— Мм, похоже на правду. Ты посмотри, какой наблюдательной стала моя дочь, а ведь такого за тобой не водилось. То есть, деньги у него есть, но не думаю, что их столько, что он сможет приобрести на них корабль. И это всё?
— Он храбрый!
— Это было.
— Он умный!
— Допустим.
— Он барон!
— Это уже было, ты повторяешься, Мерседес.
— Он меня любит!
— О, так вот оно что! Оказывается, у нас уже созрела крепкая любовь! А мальчишка далеко не дурак. Невеста и красива, и знатна, но, всё же, один изъян в ней есть!
—???
— Она дура!
Мерседес замолчала, лихорадочно подыскивая веские аргументы, но они уже закончились, и она не могла ничего придумать. Не говорить же матери о призраке и о том, как её спас Эрнандо.
— Он готов отдать за меня жизнь!
— Сомнительно, впрочем, после того, как ты несколько раз чуть не лишила его этой самой жизни, для него это стало привычным занятием. А что же ты не говоришь о самом главном, Мерси?
— О чем? — невинно протянула девушка.
— Да о том, что он тебе нравится! И ты уже мечтаешь выскочить за него замуж, глупая девчонка. А потом вместе с ним бороздить океанские просторы. Ежедневно наблюдая кучу немытых, давно не видевших женского тела, мужиков. Ты вообще думаешь своей головой, или у тебя твои чувства заменяют тебе мозги? Он сирота, у него нет близких родственников, а значит, нет положения и защиты в обществе. На его сторону никто не встанет, кроме его друга Алонсо, да и того могут переубедить. Кому он такой нужен? Ты девушка, тебе нужна защита, и не только тебе, но и твоим детям. А что может дать семье он, кроме своей любви?
Пиратские отрубленные головы и пафос морской инквизиции. Да, пока они нужны, а потом всё закончится, и о них забудут, а мы останемся. Прошу тебя, дочка, хорошо подумай, прежде чем выбрать из трёх предложенных тебе кандидатур. Долорес передаст тебе их портреты и генеалогическое древо, чтобы ты смогла сделать осознанный выбор. Мы же любим тебя, Мерси, и не хотим, чтобы ты была расстроена.
Мерседес думала обо всем этом, но Эрнандо упорно не шёл из ее головы. Она хотела быть с ним, а не с другими, а родители поставили чересчур жёсткие условия, которые она не могла нарушить. Но и жизнь уже показала ей, что всегда есть шанс обойти, казалось бы, незыблемые границы и преодолеть самые непроходимые барьеры. Вот, тот же Эрнандо, смог выжить и даже стал бароном, ещё и учится в академии, а ведь он был сиротой, не имеющим ни родственников, ни денег.
— Мама, но ты же говорила, что если он станет виконтом, и у него будет достаточно денег, то ты разрешишь мне выйти за него замуж.
— Я не говорила такое напрямую, ты меняешь мои слова, в угоду своим мыслям и желаниям. Неужели ты его так любишь, что готова на всё.
— Я не люблю его, мама, — вспыхнула от смущения Мерседес.
— Давай, не будем обманывать друг друга. Я надеюсь, что это у тебя, всего лишь, влюблённость, и она быстро пройдёт.
Всё вскипело в душе девицы, а эмоции тут же захлестнули с головой, как девятый вал корабль, попавший в бурю. Неожиданно, даже для неё самой, из Мерседес вырвалось: — Нет, не пройдёт, у меня это уже давно.
И Долорес с матерью, одновременно хмыкнув, обменялись удивлёнными взглядами.
— Тааак, — протянула Мария, — а теперь поподробнее. Значит, это у тебя уже не влюблённость, а первая любовь. Должна тебя огорчить, первая любовь, как первые весенние цветы. Появляется первой, радуя глаз своей трепетной красотой, на фоне суровой действительности, а потом также быстро исчезает, как и появилась, оставляя после себя щемящее чувство потери чего-то скоротечного и необъяснимого. Она тоже пройдёт, уступив место зрелому чувству.
— Но, всё же?
— Всё же? Прежде всего, научись сдерживать свои эмоции и, тем более, не показывать их никому, даже самым близким подругам. Никогда не знаешь, чего ожидать от, казалось бы, преданной тебе женщины, или дворянки, с которой давно ужезнакома. Интриги, интриги, и ещё раз интриги, и чем старше ты становишься, тем больше в них увязаешь. Можешь спросить об этом у Долорес. А потому, никому не рассказывай о своих чувствах и никогда ничего не показывай на людях. Ты поняла, Мерси?
— Да, мама, но ты не ответила на мой вопрос.
— Эх! Всё же, ладно, если Эрнандо Гарсия получит титул виконта, и у него будет за душой, хотя бы, сто тысяч реалов, и ты докажешь, что готова выйти за него замуж, то мы дадим своё согласие.
— Спасибо, мама! — и Мерседес, совершенно неожиданно, бросилась на шею матери, а затем быстро выбежала из комнаты, оставив мать и сестру в тягостном раздумье. Обе одновременно вздохнули, подумав о своём.
— Что будем делать, мама?
— Ничего. Или она перебесится, или этот Эрнандо сотворит что-нибудь такое, после чего она сама от него отвернётся.
— Или он станет виконтом, и у него появятся деньги, — тихо сказала Долорес, и с издевкой посмотрела в глаза матери.
— Не получится у него это никогда, — с возмущением ответила та, вернув дочери прямой взгляд.
— Ну, титул барона же он смог получить, так почему бы ему не стать виконтом?
— Потому что, барон, это не виконт, и за него некому будет попросить, или ты думаешь, что титулы виконтов раздают просто так? Ты ошибаешься, казна короля не должна оскудеть и покупают не только должности, но и титулы. Главное, это чтобы было кого просить походатайствовать.
— А у нас есть?
— Возможно, но это будет стоить много денег, не меньше пятидесяти тысяч реалов, откуда у гачупина такие деньги? А потому, оставим этот разговор.
— Жалко Мерси, она страдает.
— Ничего, пострадает и забудет, и хватит об этом.
Долорес промолчала, подумав про себя, что они влипли, всей семьёй, в обычного юношу, который сумел похитить сердце её сестры. И ведь ничего не предвещало беды. Воистину говорят, от любви до ненависти — один шаг. Хорошо, что он оказался очень благородным, а то ещё бы пришлось защищать честь семьи, а это очень непросто.
Выскочив из комнаты, где осталась озадаченная маркиза де Тораль, Мерседес быстрым шагом проследовала к парку, чтобы успокоиться и унять сердце, которое радостно стучало в такт её мыслям.
— Он жив! Жив! Жив! Я знала, знала, знала!
Мысли лихорадочно бились внутри. Мерседес пыталась найти способ увидеться с Эрнандо, а дальше? Дальше будет видно. Нет, она не будет его целовать. Ещё чего! Но если он её поцелует, то она будет его отталкивать лишь для вида. А вдруг, он так и не подойдёт к ней, или подойдёт не к ней? Тогда… Тогда она разорвёт его подлое сердце напополам, и поцелует его сама, «Поцелуем Ведьмы», и дальше будет равнодушно смотреть, как он корчится в муках, страдая от любви к ней.
— Но это же жестоко, — сама себе сказала Мерседес. Да, это жестоко, и она его спасёт, но… Но это потеря чести, и она на это пойти не может, и что же тогда делать, что делать? И она, накручивая себя нелепыми размышлениями, снова впала в отчаяние, а потом вновь развеселилась, понимая, что предмет её любви, хоть и далёк, и не всё с ним ясно, зато он есть, а не плавает среди рыб, которые хотят съесть то, что от него осталось.
Успокоив себя таким образом, она подошла к академическому парку и вступила на тонкие гаревые дорожки, петляющие среди старых могучих деревьев. Ноги сами понесли ее туда, где произошли их с Эрнандо приключения.
Но на месте, которое она хорошо запомнила, ничего уже не было, только твёрдая, как камень, земля, да закрывающие ее плотным ковром, стелющиеся, усы дикого винограда и других ползучих растений. Вздохнув, Мерседес повернула обратно, на минутку присев на одну из скамеек, помечтать.
Услышав невдалеке быстрые шаги, она вскинула голову, отвлёкшись от своих мыслей, и увидела Альфонсо, который шёл к ней с явным намерением поговорить.
— Ещё этого не хватало, — скривилась она. Явился, в очередной раз, попытать счастья. Тоже мне, защитник чести! Он согласился, она ему должна. А то, что он взял за это немалую сумму, да хотел мимоходом ещё и получить много внимания и славы, так это, вроде, и ни при чём. Сволочь!
