разумнику одну голову.
— ствии… Какого хрена⁈ — заорал маг. — Я ничего не вижу…
Он резко замолчал, начал натужно кашлять. По его щекам текли слезы, Соколов часто моргал.
— Что, слова в глотке застряли? — вежливо поинтересовался я. — Мой сотрудник ослепил тебя и практически лишил голоса. Так что у тебя есть шанс рассказать мне все.
— И что потом? — прохрипел Соколов. — Убьешь меня? Лучше сразу, чего ждать-то? Все равно я тебе ничего не скажу.
— Владимир Иванович, никогда не поздно вырезать ему глаза! — бодро сказал Левков, коснувшись виска разумника.
— Убери от меня свои лапы! Я Степан Соколов! Единственный маг разума! Да вы молится на меня должны.
— И отдать тебе все наши деньги, — прокомментировал я. — Держи карман шире. Свяжите его, пусть полежит, подумает над своим поведением.
Пока Сергей с Дмитрием упаковывали разумника, я снова задумчиво оглядел застывшую толпу. Кого-то заморозило в тот момент, когда он кричал, другой, когда заносил ногу над креслом, а третий, вообще, замер в сантиметрах от пола.
Интересно, насколько хватит моего заклинания?
Остальные сидели возле Игоря, который так и не пришел в себя. Артем легко забросил его на плечо, и мы немедленно вышли из конференц-зала. Напоследок я на всякий случай целиком заморозил Соколова.
Едва двери за нашими спинами закрылись, мы смогли перевести дух.
Я искренне поблагодарил ребят, что они мне помогли.
Вояка задумчиво переводил взгляд то на меня, то на остальных магов, а потом протянул мне руку и сказал:
— Мишин Влад Юрьевич.
От облегчения я рассмеялся и крепко пожал ее.
— А кто будет проверять теорию Владимира Ивановича насчет его присутствия? — вдруг спросил Сергей.
Огневик, кажется, пострадал сильнее всех, по крайней мере, только у него наливался синим фигнал под глазом, и начисто разорван пиджак.
— На меня напали официантки! — развел руками он, объясняя свой вид. — А против женщин у меня приемов нет. Пришлось стойко терпеть, пока Свят их не усыпил.
Левков стоял с довольным лицом.
Я посмотрел на Влада Юрьевича и спросил у него:
— Почему вам удалось сопротивляться магии?
— Сам не знаю, но думаю, в этом отчасти виновата моя жена. Она так часто пытается меня в чем-либо убедить, что у меня выработался условный рефлекс пропускать ее словами мимо ушей. Видимо, и здесь было то же самое, — он скупо улыбнулся и продолжил: — Ерунда все это, конечно. Думаю, все дело в семейном амулете.
— У вас были в роду маги? — удивился я.
— Как-то мне прадед рассказывал, что у его бабки был уникальный дар — рядом с ней никакое заклинание не работало. Хоть магический светильник, хоть обычное бытовое заклинание. Раньше-то часто таким пользовались, не то что сейчас. За глаза бабку называли ведьмой. После нее остались всяческие безделушки, вроде булавок.
Он оттопырил внутренний карман и показал мне блестящую головку.
— Я ее постоянно ношу, мол, от сглаза хорошо. Может, она помогла.
Выпросив разрешение рассмотреть ее поближе, я взял булавку в руки и вдруг ощутил, как магия начинает утекать из моего тела.
— Прабабка ваша была редкой силы женщина, — я поспешно вернул семейную реликвию Мишину. — Вам она сегодня пригодилась.
— Бросьте, — отмахнулся он, — вы и ваши ребята изумительно показали себя.
Он глянул на закрытые двери конференц-зала и добавил:
— Думаю, нужно сообщить в компетентные органы о случившимся.
— Да, вы правы.
— Я видел на столе секретаря бумагу и ручку. Посыльного поймаю на улице. Скоро вернусь.
— Постойте, дайте еще раз булавку.
Получив желаемое, я приколол ее к Игорю. Тот негромко застонал и открыл глаза. Потом оглядел нас и удивленно спросил:
— Почему у меня голова болит?
Все дружно посмотрели на Гаврилова, но наперебой стали рассказывать иные версии событий:
— Ты упал.
— Нет, он получил тростью!
— Он споткнулся!
— Чушь, его приложила подносом повариха!
— Нет, его достал тот старикан с тростью.
Игорь растерянно смотрел на все и потом перевел вопросительный взгляд на меня.
— Чувствуешь, что на тебя воздействует магия? — спросил я.
— Нет, наоборот, она будто вытекает из меня. Что происходит?
— Убить кого-нибудь есть желание?
— Нет, — мотнул он головой и скривился от боли.
— Назови фамилию разумника?
— Соколов… Объясните толком, что происходит?
— Игорь, он взял тебя под контроль и ты чуть не разнес весь зал, — мягко сказал я.
— Я? Весь зал? — он выглядел обескураженно, но в глазах я увидел слабый огонек надежды, словно он не верил в самого себя.
— Да, весь зал, один ряд прямо в щепки разнесло! — восторженно сказал Леонид, который почти всегда молчал.
— Поэтому пришлось пойти на крайние меры, — закончил я.
— Вырубили меня? — понимающе сказал Игорь. — Тогда спасибо. Не хотел бы я доставить вам неприятности.
Все снова посмотрели на Гаврилова. Он подошел к воздушнику и протянул ему руку, помогая встать.
— Будем считать, что это было боевое крещение, — улыбнулся я. — А теперь вернем булавку владельцу.
Я передал реликвию Мишину и снова поблагодарил его, а потом глянул на двери в конференц-зала.
— Влад Юрьевич, у вас не найдется десяток таких вещиц?
— Десяток? — удивленно спросил Мишин, втыкая булавку обратно. — Да думаю, и пара десятков найдется. Дайте только письмо отправить, внуки быстро привезут необходимое.
Отпустив вояку писать записки, мы передали Левкову медальоны, чтобы он немного нас подлатал.
Как только он написал Око силой, то сразу же посвежел и вдохнул полной грудью.
— Ребята, — вдруг сказал Сергей, — не знаю, как вы, а я безумно хочу помыться. Давайте, как только все это закончится, пойдем в баню? У наших родителей в имении такая есть.
— А что? — одобрительно сказал я. — Хорошая идея. После таких подвигов нам всем обязательно нужно отдохнуть.
Не успел сказать, как по коридорам загрохотали многочисленные шаги. Кого нам принесло на этот раз?
Переглянувшись, мы быстро выстроились в ряд и замерли, готовые к любой опасности.
Из-за угла выскочили служители правопорядка со шпагами наголо. Увидев нас, они остановились, и вперед вышел высокий жилистый мужчина.
— Гусаренко Алексей Олегович, начальник третьего отдела службы правопорядка! — гаркнул он. — Вы обвиняетесь в насильственном удержании сотрудника нашей службы! Арестовать их!
