Я успешно терпел эту женщину, пока она окончательно не стала наглеть:
— Сколько можно крутиться? — Злобно сказала немолодая уже медсестра, лениво работая рубками. — У вас повязка сползает!
— Она сползает, потому что вы ее слабо накладываете, — заметил я.
— Да что вы⁈ Мож сами тогда? А я тут так, в сторонке постою?
Я обдал ее ледяным взглядом, и женщина даже замерла. В тускловатых ее глазах блеснул страх.
Вырвав бинт из ее полных пальцев, я рукой и зубами с хрустом разорвал конец его на две ленты, с трудом перетянул предплечье и завязал. Затянул, держа конец бинта в зубах.
Женщина смотрела на меня удивленно и даже как-то возмущенно. Я глянул на нее исподлобья и вышел.
Сегодня, когда я возвращался в больницу, на новую перевязку, одна только мысль об этой медсестре делала мерзкое настроение еще хуже.
Гоша и так внес в мои платы серьезные коррективы и доставил лишних проблем, а тут еще и медсестра выделывается.
Тем не менее, делать было нечего. Порез все еще иногда сочился сукровицей, и к обеду сквозь повязку проступило красное пятно. Потому я хотел просто как можно скорее расправится с этим делом и приступить к следующему: пойти к Шнепперсону. Вечером же меня ждала ночная смена.
В больнице я порывался пойти на третий этаж к хирургу, но женщина из регистратуры отправила меня в процедурную на первом.
— Здравствуйте? — Заглянул я в процедурную — небольшое помещение, вымощенное плиткой неприятного сине-зелено-бледного цвета. — Есть кто?
Когда я без стеснения вошел, в нос почти сразу ударил едкий запах спирта, хлорки и еще чего-то лекарственно-мерзкого.
— Да-да? — Прозвучал приятный женский голос.
Процедурная делилась на две комнаты, и из дальней показалась молодая медсестричка. Невысокая, но фигуристая и стройная, она была одета в белый халатик, едва открывающий красивые коленки. Аккуратно уложенные светлые волосы девушка спрятала под шапочку.
На необычайно светлом, почти бледном лице медсестры заиграла и тут же исчезла кокетливая улыбка. Медсестричка была красивой: тонкие черты лица, примой небольшой носик, пухленькие, но бледноватые губки и забавная родинка-пятнышко над верхней губой.
— Мне на перевязку, — улыбнулся я девушке.
— Ну… проходите. Раздевайтесь. — Она тут же замялась от собственных слов. — Я хотела сказать, снимайте верхнюю одежду и…
— Не беспокойтесь, — я снова улыбнулся, сбрасывая куртку с плеч, — я понял.
Девушка зарделась. На ее белокожем лице румянец заиграл особенно сильно.
— Сядьте, пожалуйста, здесь. Я, пока все подготовлю.
Послушавшись, я занял место у белого шкафчика, рядом с тумбой. Девушка же быстро-быстро собирала что-то в дальнем комоде. При этом она нагнулась, показав мне прелести этого мира.
— Как вас зовут? — Без затей спросил я.
— Что? — Девушка обернулась, не расслышав вопрос. Ну или сделала вид, что не расслышала.
— Как ваше имя?
— А что такое? — Медсестричка кокетливо улыбнулась, пряча от меня взгляд голубых глаз.
— Интересно.
— Какой любопытный попался мне сегодня пациент, отвернулась она, готовая новые бинты.
— Конечно. Ты мне понравилась, вот и интересно.
Она снова обернулась, и на треугольном ее лицо опять промелькнула улыбка.
— Антисептика у нас нету, вы взяли свой? — Деловито спросила она.
— А куда ж делся весь ваш спирт?
— Завхоз продает налево, — буднично пожала она плечами. — Только поймать его никак не могут.
Я хмыкнул.
— У меня с собой есть. Предупреждали, что может закончиться.
— Очень хорошо.
Медсестричка пошла ко мне, вооружившись ножницами и свежим бинтом. Разложила все это рядышком, на тумбе, стала осматривать старую повязку, ища, где удобней будет срезать.
— Так как ваше имя? — Снова спросил я.
— На… — Начала она говорить, но не закончила.
В следующее мгновение где-то рядом бабахнуло так, что штукатурка посыпалась с потолка, а все окна разом выбило. Осколки полетели в разные стороны, зазвенели по стенам и полу.
Совершенно на автомате я бросился на девушку, накрыл ее своим телом.
Глава 22
Вместе мы упали на холодный пол. Осколки стекла зазвенели вокруг. Я почувствовал, как они засыпают мне спину. «Вот зараза, — подумал я в этот момент, — хоть бы не за шиворот.»
Перепуганная медсестра свернулась подо мной теплым калачиком, я прижал ее собой к полу, защищая от стеклянной крошки.
После взрыва несколько мгновений вокруг царила настоящая тишина. Я бы даже сказал гнетущая. А потом раздались первые крики. В коридоре визжала женщина.
— Вот сука, — сказал я и встал с девушки. Стекло посыпалось с моей спины. Глянул на медсестричку.
Та, прикрыв голову руками, так и лежала еще мгновение. Лицо ее было напряжено, глаза зажмурены. Потом лицо ее вдруг расслабилось, и девушка зашевелилась, сняла руки, подняла на меня испуганные глаза.
— Как ты? Не порезалась? — Спросил я.
— К-кажется нет, — проговорила она немного заторможенно. — Что это было?
— Взрыв, — я поднялся, аккуратно отряхивая джинсы от извести, пыли и крошек стекла. — Что-то взорвалось. Аккуратно, не порежься. Тут всюду стекло.
Я помог ей подняться, взял за руку. Девушка аккуратно встала, тщательно выбирая место, куда опустить руку для опоры, а потом и поставить ногу.
— Нужно вызвать кого-нибудь, понять, что тут такое, — сказала она.
Лицо ее стало еще более бледным, а руки, обнаженные до плеч, от страха побелели так, что проступили синеватые жилки.
— Без паники, — сказал я. — Щас разберемся. Но давай за мной. Возможно, в больнице еще опасно.
Когда мы выглянули в коридор, я понял, что мои опасения были чрезмерны. Тут уже вовсю сновали люди, кричала женщина, но уже другая. Мужики-врачи и медбратья толпились у двери, что была немного дальше по коридору.
— Значит, добили, — сказала девушка, смотря на них не моргая.
— Кого добили?
— Слухи ходили, что вчера привезли туда побитого бандита. Какого-то молодого парня с переломанным лицом. Вроде он пострадал в ихних разборках. Вроде как не добили его враги. Ну и вот, достали.
Я нахмурил брови, задумавшись. Неужто он? Неужто Гошу прикончили? В принципе, этого можно было ожидать. Я так и думал, что кто-нибудь, например, дружки Химика, придут за ним. Правда, не думал, что так скоро. Вот только правда ли был это Гоша? Мало ли. В Армавире бандитов немало.
— Как его звали-то?
— То ли Георгий, то ли Герман, — попыталась она вспомнить.
— Понятно, спасибо.
Сомнений у меня больше не было. Гошу решили добить.
— Господи-господи, — бежала по коридору полная женщина-врач. — Что твориться-то?
Внезапно она застыла рядом с нами.
— Наташенька, целая? — Схватила она девушку за руки.
— Целая, Ирина Петровна, — медсестричка все еще общалась так, будто была под кайфом. Налицо состояние шока.
— А вы? С вами как? — Спросила у меня полная женщина.
— Порядок.
— Господи-господи! Так прям рядом с вами и взорвалось!
С этими словами она побежала дальше. Туда, где толпились мужчины.
— Милицию вызвали? — Крикнула им она. Кто-то из мужиков подтвердил.
— Спасибо, — проговорила вдруг тихо Наташа. — Спасибо вам большое.
Я опустил к девушке взгляд.
— Если б не вы, я даже не знаю, чтобы со мной было бы, — добавила она.
— Я Витя. Можно на ты. А давай, как поутихнет, сочтемся? — Сказал я, кивнув на старую повязку, оставшуюся на руке.
Она кивнула.
— Ладно. Побудь здесь, Наташа.
Оставив девушку, я пошел к группе людей, которая росла, все увеличивалась. Зеваки прибывали. Протиснувшись к входу, я переступил сорванную с петель дверь и заглянул внутрь.
В палате царил настоящий разгром: у эпицентра взрыва обвалилась штукатурка; окно, через которое, вероятнее всего, забросили взрывное устройство, вырвало с рамой. Пол был усеян кирпичной крошкой, кусками штукатурки и стеклом, щепками мебели.
