крики были слышны из коридора.
Что могу сказать?
У меня не было неловкости или стыда. Лишь небольшое сожаление, что ещё один учитель покинул академию. Я оглядел оставшихся девятнадцать учителей и подумал, что нужно сохранить хотя бы их.
— Давайте все успокоимся и постараемся обсудить до конца эту идею с отделом и закончим на сегодня. Хорошо?
Многие закивали. Никому не нравилось пребывать в токсичной обстановке. Да, осадок от той сцены остался.
Но дуэль со стариком?
Это была абсурдная идея.
Марфа, взяв свой кулон лисы и потрогав его пальцами, произнесла:
— И всё же Замар в чём-то прав. Мы не сможем себе позволить административный отдел из простолюдинов, — пробормотала она. — Хоть он и был груб и не смог донести свою точку зрения. Подводя итоги, могу лишь сказать, что мы, то есть академия, больше потеряем, чем приобретём.
— И в чём же?
— Репутация академии. Как только она упадёт, здесь перестанет обучаться элита знатных родов. А вместе с этим закончится финансирование от Империи. Закончится благотворительные пожертвование, также исходящих от знатных родов и сама оплата от учеников. Одним неверным решением мы можем потерять абсолютно всё.
Её слова прозвучали отрезвляюще. Откровенно говоря, даже я не думал над этим вопросом так глубоко. Академия — это не бизнес, она ничего не производит и ничего не продаёт. И доходы идут за счёт поддержания репутации.
Сложно. Слишком сложно.
Всё обдумав, я спросил:
— Все так думают?
Ответом были новые кивки. Кто-то действительно говорил правильные вещи.
А я поймал себя на мысли: Какого чёрта ты сомневаешься?
Через три года война. Всё. Конец мира близок.
Тебе не нужно думать на сотню лет. Тебе нужно в моменте набрать людей и обучить их. Не нужно сомневаться, просто делай.
Найдя ответ у себя в голове, я стал ещё более решительным. И для этого у меня как раз есть пара аргументов.
— А как насчёт тебя, Муром? Тоже так считаешь?
И вот тут реально стало страшно, но не мне. А Марфе и всем остальным аристократам. И важно подчеркнуть, именно аристократам. Ведь они побледнели, когда встретились глазами с ним.
Почему?
Копейник Муром Ефремович никогда не был аристократом. Этот человек добился всего сам, с самых низов, используя только своё копьё. Поэтому у него фамилия Копейник, ведь он сам дал её себе.
Марфа замолчала, понимая, на каком тонком льду она стоит.
— Из-за таких страхов, мы будем терять талантливых людей! Только представьте тысячи таких же талантливых, как и Муром, которым нужна помощь. А ведь они есть там!
Они продолжали молчать. Никто не отвергал и не подтверждал мои слова, будто им не хватало решимости.
И всё же до них начало доходить очень опасные мысли. Они не решались произнести их в слух, но по глазам можно было понять: о чём только думает этот парень? Неужели он хочет…
Хлоп.
Я хлопнул себя по щекам, чтобы собраться, от чего щёки порозовели.
— Так ладно. Давайте начнём с основ и вспомним, что академия была основана моим дедом не для того, чтобы аристократы и высшая знать кичились здесь своим происхождением.
С этим все были согласны.
— Изначально это место создано для учёбы, где каждый, независимо от происхождения, может получить достойное образование.
Вот с этим они уже не были согласны. Они начали возражать, что это было давно и неправда. Что учиться могут тут только отпрыски богатых себе.
Мой голос дрожал от гнева, но это было не злость, а разочарование.
— Вы забыли кодекс Академии! — воскликнул я. — Во что она превратилась? Во что вы её превратили своими такими лживыми мыслями?
Хотелось высказать вообще всё.
— С каждым годом требования поступления становились жестче, плата выше, и вскоре укоренилось мнение, что здесь могут учиться только элита. Но разве это хорошо?
Самые страшные их мысли подтвердились: директор хочет открыть ворота академии и для простолюдинов!
Крах. Вот так выглядит крах академии.
— Мы не можем этого сделать.
— Это возмутительно!
— Полная деградация!
Начался новый спор. Мнения разделились: одни робко поддерживали меня, другие цеплялись за привычный порядок вещей.
— Успокойтесь, во имя Светлозара…
Пришлось использовать имя деда, чтобы все замолчали. И действительно, сразу наступила тишина.
— Помимо административного отдела, нам нужны ученики.
Моё предложение шокировало всех ещё больше, когда я озвучил свою идею вслух.
— Сейчас здесь учатся шестьсот человек.
Можно подумать, что это много, но на самом деле это очень мало. Даже у меня в школе, в прошлом мире, было около тысячи человек. Здесь куда больше места и учителей, а катастрофически мало учеников.
Если мало людей, то и навыков меньше.
Логично? Логично!
— Ваши мысли — полный абсурд. Предлагаю закончить собрание, — сказала Марфа, вставая.
— Нет! — закричал я. — Если вы не будете это обсуждать, я приму решение единолично!
Она сразу же села назад. Уж лучше сейчас меня успокоить, нежели потом разгребать проблемы. А я был взволнован и одержим этой идеей.
— Мы можем удвоить, если не утроить количество учеников до двух тысяч.
В зале повисла тишина. Никто не хотел говорить.
— Но… но откуда мы возьмём деньги? — робко спросила Марфа. Ей казались мои идеи сумасшедшими, но она задавала правильные вопросы. Она не отвергала, а лишь пыталась понять.
— Ведь новые ученики — это огромные траты. Не просто же так у нас сейчас шестьсот человек…
Я не мог сидеть спокойно на своём месте. Поэтому встал, чувствуя, как шерстяной костюм впивается в кожу и кожаное кресло становится невыносимо неудобным.
Снял пиджак и жилет, оставаясь в одной белой рубашке. Я так взмок, что ни одна битва не приносила столько стресса.
Ответственность. Вот что это было.
И я думал.
Оставить всё как есть или идти вперёд? Раз за разом я сомневался в себе, в том, что смогу довести дело до конца, что люди вокруг не подведут и сделают всё как нужно. Но я был уверен, что академия сильно выиграет.
И только вера в собственные идеи позволяла идти вперёд.
Марфа повторила свой вопрос:
— Откуда мы возьмём деньги?
— Всё просто. Мы избавимся от бессмысленных трат на балы, театры и турниры. Избавимся от излишеств.
Я обвёл рукой роскошные предметы интерьера: золотые гербы, картины, статуэтки.
— Здесь не музей, — пояснил я. — К чему нам эти экспонаты? Продав золотые украшения и картины, мы уже сможем позволить себе
