Более того, когда он, прихрамывая, зашёл на Пименом в комнату и увидел Париса, Инес и меня, по его лицу вообще не получилось бы сказать, что происходящее его удивило. Лишь в глазах на мгновение промелькнул огонёк неверия, но и он почти тут же затух.
— Здравствуй, отец, — произнёс однорукий, глядя исподлобья на главу семьи.
— Привет, Парис, — чуть сморщившись, ответил мужчина. Из рассказа Инес я знал, как его зовут. Никан. И он определённо не был рад видеть сына. — Почему ты здесь? Сбежал из заброшенного квартала? Не смог выдержать? Сдался, как и всегда?
— Да что ты знаешь?!.. — тут же взвился однорукий.
Мне, естественно, против воли, пришлось влезать в семейные разборки.
— Давайте мы всё-таки не будем так горячиться, — улыбнулся я, упирая ладонь в грудь Париса и приставляя лезвие алебарды к шее Никана.
— А ты ещё что за ублюдок? — острое оружие у его горла мужчину тоже ни капли не смутило. Вот уж точно — глава семьи.
— Да так, знаете, просто ублюдок, мимо проходил, — пожал я плечами. — Не люблю, понимаете, смотреть на семейные разборки, тем более что повода для этого на самом деле особого и нет.
— Нет повода? — Никан хмыкнул, — смерть Гелиода — это, по-твоему, не повод? И только попробуй притвориться, что не понимаешь, о чём речь.
— На мой взгляд, вам стоило бы гордиться сыном за то, что он смог убить бога четвёртой Кары, находясь на третьей.
— Гордился бы, если бы он смог нормально замести следы!
О как! Папаша тут, оказывается, тоже довольно занимательный персонаж.
— А больше тебя никакие детали моей жизни на протяжении последних семи лет не волнуют?!
Обычно довольно рассудительный и спокойный Парис с самого попадания в это место творил хрень за хренью. Конечно, прямо-таки винить его в этом было нельзя, всё-таки нахлынувшие воспоминания — дело такое. Но всё-таки, надо же как-то себя в руках держать, нет?
— Если ты так и остался на третьей Каре — не волнуют.
— Кстати об этом, — я вновь влез в разговор, как минимум чтобы не дать однорукому накинуться на отца. — У меня есть одна теория, и я бы хотел, чтобы вы помогли мне её проверить. Думаю, вам не надо объяснять в подробностях, что будет, если вы откажетесь?
Я кивнул в сторону кровати, на которой, так и не попытавшись накинуть хотя бы одеяло, видимо обидевшись на меня и пойдя на принцип, лежала Инес. Ну, мне только лучше, я такие принципы уважал и поддерживал. Никан скривился и глянул на Париса.
— Шантаж? Серьёзно? Вот, значит, до чего ты дошёл, живя среди отребья?
Уже ожидая очередную вспышку злобы, я был приятно удивлён, когда однорукий лишь усмехнулся.
— Да, папа, представь себе. Это самый настоящий шантаж. И судить меня уж точно не тебе, отправившему сына в пожизненную ссылку в обмен на парочку преференций.
— Для рода ты стоил меньше, чем даже половина этих преференций, так что я всё сделал правильно, — ничуть не смутившись, бросил Никан.
Вот уж точно — здоровые семейные отношения.
— Предлагаю прекратить бросаться дерьмом, — вздохнул я, — мы уже поняли, что вы друг другу не нравитесь. Но мы тут не для того, чтобы посмотреть на словесную баталию.
— Зачем же тогда?
— Нам нужна правда! Ты расскажешь мне то, что скрывал о моём детстве, иначе мама, весь дом, а затем и весь Морай узнает о том, что вы с Пименом пялите одну шлюху на двоих!
Несмотря на то, что Парис, похоже, к моей теории с самого начала относился с большим скепсисом, сейчас в его голосе чувствовалась вера в свои слова. То ли перед папашкой не хотел показывать слабину, то ли что-то его убедило в моей правоте — уж не знаю.
— Это было грубо! — раздался к кровати голос Инес. Но сейчас разгорячённые взаимной ненавистью мужчины на прекрасную даму не обращали ровным счётом никакого внимания. И очень зря, надо сказать.
— Что я от тебя скрываю? — Никан фыркнул, — я ничего не скрываю, и никогда не скрывал. Ты был сплошным разочарованием, и об этом всем известно!
— Серьёзно? — голос Париса отчётливо дрожал от переполняющего его гнева. Вот это у него сейчас эмоциональные горки были, конечно… — Ты серьёзно?! Вот этот придурок до сих пор даже до завершения третьей Кары не добрался, а он меня старше на пять лет! Почему же он — не разочарование? Профир, твой драгоценный первенец, перешёл на четвёртую Кару в двадцать семь, мне сейчас всего двадцать девять! Где и в чём я — разочарование?
— Время — это не такой уж и важный аспект, — покачал головой Никан. — Всё равно без ресурсов столицы превзойти границу шестой Кары практически невозможно. Куда бо́льшую цену я вижу в стабильности. В том, чтобы ровными шагами идти по избранному пути, не сбиваясь и не отвлекаясь ни на что. Профир именно такой. Пимен, может быть и слабохарактерный, но хотя бы исполнительный и следует всем моим инструкциям. А ты? Никакой последовательности, отсутствие старания, ноль заинтересованности! Да, у тебя есть талант, и большой талант, но на одном таланте не выедешь! И когда ты упёрся в стену между третьей и четвёртой Карой и твой талант иссяк, проявилось твоё истинное лицо. Ты плевал на все мои советы, не хотел ничего делать, не хотел помогать семье, лишь проматывал мои деньги! А потом влип в эту отвратительную историю с убийством младшего Луксана! Думаешь, я за это тебя по головке бы погладил?! Нет! Ты получил, что заслужил, и то, что сейчас ты здесь, лишь подтверждает все мои слова!
У бати Париса, похоже, тоже накопилось. К концу своей тирады он почти кричал. Наверное, и закричал бы, если бы не боялся внимания кого-нибудь из домашних или слуг. Однорукий в ответ покраснел как помидор и, похоже, уже был готов с головой погрузиться в ответные обвинения, но мне этого было не надо.
— А можно вопросик? В каком возрасте Парис начал свой путь Власти?
На меня взглянули с пренебрежением и даже презрительностью. Но Никан явно был достаточно умён, чтобы не провоцировать тех, кто его шантажирует, без причины. Так что ответ я всё-таки получил.
— В девять. Раньше, чем стоило бы…
— Я знаю, можете не продолжать.
Детские тело и психика до лет двенадцати-тринадцати были ещё слишком податливы, так что Кара боли могла оказать на ребёнка множество негативных эффектов. Не имея особых эликсиров, успокаивавших и подавлявших эффекты Кар, обычные боги были вынуждены начинать путь Власти уже в подростковом возрасте.
— И вы хотите сказать, что в детстве у Париса не было никаких травмирующих событий?
— Он рос любимчиком матери и всех служанок, — усмехнулся Никан, — даже если просто падал и коленку расшибал — к нему тут же сбегался весь дом.
— Тогда как же он начал путь Власти раньше времени? Кто позволил?
— Никто, — развёл руками мужчина. — Он сам. Тогда я даже решил, что это — благословение для семьи Гераки. Кто же знал, что из чудо-ребёнка он превратится в мой главный стыд.
Я довольно улыбнулся. Шансы были не стопроцентными, но слова Никана лишь подтвердили некоторые мои подозрения.
— Парис, ты мне доверяешь? — я повернулся к однорукому.
— Не так чтобы очень… — протянул он, делая шаг назад. Похоже, я не смог сдержать кровожадную ухмылку.
— У меня есть идея, как помочь тебе преодолеть границу третьей Кары. Вероятность успеха — процентов тридцать.
— Это… — он явно хотел сказать: “Мало”, — но, глянув на отца, нахмурился и кивнул. — Давай. Тридцать лучше чем ноль.
— Отлично. Господа, — я посмотрел на Никана и Пимена, — пожалуйста, постойте на стрёме. А ты, — вновь на Париса, — не сопротивляйся и не используй энергию.
Я положил руку ему на ключицу и прикрыл глаза.
В моём прошлом это был один из самых эффективных методов допроса. Суть была в том, что в тело цели вводилась изрядная порция энергии, после чего отправлялась буйствовать без контроля и меры. Боль от подобной процедуры была способна свести с ума, при этом физических повреждений сама техника не наносила. Максимум — сам пытаемый мог навредить себе, корчась в судорогах.
