голым пойду?
– Упаси Бог, вот, английская работа, чистая шерсть с синтетическим волокном. Видите, как отливает? – демонстрирует он рукав своего костюма. – А покрой-то! Садится на фигуру, как влитой. Тем более что и фигуры у нас с вами одинаковые.
Изображаю сомнение, колебание и раздумье.
– Ну, право, не знаю, как-то внезапно, неравновесно ваше предложение.
– Так что же нам мешает уравновесить?
– Ну, скажем, если ещё коробку бы подходящих пластинок, иголки, то…
– По рукам!
– По рукам, – с унынием обманутого в голосе даю, наконец, уговорить себя.
Пластинки отобраны. Иголки изысканы. Аппарат удобно упакован.
– Ключи бы от дома не забыть, – словно про себя бормочу, опустошая карманы в подсобке магазина.
У мужика чуть глаза на лоб не полезли, когда он узрел связку черных, замысловатых ключей тонкой кузнечной работы. Костюмчик действительно сел как влитой. Забираю товар и удаляюсь. Неплохая негоция за доставшуюся даром псевдоджинсу из сказки! И новый цивильный костюм, и аппарат с прикладом, и денег стало вдвое больше, чем было. Отношу кладь домой и поднимаюсь к Александру.
– Вот, возвращаю. Обстоятельства так сложились, что не понадобились.
– Раздели-таки. Предупреждал ведь! – не сразу сообразил он, почему деньги целы, а когда догадался, то выкрикнул: – Фарцовщик!
Время ещё только начало шестого. Не поздно поискать сведения о звукозаписи на пластинки. Магазин "Старая техническая книга" неподалёку, на углу Литейного проспекта и улицы Жуковского. Оказывается, там есть, и немало. Так, заводские технологии не подходят. Хотя в части некоторых моментов изготовления форм могут что-то подсказать. А вот любительская запись на рентгеновских снимках в самый раз. А также и история вплоть до восковых валиков. Как изготовить дома аппарат и резцы для нанесения дорожек – тоже сюда. Журнал "Юный техник"? Отлично. Скверно то, что везде привод электрический. Хотя пусть гномы сами голову ломают, если захотят наладить производство граммофонов у себя в лесу. Водяные мельницы им известны. Могут дать достаточно равномерное вращение.
Дома передо мной встала проблема: в чем отправляться в Верн? Один костюм – джинсовый – остался там. Какой смысл тащить туда ещё и другой? Отправился в трусах. За два раза перетащил в Верн весь багаж, оделся и потопал в "Морской дракон".
Конец рабочего дня. В таверне народу столько, что некуда и присесть. Все словно ждут, что король с королевой будут приходить сюда каждый день, чтобы откалывать танцевальные номера. Не беда. Можно поужинать и дома. Подхожу к стойке.
– Колин, когда у тебя Жанна уходит домой?
– Да вот как только придёт вечерняя подавальщица. Уже должна бы прийти.
– Раньше Жанна вроде допоздна тут крутилась.
– Так и народа было много меньше – легче. Теперь пришлось взять ещё трёх работниц, а они уж между собой договариваются, когда и сколько работать. Одной весь день не выдержать.
– Жанна! – остановил он пробегавшую мимо девушку, – Серж интересуется, когда ты идёшь домой.
– Анита вот-вот должна прийти.
– Жанна, – спрашиваю, – тебе не трудно будет захватить чего-нибудь мне на ужин и занести по пути?
– Не трудно. Сегодня жареная рыба хорошая.
– С картошечкой?
– С картошечкой.
– Отлично. Колин, у меня к тебе дело.
– Да?
– Мне завтра к полудню нужно будет добраться до лесного народа. Нужна повозка с возницей.
– Возьми коляску. У меня есть одна на мягком ходу для развозки гостей.
– Отлично. Ну, пока, Колин, до завтра.
Сижу дома в столовой внизу. Граммофон на столе. Жанна копошится на кухне. Запускаю танго. В кухне сразу затихло. Жанна появляется в дверях. Вроде хочет что-то спросить и замирает с раскрытым ртом. Тихонько подходит к столу и садится, уставившись в рупор граммофона. Протягиваю через стол руку и аккуратно закрываю ей рот, нажав пальчиком на подбородок. Какая же она все-таки ладненькая, миленькая! Просто глаз не оторвать.
– Что это, Серж? – спрашивает она, когда музыка затихает.
– Такая музыкальная шкатулка. Называется граммофон.
– Грамфон?
– Граммофон.
– Поняла – граммофон. А ещё можно.
– Тащи рыбу. Будем есть и слушать.
Едим и слушаем оркестрованные песни. Жанна время от времени даже жевать забывает. А иногда и тихонько подхватывает припев. Голос у неё и в самом деле как колокольчик. И слух отменный.
– У нас, – говорю, – под такую музыку даже танцуют. Хочешь попробовать?
– Хочу.
Опять запускаю танго. Показываю движения. Она сразу схватывает и через минуту в паре уже не сбивается с ноги.
После ухода Жанны выхожу во дворик. Ух ты, какая хорошенькая скамеечка-то! Смотри-ка – и подушечку кто-то на ней забыл! Тепло. Может, и в самом деле ночевать на воздухе? Тащу небольшую перинку, обнаруженную в шкафу, одеяло. Сколько можно повторять одно и то же? Сказано: благодать – значит, благодать и есть!
Проснувшись под открытым небом, ещё долго лежу, блаженствуя под лучами утреннего солнца. Спешить вроде некуда, но не валяться же до бесконечности. Бр-р-р, какая вода холодная! А вместо мыла – какая-то серая смесь. Слышал, что в средние века вместо мыла использовали золу. Она, наверное, и есть с чем-то ещё. Чёрт, а ведь побриться-то нечем! Как же я об этом заранее не подумал? И зубы нечем почистить. Надо будет в следующий раз озаботиться доставкой сюда туалетных принадлежностей. Чищу зубы пальцем с золой.
Выбираюсь на Рыночную улицу. Где-то тут я видел заведение брадобрея. Ага, вон чуть подальше. За один солентино меня обработали по высшему разряду. Можно идти завтракать. Подходя с разных сторон, у дверей таверны сходимся с Жозефом. Молча здороваемся. Молча заходим. Молча садимся. Просто молчим. Подходит незнакомая подавальщица и молча стоит, ожидая заказа.
– Две яичницы. Жозеф, молоко будете?
– Да.
– Молока тоже два и ягодный пирог, – подавальщица улепетнула.
– Когда у вас очередные переговоры с лесным народом?
– Скорее всего, дня через два. Уточним во дворце, как и на какие пойдем уступки. Хоть стало ясно, чего от нас потребуют, и появилась надежда на благополучный исход. Герц доволен, что пока чересчур обременительных требований нам не выставили. Но ждёт требований гномов о компенсации ущерба. Решили, что нужно предложить какое-то более тесное сотрудничество с лесным народом. Нельзя более допускать, чтобы некоторые возможные разногласия вырастали до больших проблем.
– Пожалуй, разумно. Самый весомый аргумент для лесного народа – это сохранение леса и живности в нем. Удачи вам!
Яичница у Колина всегда отменная, а пироги выше всяких похвал. Покончив с этим, расходимся. Жозеф в дверь на улицу, а я в дверь во двор. Коляску уже выкатили и запрягли. Возница готов. Выезжаем и сворачиваем к моему дому. Выношу и загружаю багаж. Поехали!
Едем потихоньку, прогулочно для приятности времяпрепровождения. Спешить некуда. Протолкнулись через городские ворота. Поругались со встречными возницами. Попеняли стражникам на отсутствие порядка. В общем, маленько размялись перед дорожной скукой. Хоть и красота вокруг, но однообразие пути всегда навевает тоску. Вон и даже этот галльский воображала с придорожного забора опять не сказал ни слова. Мог бы и ругнуться хоть разок для разнообразия.
– Онемел, чучело, что ли? – поприветствовал я петуха. Смолчал, зараза, и на такую
