— Даша! — почти безнадежно крикнул я ей вслед. Она, ожидаемо, не оглянулась. Вот блин.
— Иван, я тебя прошу, не уходи! — Лиза вцепилась мне в руку. — Я беременна!
Последнее она сказала громко. Судя по тому, что Даша пошла еще быстрее, она тоже услышала.
— Серьезно? — я иронично приподнял бровь. — Ну и при чем здесь я?
— Ты совсем уже, да? — слезы на глазах Лизы как-то подозрительно быстро высохли. — У меня кроме тебя никого не было!
— И как же это, по-твоему, могло случиться? — почему-то я был уверен, что она врет. Я отлично помнил технические моменты наших с ней «горизонтальных контактов». Чтобы забеременеть, ей пришлось бы, скажем так, немного помочь себе самой. Я был предельно осторожен. Впрочем, остаются некоторые доли процента на вероятность, что у Ивана Мельникова какая-нибудь чрезвычайная плодовитость, и он способен оплодотворять женщин любой частью своего тела, но это вряд ли.
Я снова поморщился. Терпеть не могу такие ситуации. Кое-что между нами было, это факт. Забеременеть Лиза тоже могла, дело нехитрое. Это тоже факт.
— Иван, как ты можешь быть таким черствым? — возмутилась Лиза. — Это же наш с тобой ребенок, и ты должен...
— Что должен? — усмехнулся я. — Подхватить тебя на руки и понести немедленно в загс? И жить с тобой долго и счастливо?
— Я... — лицо ее стало растерянным, будто она как-то иначе себе представляла наш разговор.
— Лиза, я тебе не верю, — сказал я. — Скажи честно, ты придумала эту беременность?
Думал я не о Лизе совсем, по правде говоря. Меня гораздо больше волновало, что придется объясняться с Дашей. Потому что последнее, что она услышала в разговоре был как раз выкрик Лизы про беременность. А в том, что она врет, я был почти уверен. Вот только надо как-то Дашу в этом убедить.
— Конечно же не вру! — возмущенно выкрикнула Лиза. — Да ты... Да ты же... Ты же сам говорил, что приехал в Новокиневск, чтобы меня найти... Говорил, что любишь...
— Мы попробовали, у нас не получилось, — сказал я. — Зачем ты снова это все затеяла?
— Мы должны еще раз попробовать! — говорила она так громко, что хмурые заводчане, спешащие на смену, на нас оглядывались.
— Ты не беременна, верно? — спросил я. — Тебе кто-то посоветовал мне так сказать, или ты сама решила, не знаю.
— Ну а как еще я могла?... — глаза Лизы снова наполнились слезами. — Я тебя люблю больше всего на свете. Я хочу быть с тобой. Мы должны пожениться, но ты...
— Все, дорогая, разговор закончен, — с облегчением выдохнул я. — Мне пора на работу, а то я опоздаю.
— Ванечка, ну пожалуйста... — всхлипнула Лиза.
— Что именно «пожалуйста»? — спросил я, оборачиваясь.
— Давай встретимся еще раз, — она умоляюще сложила руки в вязаных красных варежках. — Поговорим спокойно.
— Мы поговорили, — сказал я, отвернулся и направился к заводу. Не оглянулся. Но стопудово она стояла и смотрела мне вслед. Взглядом капризной девочки, которой не купили куклу, которую она так хотела.
А еще мне было ее немного жаль. Совершенно иррационально. Она была вздорной и себе на уме, но в целом все-таки неплохой девчонкой. С ней было довольно весело и задорно... И я даже не то, чтобы особенно злился, что она ляпнула про беременность. В конце концов, не она первая и не она последняя использует эту примитивную уловку.
Я прошел через турникет проходной и направился ко входу в административный корпус. Прикидывая так и эдак, как бы сейчас без потерь объясниться с Дашей. Предложение руки и сердца в качестве акта примирения — это такая себе идея. Я действительно уже практически принял решение, что хочу жениться на Даше, но бубнить про замужество, оправдываясь за сцену, которую устроила у всех на глазах бывшая, мне совершенно не хотелось.
Но на лестнице меня перехватила Галя. Явно стояла и караулила, чтобы не пропустить. Слишком неумело сделала вид, что мы случайно встретились.
— Иван, привет! — широко и фальшиво улыбаясь сказала она. — Что-то тебя давно не было видно, ты передумал активно участвовать в комсомольской жизни?
— Неприятности всегда ходят парами... — пробурчал я себе под нос.
— Что? — переспросила Галя.
— Нет-нет, ничего, — усмехнулся я. — Думал, что тебе самой не хочется со мной работать.
— Иваааан, ну что ты такое говоришь? — она посмотрела на меня с укором. Как училка. — Как я могу быть против? Для комитета комсомола ценен любой активист!
«Особенно когда нежная дружба с ЭсЭсом скоропостижно закончилась», — подумал я злорадно. Но тут же себя одернул. Как школьница, право слово. Это же на самом деле мне нужен комсомол, чтобы успеть получить с него всяких бонусов, до того, как все развалится! Гордо вскинуть подбородок и уйти любой дурак может. Только квартиры за гордость как-то не выдают. А судя по галиному выражению лица, у нее опять горит какой-то проект, и ее комсомольский «пассив» ей ничем с этим помочь не может.
— Прости, закрутился что-то, — устало улыбнулся я. — День начался так себе. Тебе нужна какая-то помощь?
— Ты в прошлый раз говорил, что хочешь войти в состав заводского комитета комсомола, — затараторила она. — Неделю назад Егор уволился и перешел на «Трансмаш», так что освободилось вакантное место. Кроме того, сегодня на заседание должна приехать Света Середа из городского комитета, и мы будем решать, кто поедет в школу комсомольского актива в апреле...
— Я понял, — кивнул я. — Конечно же я приду.
— Очень хорошо, Иван! — на лице Гали появилось нешуточное облегчение. Переживала, что я ее отфутболю? Ну... может и так. Фиг его знает, что там в голове у этой девушки, которая явно занимает не свое место...
Даши в редакции не было. Вместо нее на столе лежал лист бумаги, на котором крупными буквами было написано «Ушла на интервью». Эдика тоже не было. Только Семен, который сидел, склонившись над подшивкой газет и сосредоточенно выписывал что-то в школьную тетрадку. Он был так увлечен, что на мое приветствие только кивнул.
Ну и хорошо. Значит у меня есть время разобраться со всякими текущими делами. Я выложил перед собой свой дневник-ежедневник и принялся наводить порядок в заметках. Между делом позвонил отцу Веника, поняв, что забыл это сделать раньше. Потом позвонил Регине Ильиничне. Поставил напротив этих двух дел галочки.
Набрал номер Феликса, послушал долгие длинные гудки. Логично. Рабочий день же, почему он должен быть дома? Записал в дневнике «позвонить в семнадцать пятьдесят пять». Подумал, что если бы у дневника была еще и функция напоминания о делах, то вообще цены бы ему не было. Чертовски много всего приходится держать в голове. Расслабленная в этом смысле жизнь в двадцать первом веке совсем отучает память работать...
— Сеня, а как у тебя дела с Настей? — спросил я, отрываясь от созерцания заполненных страниц своего дневника.
— Ох... — немедленно отозвался Семен, тоже отрываясь от своей работы. — Вроде неплохо... Ходили вчера в кино. Еще она приглашала меня в гости два раза, но оба раза дома была ее мама. Я помогал передвигать холодильник сначала, а потом нужно было в погреб за картошкой слазить...
— Целовались хотя бы? — усмехнулся я.
— Да, — смущенно ответил Семен. И на его щеках проступил румянец. — Слушай, я хотел вот что спросить... Настя как-то странно себя ведет иногда, я даже не знаю, как себя вести. Вот, например, позавчера. Был у нее в гостях, мы сидели смотрели телевизор и пили чай. Потом я ушел домой. А утром она на меня фыркает, будто обиделась. А почему? Все же было нормально вечером!
— Может, она от тебя ждала каких-нибудь активных действий? — спросил я. — Подавала сигналы, а ты, толстокожий такой, лопал печенье и даже не подумал, что девушка может быть, заигрывала...
— Но у нее же мама была дома! — Семен сделал круглые глаза. — В своей комнате закрылась, чтобы нам, вроде как, не мешать...
— А про что вы говорили? — спросил я.
— Про школьные годы, — ответил Семен. — Я рассказывал про девочку, в которую был влюблен, и про то, как на выпускном...
