миг. Что это? Слепая вера? Или репутация, которой у Добрынина больше, чем у всех собравшихся вместе взятых?
— Я ещё учусь пользоваться своей силой, — улыбнулся я, нагло соврав. — Поэтому для меня бой с Григорием был очень полезен, и выложился я на полную.
— Скромный, — хмыкнул Добрынин и припечатал: — А ещё наглый врун. Зря ты так, Дмитрий, тут врагов нет. Твоя сила — сила Империи, и её сокрытие от остальных… может дорого обойтись, если нам придётся сражаться бок о бок.
— Вы забываетесь, Николай Александрович, — сухо вставил Долгов. — Дмитрий Борисович отчитывается перед государем, но не перед вами.
— Как глава Центра Охотников, я согласен с Сергеем Викторовичем, — сурово добавил Багратион. — Вы забываетесь, Николай Александрович!
Всё случившееся ещё раз подтвердило, что иерархию Абсолютов придумали не просто так. И не просто так Демидов старается держаться ближе, тогда как близнецы преданно смотрят именно на старика. Некрасова и Булгаков вон тоже ближе друг к другу держатся, как и Алиев с Аскеровым.
Моё молчание затянулось, как и игра в гляделки с Добрыниным. Но вот прошла секунда, вторая, и я ощутил давление. Слабое, но оно возрастало, и смысл его был в том, чтобы я опустил голову. Убрал свой насмешливый
