— Как зовут? — задал я обычный вопрос, спокойным тоном.
Задал на пушту и, не обращая внимания на истекающего кровью душмана, ткнул его глушителем в лицо.
— Ты не услышал вопроса, повторить? Могу спросить по-русски или по-арабски? Ты кто, и как зовут? Зачем шли за мной, зачем преследовали, что я вам сделал, отвечай!
— Нас послали.
— Кто послал?
— Панджшерский лев.
— Какой ещё лев? С каких это пор львы стали разговаривать человеческим голосом?
— Это его прозвище. Его зовут Ахмад Шах Масуд.
— А, ну тогда ясно. Так что я ему сделал? Мы тут родственников ищем, а вы на нас с дубьём, то есть с автоматами. Так нечестно.
— Он приказал вас задержать. Вы же чёрные копатели.
— Нет, я чёрный археолог, а не копатель. Изучаю историю родного края, товарищи попросили, советские…
— Ты врёшь, чёрный!
— Вру, конечно, меня послал ваш бывший верховный бог Зан, он повелитель солнца и огня. Знаешь о таком?
Сознание душмана расплывалось от кровопотери, и он подумал, что ему чудится.
— Нет, я не знаю.
— Вот видишь! Забыли вы старых богов, а они за это мстят, вот и послали меня, чтобы я вам мстил, неразумным хазарам, то есть таджикам. Если выживешь, то передай от меня привет Масуду. Скажешь, что бог огня и солнца Зан привет ему передавал и настоятельно просил не трогать Храмовую гору, а взамен он подарил ему это ущелье. Пусть забирает.
— Ты убьёшь меня?
— Сначала я хотел это сделать, а потом за то, что ты мне всё рассказал, решил оставить тебе жизнь. Пусть боги решат, достоин ли ты жить.
— Нет других богов кроме Аллаха.
— Я бы с тобой поспорил, но не вижу в этом смысла. Мне всё равно, кто спасёт тебе жизнь: твой организм или высшие силы. Я сказал то, что хотел сказать. Не надо меня преследовать и искать. Тот, кто станет на мой путь, — умрёт! Другого не дано и не будет.
— Как тебя зовут?
— Барак Обама. Так и передай Масуду, чтобы он знал. Меня зовут Барак Обама или Чернее ночи. Ладно, заболтался я тут с тобой. Деньги у вас с собою-то есть?
— Я не знаю, у меня нет.
— Ну, ты и скряга, тебе ведь до ворот в небытие осталось всего ничего, а всё туда же: денег нет! Ладно, твои мёртвые друзья, надеюсь, не будут против, чтобы я пошарил по их карманам.
— Ты дьявол во плоти, ты бесчестный грабитель, ты…
Удар бебутом прервал его душевные возлияния. Вот чего бы стоило промолчать? Мог бы остаться жив. Вот сто раз себе говорю, что не надо никого жалеть. Стоило один раз пожалеть, как сразу облили дерьмом. Так что всё по-честному: слово серебро, молчание — вечность.
Обыскав все трупы, я разжился ещё одной пачкой рваных афгани, достаточно, к сожалению, тонкой, и пистолетом в качестве подарка Тану. Кажется, им оказался кольт. Пулемёт тоже, пожалуй, придётся забрать, больно ценный продукт. Ну, и мешок с продуктами, а то нам ещё далеко идти и деньги нужно экономить. Нагрузившись, как ишак, я понёс добытое в свой лагерь.
Жаль, что не увидит этот афганец своего Масуда, и не узнает, кто его убил, а впрочем, надо передать ему привет. Остановившись, я отрезал кусок материи и, взяв ветку, макнул в кровь и начертил на ней английские слова:
«Здесь был Барак Обама. Чернее ночи!»
Лоскут материи лёг в руку одного из погибших, и я, забрав пулемёт, ушёл с места боя, горестно вздыхая. Вот не хотел же на себе крови, а ведь вынуждают доброго негра быть злым негром. Мы ведь не такие, мы любим белых.
Глава 19 Лётчик
Мы медленно продвигались вперёд, путешествуя по горам. К сожалению, это ущелье вело в необитаемую часть гор. Идти с каждым днём нам становилось всё тяжелее и тяжелее. Даже осёл присмирел и получил за это кличку Зомби. Потому как мог целый день спокойно идти, ни на что не реагируя. Настоящий боевой осёл, к тому же даже получивший ранение.
За неделю нашего путешествия мы сплотились, как маленькая команда. Даже Тану устал считать свои деньги, осознав, что до Ани нужно ещё добраться живым. А мёртвым золото не нужно. Может, когда-нибудь кто-то найдёт золотые монеты, что будут просвечивать сквозь омытые солнцем и дождём рёбра, но конкретно бывшему их обладателю богатство уже не принесёт ничего.
Направления, как оказалось, мы держались верного. Поэтому, взойдя на самую высокую точку перевала, смогли далеко внизу разглядеть в бинокль небольшой кишлак, что притулился на берегу горной речки.
Отлично! Значит, нам хватит продуктов, чтобы дойти до жилья человека, а там можно обменять оружие на еду. С собой у нас его было много. Последняя команда убитых душманов поделилась им, потому как, выслушав меня, Саид с Тану вернулись и собрали всё, что могли унести.
Ну, взяли, им и нести, на мне и так и меч, и шлем, и Стечкин с МП-5. Пулемёт и гранатомёт мужественно нёс на себе боевой осёл, поэтому его можно считать самым брутальным из нас. Настоящий звериный мачо, среди травоядных, конечно.
Преодолев перевал, мы стали постепенно спускаться и через сутки вошли в кишлак, население которого не ожидало нашего триумфального прибытия. Спорить с нами никто не стал, бежать, бросая то малое, что у них тут было, никто не собирался, и мы смогли поменять мой бебут и один автомат с патронами на парочку баранов и свежие лепёшки, а то надоело уже питаться только консервами. Да и зелени набрали, а то Тану уже и Ани перестала сниться.
Выйдя из кишлака, мы двинулись по протоптанной местным населением дороге, изрядно увеличив свою скорость передвижения. Путь наш лежал в обход Джелалабада и по местам, где горные кишлаки были редкостью, а в связи с этим и местного населения тут оказалось крайне мало, как и моджахедов.
Эти горы вообще никто не контролировал. Кому они нужны? Всё интересное сейчас происходило в окрестностях городов, вдоль рек и на границе с Пакистаном, к которой мы неумолимо приближались. И чем ближе подходили, тем больше замечали вооружённых людей.
Нас не трогали. Наша компания производила впечатление людей решительных, отлично вооружённых при этом. Да и брать у нас, при взгляде со стороны, было нечего. Один осёл, что тащил оружие, да трое басмачей, выглядевших, как моджахеды.
Пару раз мне предложили влиться в местный отряд, когда мы заходили в очередной кишлак, но я вежливо отказывался. А глядя на мою физиономию, больше предложений и не делали. Не забывая о законах гостеприимства, мы дарили очередной автомат и уходили из кишлака. Но чем ближе мы подходили к границе, тем больше встречали вооружённых отрядов. Временами даже слышалась стрельба.
Здесь все воевали со всеми. Каждый полевой командир противостоял не только правительственным войскам, но таким же, как и он, полевым командирам.
Иногда происходили полноценные сражения. Посмотрев на всё это, мы основательно запаслись продуктами, чтобы идти исключительно по ночам, днём прячась в горах. Даже наш боевой осёл по кличке Зомби шёл тихо, для чего его копыта обвязали тряпками. Неслышно, словно тени, мы прокрадывались мимо крупных отрядов, не вступая в перестрелки или стычки.
Конечно, Змееголовый будет только рад очередной порции душ, да и его новый друг Зан тоже не откажется от подарков, но мне моя шкура дороже, а то больно много тут душманов. А ещё временами и аскеры бывали крупными отрядами. Советских солдат мы пока не видели, и хорошо. Вообще не хочу никого видеть, лишние вопросы, ведь на местного я не похож, и уж тем более на русского.
Мы уже подходили к границе, когда вечером услышали раскаты боя. Ожесточённая перестрелка гремела несколько в стороне и впереди нас. Глухая канонада артиллерийских выстрелов, пулемётных очередей и грохота разрывов снарядов и мин временами становилась невыносимо громкой. Эхом отражаясь от склонов гор, она гуляла по долинам и ущельям, постепенно затухая.
С наступлением темноты мы тронулись вперёд, поглядывая на отблески света, что давали разрывы снарядов. И тут в работу включились самолёты, сбрасывая свою бомбовую нагрузку на позиции моджахедов. Ночной бой разгорался всё сильнее, даже осёл начал недовольно мотать головой и прядать ушами. Сначала я предполагал, что дня хватит, чтобы закончить сражения, но, видимо, всё оказалось намного серьёзней.
